— Ну не знаю, — в голосе мажорки было сомнение, — дайте пачку.

— К сожалению, мы продаём их в фасовке по восемьдесят штук, — показала продавщица на ящичек. — Берите и не пожалеете, вы потом к нам будете возвращаться, потому что в России только наше заведение торгует этой маркой эксклюзивно. То есть абсолютный эксклюзив, достопочтимая леди, — в голосе девицы появился легкий пафос.

— Ну хорошо, возьму на пробу, хотя я привыкла к «Авроре», — подумав несколько секунд, вздохнула Стелла. — Сколько?

— Семьсот тридцать рублей, леди.

«Ну её в пень, я ей кто — нянька? Её же деньги и здоровье», — поразился цене Виктор, но решил забить на это дело, ибо там где есть слово «эксклюзив» да ещё и втридорога, не устоит никакая женщина, а тем более такая, как Стелла.

Расплатившись наличкой и забрав коробочек, пошли на выход — как оказалось, открывался он очень просто и удобно, и уже выйдя из здания, медноволосая держала в руке специфически ароматную сигарету с фильтром ярко-медного цвета.

— Слушай, а они мне уже нравятся, — помахала она сигареткой.

— Кури на здоровье, — скептически глядя на неё, ответил парень.

Подойдя к машине и достав из сумочки зажигалку, Стелла подкурила, затянулась и сразу же закашлялась.

— О-ох, вот это самосад — что они такое в них кладут, иголки от кактусов и лошадиный навоз? — выдохнув и глядя на сигарету, вопросила она со слезами в глазах.

— Хм, ну так давай пойдём и вернём, — предложил Виктор. — Развели тебя конкретно, прекрасная леди — хорошо, что макияж не потёк!

— Это долго, совершенно несолидно и не приличествует такой известной леди, как я, — помотала головой Стелла и к изумлению Виктора, ещё раз затянулась — и снова закашлялась.

— Что ты делаешь?

— Нормальные сигаретки, уже привыкаю, — подняла она ладонь, откашливаясь.

— Ты издеваешься, Стелла? — парень открыл дверь и оперся на неё рукой, с пристальным интересом глядя на девушку.

— Да шучу я, — помотав ещё раз головой, улыбнулась мажорка — широким жестом она выкинула ещё почти целую сигарету на асфальт и открывая свою дверь, посмотрела на парня: — Я вообще бросаю курить, потому и курю легкую «Аврору», а эти подарю Валику, чего уж там.

— Я вот не пойму — семь сотен для тебя не деньги, что ли?

— Деньги, но возвращать не пойду — а с дурочкой этой я как-нибудь посчитаюсь, когда буду в этом районе, мало ей не покажется — будет знать, кому всякий неликвид рекомендовать!

Когда уселись в машину и начали выезжать со стоянки, Виктор задумался о том, что в принципе мешает высокоранговым магам, а тем более из таких влиятельных семей, просто плевать и забивать на законы и творить всё, что душа пожелает. Вопрос он озвучил Стелле, когда выехали на шоссе и начали набирать скорость.

— Такое и было в годы хаоса, и мы ушли от этого ценой огромных жертв, да и магия у нас крайне сложная и даже технологичная, я бы сказала — это не прям волшебство или чары из сказок, когда ты пуляешь огненными шариками в кого хочешь и когда хочешь, вот поэтому и нужны законы и высокая гражданская сознательность. То, что ты предлагаешь — это анархия и путь в никуда, понимаешь?

— Я ничего такого не предлагаю, — засмеявшись, поднял ладони парень, — а просто интересуюсь в свете твоей покупки сигарет, когда тебя явно нахлобучили.

— Что это за выражение такое? — с недовольством взглянула на него мажорка.

— Ладно, твои же деньги, проехали, — пожал он плечами, решив не сыпать ей соль на рану.

Когда проезжали мимо ипподрома, Стелла пораженно прокомментировала:

— Ого, какой пожар здесь был, вон ещё справа дымится!

Виктор с легким ужасом осматривал пейзаж — огромный комплекс зданий ипподрома в центре и справа выглядел совершенно не так симпатично, как вчера — на первых этажах не было стекол, стены были закопчены, а на стоянке виднелись обгоревшие остовы машин, десятка полтора. Возле центрального входа стояли ещё две пожарные машины и милицейские микроавтобусы.

— Нормально пофестивалили господа игроманы — мы были вон там, — полуобернувшись боком к Стелле, начал рукой показывать Виктор, — потом с ложи спустились вон туда, к кассам, а оттуда с дракой прорывались через вход к машине — почти вон там она стояла, видишь две сгоревших, — рассказал он диспозицию мажорке.

— А ты даже больший молодец, чем я думала — на тебя можно положиться, как я вижу, — в голосе Стеллы парень услышал благодарность и уважение.

— Вопрос в том, что это вообще было, и почему на таком серьезном и многолюдном мероприятии не было милиции? — Виктор обратно откинулся на спинку сидения.

— Не было милиции? — удивилась мажорка. — Совсем?!

— Ну да, реально не было, насколько я помню, не видел даже завалящего патруля, — ответил парень, при этом он действительно сейчас не мог вспомнить, видел ли он вчера хоть каких-то ментов до начала беспорядков или нет.

«Вроде их не было, насколько я помню», — в памяти он ощутил какую-то лакуну, легкий провал.

Проехав ипподром, свернули на шоссе, которое Виктор назвал бы Звенигородским — как оно называлось сейчас здесь, он не знал. Дорога была практически свободной, не считая пары грузовиков явно армейского образца, которые им попались на встречу. Прилегающее пространство вдоль шоссе было застроено относительно слабенько — всего пара многоэтажек в окружении не слишком привлекательных одно- и двухэтажных домов, которые перемежались с какими-то складскими и промышленными зданиями довольно унылого и обветшалого вида.

«Да, здесь вам не такой застроенный район, как у меня», — вздохнул он, когда проезжали по мосту, с которого была видна железнодорожная станция Пресня — ничего из тех пейзажей, что были в его мире, здесь не было и близко, всё было значительно более устаревшим и серым на вид. — «Хотя бы шоссе — примерно на месте Звенигородского, и на том спасибо».

— Нам ещё долго ехать?

— Нет, база в Серебряном Бору, там есть военная зона.

Ехали как минимум под девяносто — дорога, как ни странно, была очень хорошая, без следов выбоин. Виктор прикинул, что ехать ещё минут десять, поэтому решил кое-что уточнить насчёт Анжелики.

— Стелла, можно нескромный вопрос? — нарушил он молчание.

— Я девушка скромная, поэтому да, — засмеялась медноволосая.

— Скажи, почему ваше семейство сделало из Анжелики изгоя? — Виктор постарался выразиться пожестче.

— Что?! — удивленно воскликнула Стелла и повернула к нему голову, хотя гнала очень быстро: — Кто тебе такое вообще сказал?

— Кхм, сама Анжелика рассказала, как все её обижают, третируют и лишают законной доли семейного пирога.

— О боже, сама Анжелика, ха-ха! А ты не замечал, что она склонна к драматизму и преувеличению?

— Как и всякая девушка, разве нет? — с иронией ответил Виктор.

— Знаешь, я понимаю твой скепсис, но даже я не настолько эмоциональна бываю, как младшая.

— Так в чём же дело в её отношениях и с тобой, и с семьёй?

— Она — не изгой, проблема в том, что она сама считает себя изгоем, понимаешь разницу? — с пылкостью произнесла Стелла, вцепившись обеими руками в руль.

— Не особо, — пожал плечами Виктор, очень довольный тем, как вывел собеседницу на откровенность.

— В данный момент времени — она официально наказана, длится это уже больше года, но этого никто не хотел делать — она всё-таки любимица отца и он периодически с ней общается, но её, как бы это сказать, эгоизм, неуравновешенность и… — Стелла запнулась.

— Инфантильность? — подсказал парень.

— Именно — в точку! Её эгоизм, неуравновешенность, лень и инфантильность привели к тому, что она живет отдельно и ей поставлены четкие критерии того, что надо сделать, чтобы заслужить прощение и возвращение права посещать семейное поместье или жить в нём. Как ты понимаешь, я поставлена её контролировать, и как ты видишь, палку я не перегибаю, давая ей максимум свободы.

— Не перегибаешь палку? — усомнился парень. — А как же постоянные наезды на Арину и тот случай на кухне, когда ты нас отмагичила?