Проводив кавалькаду задумчивым взглядом, Дракула вернулся к шатру, приказав вызвать к себе начальника штаба.
========== Глава 30. Ночная атака ==========
Великий султан Ахмед III не бросал слова на ветер. Когда хромающая лошадь с обезглавленным посланником, покрытым кровью и мясными мухами, добрела до стана османских войск, он не удивился. Он ожидал похожего ответа, если не от самого короля Константина, то наверняка — от ненавистного «сына дракона». Поэтому властитель империи Османа великодушно назначил недельную отсрочку, прежде чем привести в исполнение приговор, вынесенный румынской армии. Первое отрицание и гнев сменятся горечью от потери принца, а те, в свою очередь, размышлениями о грядущей доле. Первоначально Касим-бей предлагал оставить младшего Брынковяну в живых, выстраивая переговоры вокруг жизни заложника, но самоуверенный султан отказал ему. Знаток темной стороны человеческих душ, он планировал разыграть иную карту: вывести из игры румынского государя и посеять сомнения в штабных генералах. Страх за собственную жизнь и надежда на помилование могли подтолкнуть их к принятию навязанных условий. Помешать мог только Дракула — Ахмед не сомневался, что человек, способный выстроить лес кольев с сотнями трупов вокруг собственной столицы, не испугается ни отрубленной головы, ни неприкрытых угроз. Однако делать ставку на воеводу султан не спешил. В самом деле, не мог же тот в одиночку принимать решения в масштабах всей армии и всей страны!
Отмеренные дни сгорали один за другим, а непокорная Румыния не спешила становиться на колени перед победителем. С каждым новым рассветом султан все сильнее мрачнел, подчас срываясь на слугах и ни в чем не повинных командирах. Первый военачальник Касим-бей в великом трепете входил в шатер повелителя, чтобы вновь сообщить неутешительные новости: гонцов с румынской стороны нет, новые пленные не захвачены, а неприятель по-прежнему продолжает укреплять горные тропы. Перспектива решительного штурма обретала очертания и разворачивалась во всей красе, принося с собой неприятные размышления. Ахмед-хан прекрасно понимал, какие потери понесет его войско, но не хотел отступать от собственных слов.
Великий султан опоздал. Возможно, сразу после взятия Поэнари он имел шансы сразиться с румынской армией, только-только отступившей в пределы Карпатских гор. Спешка, длительные переходы, потеря последнего валашского укрепления сыграли бы на руку османским завоевателям, позволив вести пусть и кровопролитный, но все же относительно равный бой. И кто знает — кому бы, в конце концов, улыбнулась удача? Теперь же, после двух недель ожидания, выбить неприятеля можно было только ценой массированных жертв. «Если вообще возможно», — вспыхивала шальная мысль, но султан решительно гнал ее прочь из своего сознания.
Срок ожидания подошел к концу, и восточному властителю ничего не оставалось, кроме как обрушить на непокорных обещанные кары. Однако поднимать все войско было рано. Подготовив тридцать тысяч воинов, Касим решил произвести боевую разведку, направив отряды по нескольким ранее разведанным тропам. Опасения подтвердились: штурм захлебнулся, едва начавшись. Быстро вырезав и сметя передовые укрепления, османы завязли в ущельях, пытаясь отстреливаться от врагов, атакующих со всех сторон и обладающих в разы более выгодным расположением. А когда заговорила оборонная артиллерия, прицельно бьющая по пристрелянным точкам, стало окончательно ясно — продвинуться вперед можно, только выстилая дорогу собственными трупами. Ближний бой, в котором особенно были сильны янычары, даже не предвиделся, а перестрелка среди каменных завалов и горных кустарников напоминала схватку с призраками. Один за другим падали османские воины, в то время как о потерях румын оставалось только гадать. Рискуя навлечь на себя гнев повелителя, Касим-бей скомандовал отступать. Вторая попытка штурма, реализованная несколькими днями спустя, окончилась с похожими результатами. После чего на военном совете было решено выжидать. Вновь потянулось пугающее затишье, в любой момент способное разразиться бурей, разыгравшейся с одной или с другой стороны.
Блестяще отбитые атаки не тешили самолюбие румынского главнокомандующего. Как никогда ранее Дракула понимал, что назрела необходимость перелома ситуации. Дальнейшее затягивание событий могло обернуться неприятностями. Сдерживание осман больше не являлось приоритетной задачей, следовало отвоевать обратно захваченные земли, а это решалось только организованным контрнаступлением. И если Высокая Порта обладала внушительными резервами, которые могла мобилизовать для продолжения военных действий, то румынский наместник располагал только теми войсками, которые имел на данный момент — больше людей взять было просто негде. Кроме того, плодородные равнины Трансильвании, хоть и отличались высоким потенциалом, все же не могли выступать единственной областью, снабжавшей армию и беженцев-гражданских. Прорабатывая планы, Дракула готовился к решающей битве. Однако прежде он хотел осуществить еще одну вылазку.
Прошло десять дней, время которых посвятили согласованию маневров, отбору и обучению солдат, и поздним вечером в середине июля было приказано выступать. После заката солнца отряд румынской кавалерии численностью в семь тысяч всадников направился к переправе через Арджеш, расположенной в дюжине километров от крепости Поэнари. В полной тишине, освещенные лишь бледной луной, стремившейся на убыль, солдаты один за другим преодолевали вплавь спокойную и неглубокую в этом месте реку. На каждом из них красовалась военная форма пленных осман, к широким шелковым кушакам крепились изогнутые сабли, в седельных сумках поблескивали рукояти пистолетов. Головной убор янычар — «рукав дервиша» — завершал полное сходство. Одеяние Дракулы дополняла кожаная накидка, отороченная коротким мехом, являвшаяся отличительным знаком османских офицеров. Как и в случае с обороной крепости граф решил лично возглавить поход: слишком много было поставлено на карту, слишком много надежд возлагалось на успешное завершение миссии, и слишком амбициозными были желания главнокомандующего. Ни много ни мало он планировал убить самого султана.
Лошади шли размеренной рысью. Ночной мрак сгустился, плотными слоями ложась на каменистую почву предгорий с вихрастым травяным покровом. Перевалило за полночь, и до расположения османского лагеря оставалось не более часа езды. Впереди двигался небольшой арьергард, разведывая дорогу, а основные силы отставали на пару сотен метров. Ехали молча, каждый вынашивал собственные мысли, при этом не забывая внимательно наблюдать за окрестностями.
Часовые на первом охранном посту, что встретился на пути румынского отряда, даже не успели понять, что произошло. Приняв всадников за своих, они для приличия потребовали пароль, но командир «янычар», гарцуя на лошади, что-то коротко бросил на чистом турецком языке и поскакал вперед. Его сопровождение чуть замешкалось. Взмахи нескольких сабель, с легким свистом синхронно рассекших воздух, положили конец существованию заставы. Кавалькада всадников отправилась дальше, оставив после себя лишь обезглавленные тела в лужах крови, маслянисто поблескивающей под всполохами осиротевших факелов. Еще пара подобных укреплений пала под натиском переодетых румын, не успевая ни поднять тревогу, ни оказать достойное сопротивление. Передвигаясь бесшумно и быстро, каратели напоминали ночные тени, мелькавшие под лучами стареющей луны. Наконец, вдалеке показались огни военного расположения, рассредоточенные на некотором расстоянии друг от друга: лагерь осман крепко спал в ожидании рассвета, который не должен был наступить для многих из них.
За валом свежевскопанной земли на высоких пиках повисли знамена, возле редких костров скучали наблюдатели. Остановившись в небольшой ложбине и подождав основную группу, Дракула еще раз оглядел всех, убедившись в полной готовности, вытащил саблю из ножен и вскинул правую руку. Он не произнес ни слова, но по всему отряду потянулся тихий свист и короткие резкие звуки, похожие на крик сокола пустельги — заранее обговоренный сигнал к атаке. В следующую секунду конница сорвалась с места и бросилась в сторону огней.
