— Мне жаль, что тебе пришлось пережить это, — прошептала я, поборов смущение и обняв в ответ.

— А мне нет. Жизнь дает нам хорошие уроки, иногда крайне жестокие. К тому же кому под силу вмешаться в течение времени?

— А как же я?

— Ты самое лучшее исключение. А если б мне сейчас предложили изменить мое детство, я бы не стал. Измени я хоть что-то, мы могли и не встретиться, — немного отстранившись, Алекс очертил мою линию скул, осторожно наклонил мою голову и поцеловал в шею, я дернулась, почувствовав легкое прикосновение острых зубов.

— Я обещал тебя не трогать, ты не забыла?

И все же я напряглась.

— Наша встреча так много для тебя значит?

— Теперь да.

— Что же изменилось?

— Я.

Так некстати всплыли слова, брошенные им: «Ты мне не нравишься, ты просто другая», а образ великолепной Лолы заставил усомниться в услышанном. Большие напольные часы пробили четыре глухих «бом».

Я считала каждый удар и очнулась от осторожных покусываний уха, сбитая с толку его действиями. От волнения боясь пошевелиться, все же нашла силы подать голос:

— Что ты делаешь?

— Заигрываю.

«Время меняет все, залечивает все душевные раны, от него не убежать и не скрыться. Оно ужасно и справедливо, пугающе и милосердно. Время — это наша жизнь, им пропитано все, оно рядом с каждым из нас и присутствует внутри всех», — чужой голос прозвучал в голове, будто прочитывая строки неизвестного произведения.

— Ты сможешь меня полюбить?

Мне показалось, что после его слов твердую землю внезапно выдернули из-под ног и я ухнула в бездну. Не знаю, что отразилось на моем лице, но Алекс отвел взгляд, прочитав там что-то свое.

— Видно, я поспешил. Когда ты проснешься, то забудешь наш разговор.

Покрутив ручку появившегося старинного граммофона, Алекс установил иголку на самый край черного диска пластинки, и с легким скрежетом из динамика полились строки:

— Меня согреет голос твой,

Такой забавный и смешной.

Улыбку, милые черты

Увижу я средь пустоты.

И ночь расступится, и свет

Предаст забвению рассвет.

И трепет снова обретет,

Тот смысл, что в себе несет,

Твой милый взгляд, твои мечты,

Придут, если поверишь ты…

Утро началось с боли. Очнувшись, потерла щеку с четким отпечатком пальцев, та часть тела, что прижималась к полу, онемела и при малейшем движении отдавалась ломотой в мышцах. Потерев глаза, с трудом разлепила свинцовые веки и заморгала, сбитая с толку, отчего же в глазах застыли не пролившиеся слезы и непонятная ускользающая мысль, которую так хочется произнести вслух. Мда, вот так ночь.

— Ты в комнате? Открывай! — раздался стук и требовательный голос Сильвии. — Почему я должна за тебя краснеть? Ты не отвечаешь на звонки, пропускаешь назначенные сеансы, ставишь меня в неловкое положение перед людьми…

Я зажала уши руками. Раскудахталась с утра! И без нее тошно. Хотелось перебраться в мягкую кровать, укрыться теплым одеялом и посмотреть еще пару-тройку снов.

— Ты меня слышишь?

Похоже, не выйдет. Покидав тетради в сумку и вытащив из ящика стола старый телефон, щелкнула замком.

Странно помятый вид и круги под глазами Сильвии удивили. Неужели плохо спала из-за моего позднего возвращения? Не дожидаясь, пока она примется обвинять во всех смертных грехах меня одну, настойчиво протиснулась мимо и, накинув курточку, покинула место, в которое когда-то так любила возвращаться.

Я куталась, придерживая то и дело слетающий капюшон. Ветер усилился. Стоило бы вернуться и надеть еще кофту, но я упрямо не согласилась с этой мыслью, продолжая смотреть в грязное окно автобуса. А вот и здание института. Я торопилась, ведь до начала лекции оставалось не больше десяти минут, а еще требовалось обогнуть здание и пройти к главному входу вдоль забора. Трусливо огляделась, убедившись, что кругом ни души, и пролезла в дыру в заборе, желая срезать путь по заросшей тропинке, окруженной кустарником.

Резкий рывок вправо, и, чуть не падая, я делаю неуклюжие шаги в надежде поймать равновесие и впечатываюсь спиной в неровный ствол дерева.

— Ты пропустила вчера сеанс, а я ждал. Никому нельзя доверять, только себе. Ты согласна? — маслянистый взгляд неприятно удивил. — Как некрасиво обманывать, — он нервно передернул плечами и прищурился слепой совой, забывшей очки.

— Что вам нужно? — сквозь раздражение проклюнулся страх, и, как назло, рядом ни единого прохожего.

Он нажал на плечи, придавливая к дереву. В спину больно уперся обломанный сучок, заставляя поморщиться.

— Послушай, девочка, я специально освободил сегодня день, отменив встречи. И сейчас мы сядем в машину, — сжав мое запястье, дернул. И откуда в этом полноватом коротышке столько силы? — Ты ведь что-то скрываешь, и сегодня я вытащу из тебя правду любой ценой. Хватит уже этого серого закулисья, я должен прославиться.

Меня, упирающуюся и цепляющуюся за хрупкие ветки, потащили к припаркованной у тротуара машине. Это похищение? Я закричала.

— Эй! Что вы делаете? — раздался незнакомый голос высунувшегося из окна студента.

Старикашка замешкался, лишь на минуту прикрыв лицо и ослабив хватку. Из последних сил дернув руку, приземлилась спиной в кучу пожухлой листвы, тут же вскочив, и не разбирая дороги бросилась прочь.

— Не-ет! — несся в спину отчаянный вопль старика, безуспешно пытающегося догнать меня.

Я просто бежала, сама не задумываясь куда. Знакомые места сменяли неизвестные детские площадки, отчаянно сигналящие водители нажимали на визжащие тормоза. Мне было все равно, я безнадежно искала укрытия в городе, где его не было. Болтающаяся сумка несколько раз ударила проходящих рядом прохожих, ругань и оклики провожали меня, заставляя отчаянно ускорять бег. Перебежав очередную дорогу и схватившись за фонарь, резко повернула, выбив из рук женщины подарочные коробки, и, даже не извинившись, вновь свернула в узкий проем между домами.

Заприметив маленький закуток, забилась в него и прислушалась: шум улицы, голоса людей, лай собак… Глубокий вдох и выдох, вдох и выдох. Похоже, оторвалась.

— Я вновь убегаю, — нервно рассмеялась, подтягивая к себе колени, — похоже, это входит в привычку.

Достав телефон, быстро написала смс: «Ты во сколько приедешь?». «К часам семи, дочка», — пришел незамедлительно ответ.

Решив, что до этого времени лучше побыть вне дома, встала, отряхнувшись и попыталась сориентироваться, куда меня занесло.

Знакомый дом и подъезд обнаружились быстро: может, случайно, а может, и подсознательно бежала именно в этом направлении. При солнечном свете двор казался ярким и приветливым. Компания девчонок качалась на качелях, а мальчишки-школьники, склонившись, что-то разглядывали на столе. Обычный двор, даже странно, что Алекс не выбрал для Лолы и себя место поприличней.

Недолго думая, зашла в подъезд и, поднявшись по ступеням, в нерешительности замерла у дверей тридцать шестой квартиры. В пятый раз измерив шагами площадку, наконец собралась с духом, чувство, что намереваюсь проникнуть в чужую собственность никак не отпускало.

Наконец удалось побороть неловкость. Достала ключ, пытаясь попасть им в замочную скважину, когда замок щелкнул. Отпрянув, уронила сумку, а за распахнутой дверью появился приветливо улыбающийся смуглый молодой человек.

— Я… я, извините, видимо ошиблась дверью, — залепетала, пытаясь хоть как-то оправдать свой поступок.

Он сжал губы, проведя рукой по влажным, коротко стриженым волосам, наброшенное на плечи полотенце слегка съехало, открывая взгляду спортивную фигуру. Сглотнув, смущенно подняла глаза.

— Да нет квартира та, просто устал ждать, пока ты откроешь. Даже успел почти одеться.

Мне сделалось жарко от одной мысли, что бы я увидела, открой дверь сразу. Посторонившись и сделав широкий жест, он пригласил меня войти.

— Не-ет, спасибо. Я, пожалуй, пойду.

— Испугалась, что ли? Мы же знакомы, забыла наш вальс?