А ныне - весь с собой в раздоре,

Судья

пред подписаньем приговора,

И мечутся, разодранные в клочья,

Стихи самовлюбленного поэта,

А бравый генерал, всех звавший к бою,

Уже не кажется таким героем,

Растерянно бродя по кабинету,

И опускается рука

С зажатым пистолетом

С виска

Бедняги - игрока,

А этот,

Счастливчик, весельчак,

Везучестью вгонявший всех в тоску,

Внезапно сдавши, просто так,

Подносит пистолет к виску.

А вот - они, особенные,

Редкая особь

Исторических особ,

Очень приспособленных

И на все способных,

Страстью к власти одаренных,

Неизменно непреклонных,

Несгибаемых таких,

Сроду не сдающихся,

Никому, ни при каких,

Даже мне не поддающихся,

И учащих других,

Что и как,

А если что не так,

То почему так нужно,

А главное, что дружно

За собой толпу ведущих

К очень важному,

Зовущих,

Делать что-то там такое,

Очень нужное, большое,

Где-то впереди, вдали,

Или у себя здесь,

В глубине, внутри,

И за это беззаветно

Все отдать, всего себя,

И безответно

Всем пожертвовать

Ради, и во имя

Этого,

Самого,

Светлого,

Святого,

Заветного,

Ведущего дорогою прямою

В дерьмо очередное,

Которое я им готовлю

С особенной любовью,

Чтоб окунуть их с головою

В свое, родное...

Да, мой друг, в глазах людей

Меня все это губит,

Ну что ж, народ ведь - дуралей,

И он меня не любит,

Да и за что меня любить?

Ведь сам не в силах я

Что-нибудь творить,

Что-то путное создать,

И все мои усилия

Только б насолить,

Только б оплевать,

Только зубоскалить

Над святынями готов,

Загадить пьедесталы

Прославленных столпов,

Разъедать основы

Незыблемых основ,

На все это готовы

Мной вооруженные

До коренных зубов,

Пятые колонны

Внутренних врагов

Совести их усыпленной,

Врагов смертельных нарцисизма,

Которого так не терплю

Я - демон скептицизма,

Что Алилую никому не пропою

Даже себе,

Тем более - Ему,

Да Он и не в обиде

На дьявола придворного,

Шута его бесстыдного,

Кто прихоти его,

Даже очень спорные,

Исполнял с такой проворностью,

Что репутацию свою,

И так-то незавидную,

Совсем уж подорвал,

Когда огласку получило

Дело Иова,

Мученика святого,

Безобидного,

А между тем,

Я лишь приказы исполнял,

Послушно,

По малодушию,

Но кто сегодня станет слушать,

Кто их отдавал?

Так кончилась моя карьера,

Я был Им сослан

На периферию,

Не то заведующим,

Не то премьером,

Самого сомнительного заведения

Во всей Его Империи,

Наследство грозного когда-то

Учреждения,

В котором ты служил, мой друг,

В то время,

И вот - концлагерь бесконечного размера

Для душ дурного поведения

Был отдан мне Им

В вечное владение.

За службу беззаветную,

Бесцельную тяжбу,

За дружбу безответную,

За честную вражду,

Вот она, награда

Стать владыкою великим

И исчадьем Ада,

Мишенью для искусных

Стрел карикатуры,

Плодом злым их искусства

И литературы.

Ну вот, и расстроился я, как всегда, как вспоминаются мне те года. Пора идти, мой друг, пора...

Странная личность и Иеремия подходят к двери, над которой табличка с надписью: "Ад. Посторонним вход запрещен". У двери дремлет стражник. Завидев путников, он открывает дверь и просовывает в нее голову. Изнутри начинают доноситься стоны и вопли. Странная личность делает знак стражнику. Стражник снова приоткрывает дверь и снова просовывает в нее голову. Стоны и вопли прекращаются. Иеремия и Странная личность проходят в помещение.

Внутри - просторный зал, весь заставленный койками. На койках - люди, в весьма плачевном состоянии. Между койками снуют черти и ведьмы в белых халатах с красными Маген Давидами, разнося на подносах какие-то снадобья. Наверху - транспорант: "Лагерь для перемещенных душ. Добро пожаловать!".

Странная личность водит Иеремию по помещению и дает разъяснения:

Видишь ли, друг мой, люди стали добиваться таких поразительных успехов в этой войне, что наши службы просто не успевают готовить помещения для новоприбывших. А те, что есть, немедленно захватываются военными душами. Многие по протекции устраиваются, через своих Советников. Вот Он и попросил меня, по секрету от Советников, помочь вашему брату, которого и здесь гонят отовсюду. Конечно, место это - не санаторий, не для того предназначенно, но делаем, что можем. (Подходят к койке, на которой сидит старик). А вот и тот, кто попросил привести тебя сюда, как только стало известно, что ты вырвался из райских клеток.

Старик (Иеремие):

Только ты сможешь убедить Его, только тебя Он послушает. Если Он не пошлет Мессию-избавителя сейчас же, то потом уже можно не торопиться, потом это уже не нужен будет никому.

Иеремия:

Он ничего не слышет, ничего не хочет слышать. (Странной личночти): Позволь мне остаться здесь, с ними, помогать буду.

Странная личность:

Буду только рад, друг мой, а то мои ребята просто с ног валятся. Ведь делают они здесь все это добровольно, после основной работы. А там, поверишь ли, устают они, как черти, ведь рабочие условия у нас, не поверишь, - просто адские...

***

Прошло еще много лет, пока Он не вспомнил, наконец, о своем пророке.

Голос (Иеремие):

Я призвал тебя к себе, чтобы был ты со мной в эти дни, когда я иду исполнить все, что говорил тебе тогда. Помнишь, ты кричал это им, и слово мое обратилось тебе тогда в поношение и ежедневное посмеяние. Ибо возвращаю я их в страну их, которую отдал я отцам их. Вот, веду я их из Страны Северной, куда я изгнал их за грехи отцов их.

Страна Северная

Плач новых репатриантов из Страны Северной

Мы жили припеваючи, беды не ожидаючи,

В родной России, в Латвии, в Бурятии своей,

Диссертации защищючи, все где-то доставаючи,

Жил-был, преуспеваючи, заслуженный еврей,

Он жил преуспеваючи, систему порицаючи

На кухне жарким шепотом в дискуссиях с женорй,

Окуджаву напиваючи и в меру напиваючись,