Если вы думаете, что я никогда не задумывался над своим мальчишеским телом, то нет. Задумывался. Наготу свою считал естественной, не стеснялся никого, тем не менее знал, для чего, то, что растёт внизу живота, а к себе это, почему-то, не мог применить, в смысле, не понимал, что я тоже могу то, что могут сделать с девочкой большие пацаны.

Спал я по-прежнему с Миа-тян, в обнимку, но, кроме тепла, уюта и защищённости, ничего не чувствовал. И ложилась ко мне она всегда в плавках. Когда мылись в бане, тоже к девушке относился равнодушно, и запах мокрой кошки не мог меня возбудить. Всё-таки Васе было, на человеческий взгляд, только десять лет.

Некоторые могут подумать, что всё-таки я бывшая девочка, но нет, к Волку я относился, как к старшему брату, и хотел стать таким же сильным, с рельефными мышцами. С ребятами своего возраста с удовольствием бы поиграл в подвижные мальчишечьи игры.

А вот Мила была исключением. Я скучал по ней. Мне понравилось сидеть с ней рядом и разговаривать просто так, о всякой ерунде, а когда она ласкала мои уши, у меня перехватило дыхание.

Может, нас сблизило то, что мы могли свободно общаться только друг с другом? Она так надеялась, на встречу…

Понятно, кроме детской дружбы у нас ничего не получится, хотя, думаю, мы были бы идеальной парой.

Кроме силовых упражнений были теоретические, где мы изучали повадки и даже строение животных, встречающихся в Подгорье. Иногда занятия вёл сам Охотник. Его интересно было послушать, не зря ведь, где бы он ни появлялся, тут же собиралось много народу!

Миа продолжала обучать меня чтению и письму, стали появляться успехи. Когда девушка изображала учительницу, я боялся её, кланялся и называл Миа-сан.

Сначала ей нравилось, но потом она поняла, что это отдаляет нас, попросила не называть её так, и вообще, уговорила Лису попеременно проводить занятия со мной по письменности, потому что, письменность мне давалась сложно, уставали рука и спина от долгого сидения на одном месте. Но, тем не менее, успехи появились! Уже писал упражнения на половину страницы!

Ещё счёт… Его мне преподавал Волк. Давал мне счётные палочки…

Блин, студент колледжа, с умением вычислять пространственные коридоры с помощью диффуров и сложений разнонаправленных векторов, сидит за школьной партой со счётными палочками! Вы такое видели?! Это он надо мною издевался, пока я не запомнил названия цифр!

Это вам не ити, ни, сан, хон, го, хати там, дзю… Хотя, немного похоже. Нихонский счёт мне Миа тоже предлагала выучить. Когда я предложил русский счёт, меня чуть не побили, за глупые выдумки. «Сиди и зубри, что дают, прекрати умничать!».

Мои надутые губы и сердитое сопение, учителей только злило.

У ребят по усадьбе были свои обязанности, не только физподготовка и моя натаска. Они приводили в порядок двор, мыли в спальне пол и окна, спортзал тоже за ними. Приготовление еды, на стадионе косили траву. Меня пока не привлекали, жалели, наверное, а я не спешил приобщаться, придёт время, тоже найдут для меня дело!

А вот в самом хозяйском доме мы не прибирались, Миа сказала, что хозяин нанимает в городе рабынь. Жены у Шеннгирра не было, кошка рассказывала романтическую историю о его любви к напарнице. Однажды его сильно ранили, и, пока он отлёживался у знахарки, любимая исчезла. Позже будто бы до него дошли слухи, что её выкрали и продали в гарем, на юга.

Была у хозяина любовница в городе, или нет, Учитель не афишировал, если кто и приходил в усадьбу, никто не видел.

Миа сама была безнадёжно влюблена в хозяина, даже меня подрала, из ревности. Сейчас поняла, кто для неё самый важный разумный.

Мне всегда было смешно, когда Миа говорила обо мне не «человек», а «разумный».

- Будешь у меня неко! – сердилась Миа, нежно обнимая при этом.

Так и просидели мы всю декаду в усадьбе. Конечно, не скучали, до самого отбоя мне не давали свободного времени.

У нас с кошкой было одно любимое место. За углом спортзала, у забора, лежало большое бревно, и мы там, с наслаждением, точили когти. Я нечаянно застал там однажды кошку, и перестал драть углы построек. А когти у меня росли и чесались, острые, как у настоящего кота, и длинные, так что царапины я оставлял приличные. Теперь вот, измочаленное бревно стало нашей любимой игрушкой, из бревна мы не только драли щепу, но и делали вид, что прячемся от всех, уединяемся, и нам не мешали.

Здесь Миа рассказывала жуткие истории о своей жизни в Замке.

Её продали в Замок в моём возрасте, в десять лет, и в тот же день жестко изнасиловали, не помнит, сколько их было. Купили, как потом ей стало известно, как игрушку для утех молодых бездельников. За плату её отдавали ребятам от двенадцати лет и старше. Малолеток учили старшие, показывая на ней, что надо делать с девочками.

Кроме этого, у неё было много обязанностей по уборке Замка, ставили подсобной рабочей по кухне, где выносила отходы и мыла посуду для обслуги. Там и научилась готовить, помогая поварам.

Любой мог ею овладеть, между делом, одевали её только в лёгкий топик и очень короткую юбочку. А вечером опять начинался кошмар, иногда до утра.

Потом она заболела, и Учитель сумел её выкупить и вылечить. Сейчас ей четырнадцать лет.

- Тебе не противно теперь будет дружить со мной? – с трудом смогла спросить она, сглатывая комок в горле, и не глядя в мою сторону. Но мне было только жалко её, я ещё помнила, как была девочкой, и всегда помнила об опасности насилия. Одна из причин заняться дзюдо, защитить себя от наглых подростков.

Слушая её, иногда вскакивал, и принимался яростно терзать бревно, только щепки летели.

Для чего Миа мне всё это рассказывала? Я ведь ещё маленький, по её мнению, почти ничего не понимаю!

- Я могла бы скрыть от тебя своё прошлое, - грустно сказала она, глядя в мои вопросительные глаза, - но думаю, лучше сразу честно всё рассказать!

Я соглашался с ней, тем более, мы могли с ней завести семью только года через четыре, может, через два, не знаю, как развиваются котята.

Немаленький срок для подростка! За это время можно многое обдумать, и жизнь у нас полна опасных приключений, неизвестно, как всё сложится.

А если бы я рассказал, что со мной случилось перед тем, как попала в тело котомальчика? Мне ли брезговать бедным ребёнком, проведшим почти четыре года в таких страшных условиях?

Прижавшись к Миа, начинал мурлыкать, она мне отвечала, поглаживая самые нежные части моего тела - уши. Заживающие швы чесались, самому лезть грязными лапами запрещали, и я в любой подходящий момент напрашивался на ласки.

Наверное, мне в наказание, обновки предложили примерить в конце декады. Как раз у нас с Миа-тян зажили все ушибы и уши заросли.

Зато мы с кошкой всё тщательно проверили и перемерили. Комбинезоны были сделаны для мальчика, вернее, для котомальчика, сзади было сделано место для хвоста, причём, можно было прятать его внутрь, или вынимать через застёгивающееся отверстие.

Полностью облачившись в костюм Подгорного Охотника, включая ботинки и шляпу, я вышел во двор, похвастаться.

Хозяин был очень доволен моим видом. Обошёл вокруг, заставил попрыгать.

- Нормально сидит? – я кивнул.

- Два дня на то, чтобы привыкнуть к одежде. Потом выходим в Подгорье! – решил Учитель.

Несмотря на всё удобство комбинезона, одежда сковывала движения, я быстро перегревался и начинал потеть. Приходилось терпеть, тем более что бельё неплохо впитывало пот, а по вечерам мы теперь бегали на речку и купались, за десять дней вода в затоне у косы, куда меня выбросило течением, очистилась и нагрелась.

В первый поход, натаскивать меня на Подгорный мир мы отправились все вместе. Учитель частично разблокировал мне ошейник, чтобы я мог почувствовать свободу. Оставил только привязку к себе, чтобы найти, в случае потери. Ощущение было странное, будто скинул цепь, и ошейник стал свободнее. Хотя, до этого, не чувствовал, что ошейник меня душит.