Как же мне не хотелось отвечать! Вот бы свернуться калачиком тут и уснуть. Поверить, что это все – дурной сон.

– Да-а-а, я встаю, встаю, – промямлила я дрожащим голосом и начала шевелиться. Замёрзшие руки и ноги не слушались.

Наш спутник схватил меня и практически без усилий, как куклу, поставил на ноги.

– Макс. Меня зовут Макс, – сказал он.

Я на какое-то время перестала ощущать холод. Он стоял так близко и смотрел на меня. В его глазах сложно было что-либо прочесть, они были строгими и сухими. Макс быстро оценил мое состояние, перевесил меч, снял с себя верхнюю одежду и набросил мне на плечи, застегнув на все пуговицы. Плащ оказался не просто теплым, а буквально горячим, так что мое окоченевшее тело начало пощипывать от смены температур. Рукава были длинными, так что пальцы остались внутри и тут же начали отогреваться.

– С-с-спасибо, Макс… – прошептала я.

В глубине его глаз что-то дрогнуло, словно он не ожидал так скоро услышать свое имя. Наши взгляды снова встретились. Казалось, он стал более хмурым, чем раньше.

– Ты знаешь этот лес? – спросил он.

– Нет.

«А мы поменялись ролями», – заметила я про себя.

– Откуда ты?

– Из Сочи, – вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать, и в смятении уставилась на него. Макс просто смотрел.

– Это за горами?

– Не знаю, – пытаясь сдержать подступившие слезы, проговорила я.

– Там тоже есть горы. М-м-мы, кажется, заблудились.

Макс не отводил от меня взгляда. Мне не очень нравилось такое откровенное любопытство, я и без того еле держалась, чтобы не зареветь, но глаз не отвела и смотрела прямо на него.

– Выходит, ты не знаешь этого леса? – как-то нехорошо произнёс он слова «этого леса».

Я отрицательно покачала головой. Не хотелось рассказывать, каким образом мы здесь очутились.

Он слегка выгнул бровь, обдумывая что-то.

– Все, что тебе нужно знать, – что скоро сядет солнце. Если к этому времени мы не доберемся до убежища, вы умрете. Это три валуна на западе, где-то в километре-двух от нас. Не стоит ходить по снегу ночью, – добавил он, посмотрев на Лину; та все еще громко дышала от долгой дороги.

– Я быстро бегаю, – ответила она мужественно.

– Очень хорошо. Где запад, знаешь?

– Вон там, – показала Лина на исчезающее за деревьями солнце.

– Если придется бежать, беги туда.

Лина кивнула с округлившимися глазами.

Потом он повернулся ко мне:

– Идти можешь?

– Да.

Он потянулся за голову и, сняв повязку, принялся распутывать узел. Я ахнула и тут же пожалела об этом, но поздно. Макс заметил плохо скрываемый мною ужас, но ровным счетом никак не отреагировал на это. Левая половина его лица была изуродована шрамом. Видимо, его зашивал самый безрукий хирург, а может, вообще никто не зашивал. Шрам пересекал щеку и не был узким и аккуратным. Он был широким, с рваными бугристыми краями. Через какое-то время до меня дошло, что я все еще в упор рассматриваю его лицо. Я посмотрела в его не тронутые уродством глаза, спокойные, холодные и безразличные к происходящему.

– Прости

Он коротко кивнул. Поднимался ветер. Макс обошел вокруг меня и собрал мои растрёпанные волосы в хвост, обвязав своим платком, после чего снова зашагал дальше. Мы побежали следом.

Солнце было совсем не там, где пожарище. Огонь остался на востоке, а мы шли на запад. Оно должно было стоять уже у горизонта, я не могла увидеть его за деревьями, только угадывала зарево заката.

«Солнце сядет – мы умрем», – звучало в голове. Сердце от страха стучало где-то в горле. Мы из-за всех сил пытались не отстать от Макса. Ветер усиливался, и становилось холоднее. Идти было тяжело, снега тоже стало больше. Мы то и дело спотыкались и проваливались в сугробы – можно сказать, буквально погружались в зиму.

Макс, словно не чувствуя холода, шел, оставшись в одной футболке… или в том, что больше походило на футболку. Его руки были сильными, мышцы – рельефными, но не как у Тима. Тот был коренастым и широким – сплошной мускул. Макс казался выше, был стройным и подтянутым, как бегун-марафонец. Чего это я сравниваю их?

Он шел быстро для нас, но не для себя, его дыхание было ровным и бесшумным, как и шаги. Я отметила, что мы уже дышали, как загнанные лошади, и производили очень много шума, хрустя снегом и ветками, на которые наступали. Макс двигался ровно с той скоростью, с которой мы могли за ним поспевать, ускоряя или замедляя шаг, давая нам возможность отдышаться. Он просто шел впереди, не оглядываясь, но за все время расстояние между нами ни разу ни увеличилось больше, чем на пять или шесть шагов. При этом оно и не уменьшалось, что заставляло нас не отставать.

Наступила ночь. Это было так, словно после заката изменился сам лес, став угрозой. Макс остановился. Опасность ощущалась кожей, каждая клеточка моего тела, казалось, была пропитана ужасом, который наводило это место. Поднявшийся к этому времени ветер трепал полы плаща, и если бы не туго завязанный платок, я вряд ли что-нибудь увидела бы из-за собственных волос. Хотя из-за кружащегося снега все равно ничего нельзя было разглядеть. Ресницы покрыл иней. Холод усиливался, начинался буран. По спине побежали мурашки, и я инстинктивно схватила сестрёнку за руку. Вдалеке послышался одинокий волчий вой, и его тут же подхватили другие волки, находившиеся куда ближе к нам.

– Бежим, осталось немного! – скомандовал Макс.

И все. Неизвестно, откуда взялись силы, но мы побежали так быстро, как могли. Даже не падали. Пропустив нас вперед, сам Макс следовал за нами, прикрывая спины. Секунды ощущались, как часы, и мне казалось, что я бегу уже невероятно долго, когда впереди показалось огромные валуны. Именно в этот миг дорогу мне преградил здоровенный белоснежный волк. Я резко остановилась, отчего сестренка налетела на меня. Я даже не успела моргнуть от страха или удивления, как Макс прыгнул вперед и ударил волка мечом. Зверюга повалилась на землю и просто рассыпалась белым снегом, не оставив хоть какого-то различимого следа. Просто новый сугроб. Наверно, это был шок, так как я в раздумьях уставилась на место, ранее бывшее волком. Мысль тоже была не очень-то здоровая. А думала я о том, что если из этой кучи снега слепить волка, он оживет? А если снеговика? В чувство меня привел Макс, отвесив крепкую пощёчину: он уже какое-то время что-то говорил, а я была временно недоступна. Ощутив жгучую боль в щеке, я обрела способность слышать.

– Беги на камни! – прорычал он. Я закивала в ответ и потянула сестренку за собой. Бежала туда, где, как мне казалось, я разглядела очертания каменных глыб. Метель не давала ничего увидеть, и я очень надеялась, что не ошиблась с направлением. Остальные члены волчьей стаи прекрасные и ужасные одновременно, преследовали нас, окружая за деревьями и оставляя за собой след из снежного вихря, словно маленькая пурга следовала за каждым из них. Макс бежал рядом, поражая своим мечом любого, кто осмеливался прыгнуть на нас. И снова они падали бесформенными снежными кучами. Сквозь метель начали проступать очертания каменных валунов, когда дорогу нам преградил волк размером с медведя. Это был вожак. Мы остановились. Вот в чем дело: стая ждала альфу, лишь замедляя нас. Сейчас же они выступили, окружив плотным кольцом.

Не сговариваясь, мы встали спиной друг к другу, образовав небольшой круг. Не то чтобы до этого я не испытывала ужаса, просто сейчас казалось, что мы точно обречены. Медленно, не отводя глаз от волка, я подняла крепкую ветку, лежавшую передо мной. Макс держал наготове меч. Он осторожно схватился свободной рукой за мое оружие, и по дереву побежал огонь. Просто начало гореть там, где он держал ее. Так же медленно Макс убрал руку без единого ожога. Когда вокруг тебя происходят странные вещи, постепенно перестаешь удивляться. Кажется, я достигла своего максимума на сегодня, совсем не поразившись тому, что парень, стоящий рядом – живое огниво. Надо будет спросить, как он это делает.

Окружившие нас звери замерли, ожидая действий вожака, отчего мне стало совсем жутко. Огонь сейчас был очень даже кстати. Я посмотрела на него, повернув голову вполоборота. Он сделал то же самое.