– Что тут считать, по триста долларов с каждой авто!

– Маловато, капраз. Но для начала и так сойдет! На этом "г" больше не заработаешь. Кстати, если этот Данек будет звонить – не говори, что уже продали или продаем. Будем тянуть резину. А на вырученные гроши сами чего-нибудь купим в той же Литве.

– Но это же не по-партнерски! – не согласился Одинцов.

– А подсовывать металлолом по-партнерски? – чуть-ли не прокричал Гуров. – Он сам виноват! Короче, месяц проворачиваем его баксы. Я так решил – и все! Вопрос закрыт!

– Как знаешь, твой ведь кореш, – сказал Одинцов, а про себя подумал: "Так он и меня когда-нибудь "кинет" при удобном для себя случае. Надо быть готовым к таким нюансам коммерческой деятельности".

– Что задумался? – спросил Гуров и сам же ответил, – Говорю тебе – он сам напросился!

Компаньоны и не заметили, как на территорию стоянки въехали "крутая" "бээмвэшка" черного цвета с затемненными стеклами. Из машины выпорхнул коротко стриженый молодой человек спортивного телосложения. Он подошел к автомеханику Мише и что-то спросил. Тот показал рукой на мореманов, и "качок" направился к ним. Подойдя ближе, он одобрительно оглядел хозяйство компаньонов и сделал кому-то в машине своеобразный знак, означающий "о'кей!".

– Никак "новые русские" пожаловали? – заметил Гурова, глядя на приближающегося к ним молодого человека.

– Вы директор? – вежливо спросил подошедший Гуров, высветив приличный ряд золотых зубов.

– Допустим, – уклончиво ответил капитан. – Чем могу, так сказать…

– Я бы хотел переговорить с вами с глазу на глаз, – напористо предложил "качок".

– У нас тут нет секретов, – спокойно ответил Гуров. – Что, хотите продать свою тачку?

– Надо "тэт на тэт", – не уступал "качок".

– Поймите, молодой человек, – вступился Одинцов. – То, что вы хотите сказать, мы все равно будем обсуждать и решать вместе. Мы компаньоны. Понятно?

– Базару нет, дядя, нам без разницы, с кого стричь за стоянку, – ответил "качок", сверкнув на солнце золотыми зубами.

– Чего стричь? – недоуменно переспросил Гуров.

– У вас "крыша" есть, дяди? – более конкретно спросил "качок". – Если еще нет, то мы и есть ваша "крыша". Дошло?

Бизнесмены переглянулись – до них только теперь дошел весь смысл произнесенных "качком" слов.

– Видите ли, молодой человек, – Одинцов взял на себя тяжесть переговоров, – наша, как вы говорите, "крыша", – это воинская часть. Вся прибыль идет на улучшение питания личного состава.

– Только не надо басен, дядя, – перебил Одинцова "качок" и строго добавил: – За кого вы меня держите? Трейлер был вчера? А эти джипы, "мерсы"? У нас все под контролем. Ясно?

– Джипы и "мерсы" не наши, – писклявым голосом пролепетал капитан.

– А чьи тогда? – строго спросил "качок" и впился серыми глазами в капитана.

– Трейлер, сами видите, что привез, – своевременно вмешался в разговор Одинцов, подмигивая невидимым для "качка" глазом Гурову, чтобы тот больше не участвовал в разговоре. – Этот металлолом ничего, кроме головной боли, не стоит.

– И это стоит, все стоит каких-то баксов, – жестко заметил "качок". – Для начала мы посмотрим ваши бумаги и сами сделаем выводы, что по чем стоит. После ревизии и исходя из ваших аргументов, назначим ежемесячный взнос. Будете отстегивать двадцать восьмого числа. Где и когда – договоримся отдельно. Не уложитесь в срок – включим "счетчик": десять процентов от суммы взноса за каждый день просрочки. Не вздумайте капнуть "мусорам" – оторвем ваши головешки в натуре. Если кто еще "наедет", скажите – "крыша Хромого", будут иметь дело с нами. Связь через пейджер, вот номер, – "качок" протянул Одинцову бумажку с цифрами. – Сообщение сделаете такого рода: "Прошу выйти на связь. Подпись – восьмой". Мы поймем, что это вы и сами вас найдем. Если кто испортит товар, сообщите нам. Мы разберемся. На то мы и "крыша". Так что не жмоттесь. Ваши затраты будут оправданы, поверьте нашему опыту. Где стоянка – там всегда проблемы.

"Качок" подмигнул своими серыми безжалостными глазами, резко повернулся и быстрым спортивным шагом направился к будке, засунул в окошко свою руку, вытащил журнал учета и крикнул на прощанье:

– Завтра вернем!

– Номер машины запомни, – шепотом произнес Одинцов Гурову, взглядом провожая выезжающую с территории стоянки "бээмвешку".

– Номера-то литовские! – волнуясь, пролепетал капитан, записывая цифры и латинские буквы себе в блокнот.

– Толку, что литовские, рожа-то русская! Жаль, других не рассмотрели!

– Стекла тонированные, специально делают для бандюг.

– Ты хоть бы не лез, раз не готов к таким ситуациям! Посмотри – весь дрожишь!

Капитан действительно испереживался. Его пальцы дрожали, губы и усы заметно шевелились, и Гуров ничего не мог с этим поделать. В голубых глазах застыл явный испуг. Одинцов уверенно, как подобает бывшему военному, подошел к своей машине, открыл багажник и извлек из него бутылку обыкновенной российской водки, два пластмассовых стаканчика и литровую банку с огурцами. Затем он закрыл багажник, ловко вывинтил пробку и, налив по сто грамм водки на брата, сказал:

– Давай, капитан! По граммульке.

– Ты же за рулем!

– Тут уж не до руля, – он протянул Гурову огурец, – огурцы, кстати, с собственной фазенды – экологически чистые. Успокойся. Мне этот гаденыш и самому не понравился.

Капитан залпом влил себе в рот водку и сказал:

– Надо же! Не прошло и трех недель, а уже плати!

– "Пришел в меридиан"?

– Пришел, пришел… – ответил Гуров, разливая в равных пропорциях оставшуюся в бутылке водку. – Что будем дальше делать? Может в милиц…

– Ни в коем случае! – перебил Одинцов и добавил: – Начнутся разбирательства, засады и тому подобное. Суд, наконец. Эти гаврики отсидят свое и, выйдя на свободу, когда ты уже и забыл про все дела, отомстят, однозначно…

– И что же нам делать? Делать ведь что-то надо?

– Первым делом, раздадим дорогие машины автовладельцам.

– Так! – согласился Гуров.

– Так-так! Сам понимаешь, капитан, если "крыша" рассердится, то мы с тобой всю оставшуюся жизнь будем расплачиваться за эти крутые тачки.

– Согласен, капраз. Дальше что?

– Дальше надо быстро все продать и закрыть это заведение.

– Ты что – спятил?

– Нет, капитан. Даже хорошо, что они наехали…

– То есть?

– Ты посчитай, сколько денежных знаков мы с тобой выручим итого с продажи тачек Данека?

– Так, – засуетился капитан, подсчитывая на ходу, – четыре тысячи с четырех "кадеттов", две с половиной за "аскону", полторы за "эскорт", тысячу за "фиесту" – всего девять штук долларей.

– Все посчитал? – с сомнением в голосе уточнил Одинцов.

– Вроде…

– А расходы на растаможку и прочее?

– Блин, забыл!

– Короче, тыщ на семь надо рассчитывать. Хватит на "капельку", как у твоего Данека. Соображаешь, капитан?

– Соображаю, капраз. Хорошо соображаю!

– Только не подумай, что я пошел на поводу у тебя – кинуть Данека. Я не "кидала".

– И я не "кидала". Он сам напросился. Мы это уже обсуждали, капраз.

– Я просто хочу подчеркнуть, господин капитан, на будущее…

– Светлое будущее… – акцентировал Гулов. – Хорошо, капраз. Я все понял…

– Если бы не обстоятельства…

– Да понял я, капраз, понял!

Переживание случившегося и влияние сорокаградусной жидкости способствовали углубленному выяснению отношений. Языки оппонентов все более заплетались в лабиринтах взаимных упреков. К тому же, закуска в единственном ассортименте, не считая огуречного рассола, закончилась так же быстро, как и появилась. Ее было явно маловато – всего один литр. Зато водки хватало – по полбутылки на брата. Эта диспропорция не осталась не замеченной. И в первую очередь, со стороны господина капитана дальнего плавания. Вообще, было непонятно, что на него нашло. Но поезд, как говорится, ушел и отступать уже было некуда. Накипь старых мореманских обид неожиданно выплеснулась на Одинцова.