Мой дед по маминой линии тоже был алкоголиком. Он работал на нефтяной скважине, ему обещали безбедное будущее, они с бабушкой стали родителями двух девочек-погодок: мамы и тети, начали строить дом у реки, но когда бабушка родила сына, дед стал пить вино собственного производства. Постепенно втянулся, пил все больше и больше. Случались приступы белой горячки, он гонялся за бабушкой с топором, все это видели их дети. Бабушка была скромной, работала воспитателем, идти было некуда, терпела она его не один год. Терпели невольно и дети. В один день, он напился, и, когда ему надоело гоняться за бабушкой и угрожать ей, ушел в гараж. Наступила тишина. Бабушка с детьми еще долго сидела в доме, пытаясь прийти в себя. Потом мой дядя вышел на улицу, залез на крышу гаража, и увидел через щель в шифере деда, висящего на веревке, которую тот перекинул через балку на потолке. Он лишил себя жизни. Видимо для себя уже понял, что никогда не сможет избавиться от этой зависимости, а это означало, что он рано или поздно причинит вред своей жене и детям. Так он решил эту проблему. Он обрек свою семью на нищее существование. Бабушка с тремя малолетними детьми осталась в недостроенном доме одна. Зарплаты воспитателя категорически не хватало. Мама говорила, что в школе училась очень хорошо, но ей было не по себе, потому что всем классом собирали деньги ей и ее сестре с братом на одежду. Как же это было унизительно. Ужасно!

Мама встретила папу, они оба учились в педагогическом. Парней там было мало, а мой папа был нарасхват. Он был красивым, веселым, играл в футбол, пел песни под гитару. Думаю, многие были в него влюблены, но он стал встречаться с мамой. Она училась очень хорошо, участвовала в разных студенческих мероприятиях, была редактором газеты. Они полюбили они друг друга, решили пожениться. Препятствий было много. После свадьбы, папа изменил беременной маме, и она в состоянии аффекта решила покончить с собой. Ее встретила добрая знакомая и смогла привести в чувства. Беременна мама была мной. Позже, после моего выздоровления, они развелись. Вот такая печальная история. Получается, я жила в окружении сильных и несчастных женщин и слабых, пьющих мужчин. Представления о том, как должно быть в нормальной семье, у меня не было. Скорее всего, мое желание вырваться из этого круга появилось давно. Мне было плохо в моем городе, в моей семье. Я их всех любила, но не могла смотреть на то, как мои любимые люди несчастливы. Когда я уехала в Турцию и встретила Марко, появилась надежда, что в моей жизни будет все по-другому. Как же я не хотела повторять судьбу моей мамы и бабушек!

Я сидела на кухне, пила кофе, думала о своей жизни. Мне было жаль маму, но я не могла поступить иначе. Мне нельзя было оставаться. Потом пришли ребята с университета, и я сама не заметила, как наступил вечер. Раздался звонок Марко, он сказал, что согласен. Он пускает меня в Турцию, и, как только появится возможность, приедет ко мне. Я перезвонила Наташе, обрадовала ее новостью, что я теперь в ее команде. Она сказала, что передаст это своему менеджеру и позвонит завтра, сообщит точную дату и время вылета. Вылет из Москвы, до столицы мне нужно добраться самой. На все примерно три – четыре дня. Мне предстоял разговор с подругой Аллой. Тяжело было решиться, ведь она из-за меня ушла из дома моей матери, хотя жить ей там было комфортно. Мне было жутко стыдно перед ней. Я позвала ее кухню, заварила кофе и объяснила всю суть проблемы. Она, не обиделась, не закатила истерику, не позавидовала. Она поддержала меня, за что я ей всю жизнь буду безмерно благодарна. Я благодарна ей просто за то, что она есть, потому что она чудо, одна на миллион. Впервые за долгое время я легла спать спокойной и счастливой. Утром была запланирована поездка к бабушке и отцу. Не успела я доехать до бабушки, как позвонила Натали и сообщила, что они будут ждать меня через четыре дня в Москве. Вылет из Москвы в Анкару вечером в 18:00. На этом все.

Встреча с бабушкой прошла как всегда хорошо. Она старалась во всем мне угодить, поэтому никогда резко не высказывалась по поводу моих спонтанных идей. Единственное, что меня задело, – это то, что она попросила меня не говорить никому о том, что я работаю в Турции. Оказывается, всем своим знакомым она говорит, что я работаю в Сочи. Я пыталась возмущаться, но она коротко и понятно мне ответила: «Внученька, не обижайся, я знаю, что у тебя там хорошая и достойная работа. Но я живу в поселке, не забывай, большинство местных женщин дальше ближайшего города не выезжали. Многие мои ровесницы судят о жизни по передачам из телевизора. А там часто говорят, что в Турцию и другие такие страны едут на заработки девушки легкого поведения. То же самое говорят про девушек, которые одни едут в Москву. Они недалекие, не обижайся на них. И не обижайся на меня. Просто некоторым людям лучше ничего не знать» Я ее поняла и больше не обижалась. Я решила поскорее сменить тему и спросила, где мой отец. Тут он и появился. Он был взъерошенным, глаза и лицо опухли, щетина трехдневной давности, я сразу поняла, что он уже был пьян. Мне стало так обидно, ведь я звонила вчера и говорила, что приеду, а он напился с самого утра. Он начал говорить, что будет смотреть со мной футбол, потом мы пойдем гулять и еще что-то. Я пыталась его перебить, я говорила, что приехала совсем ненадолго, что я приехала попрощаться, потому что опять уезжаю. Его глаза потускнели, улыбки больше не было.

Да он был пьян, но он все понимал. Я думаю, он понимал, что я никогда не буду считаться с его мнением и даже не попытаюсь сделать что-то, чтобы он был хоть немного счастливее. Я общалась с ним лишь потому, что он жил у бабушки. Я жалела ее, знала, что она его очень любит, только ради нее я делала вид, что мне не все равно, что с ним происходит. Да, я была жестока по отношению к отцу. Я помогла бабушке накрыть на стол, и мы втроем сели обедать. Надо сказать, она очень гостеприимная хозяйка, всегда поставит на стол все самое лучшее, готовит она превосходно, и ещё печет самые вкусные в мире блины. Может встать в пять утра, чтобы напечь своим любимым огромную стопку тончайших блинчиков. Мы сидели за столом долго, общались, бабушка расспрашивала про работу, папа больше молчал и слушал. Внезапно раздался звонок, это был Марко. Он звонил просто так, хотел услышать мой голос. Бабушка и папа знали, что у меня появился парень в Турции, но, как ни странно, не высказывали недовольства по этому поводу. Только просили меня не давать никому себя обидеть, в том числе и ему. Странно было, что папа совсем ничего не говорил, ведь когда я была подростком, он мне строго настрого запрещал встречаться с кем-то другой национальности. Твердил, что, если я вырасту и выйду замуж за нерусского, он не будет со мной общаться. Теперь у меня серьезные отношения с парнем. Он далеко не русский, да еще и мусульманин, а отец молчит и принимает эту новость спокойно. Как же он все-таки изменился.

Я сказала Марко, что в гостях у отца и бабушки. Марко попросил дать трубку папе, сказал: «Дорогая, я знаю, что он не поймет меня, ведь он не говорит на английском, но все же пусть услышит мой голос, пусть поймет, что я настроен серьезно». Я дала папе трубку, они общались недолго, но отец поменялся в лице. Он повеселел, видимо, ему польстило, что я дала ему поговорить со своим парнем. Папа сказал, что у Марко приятный голос. После разговора он вышел на улицу курить, а я осталась помогать бабушке. Потом мы решили прогуляться. Мы пошли в сторону небольшого озера, из которого били ключи с холодной водой, вдоль одной стороны стояли лавочки, а вдоль другой был «навес», образованный скалой, из которой просачивалась родниковая вода и капала вниз. Вода в озере была ледяной и кристально чистой. Когда были перебои с водой, местные жители набирали её тут и пили. Я обожала это место. Мы прогулялись, вернулись домой, попили чай, и мне позвонил Борис. Он сказал, что несколько наших общих знакомых собираются у него дома и пригласил меня. Я пообещала приехать. Я еще долго прощалась с бабушкой, папа же обнял меня и поспешил уйти. За мной приехало такси, и я оказалась у Бориса. Я была очень рада его видеть. Пришли наши приятели, почти всю мы общались. Отличное завершение пребывания на Родине. Наконец я смогла расслабиться, я видела хоть какой-то выход, у меня появилась надежда, что скоро все наладится, и я увижу Марко.