«Способность. Качества или навыки, позволяющие человеку заниматься той или иной деятельностью. К примеру, мы, мы можем обладать спортивными, интеллектуальными, математическими способностями и так далее».
Способности – это качества или навыки…
Словарь Ребера тоже лаконичен:
«Способность. Вообще – а) природная одаренность; б) умение, а также возможность производить какие-либо действия».
Способность – это умение или возможность…
Все это сначала проглатывается бездумно, как мы привыкли читать словари, а затем вдруг возвращается отрыжкой, как при несварении желудка. Эти пищевые продукты несовместимы ни друг с другом, ни с человеческим желудком.
Но еще хуже то, что при этом мы не знаем, а о каком действительном понятии было сделано это высказывание. Ведь это переводчики поняли, что Ребер и Кордуэлл говорят о способностях. А они говорили о каком-то своем понятии, для которого было английское имя, даже не приведенное в переводе.
В итоге я не имею определения способностей, данного иностранными психологами, я имею лишь размышления на эту тему нашего переводчика.
Искать понятия надо на родном языке, потому что закладывались они в сознание именно с помощью этого языка в долгом-долгом общении с его носителями. Если не идти к корням понятия, то к пониманию и не придти. Правда, можно подменить родное понятие, купившись на красивые звучания иностранного языка. Тогда рождается нечто вроде определения из Энциклопедического словаря «Психология труда, рекламы, управления, инженерная психология и эргономика» (2000) под редакцией Б. Душкова:
«Способности – определяются как совокупность свойств (качеств) вещей, системы, проявляющихся в процессе функционирования. Способности есть проявления личности. Способности обладают теми же качествами, что и психологические функции: аналитичностью и абстрактностью (В.Д.Шадриков)» (с. 334).
Честно признаюсь, я как-то понимал определения Ребера и Кордуэлла, но перед этим определением я сдаюсь. Я вообще не понимаю, что означают все использованные здесь слова. Вероятно, это слишком специальный словарь, а настоящие знания хранятся в общей психологии и психологии способностей.
Поэтому я начну по порядку с самых ранних наших психологических словарей.
В 1931 году Варшава и Выготский создают первое в советской психологии определение способностей:
«Способность – потенциальное действие, готовность, возможность к работе. Понятие способности – центральное в старой психологии (учение о душевных способностях), дробившей целостную личность на ряд отдельных способностей (внимание, память и т. д.)».
К чему они поминают старую психологию, понятно: она не права. Впоследствии эти намеки будут повторяться и новых словарях наших психологов. Что же касается собственного определения, то я пока сохраню его как одну из попыток сделать описание явления. Относительно удачное или неудачное. «Потенциальное действие» я, пожалуй, выкину, как не совсем русское, а вот готовность и возможность к работе пусть останутся штрихами портрета искомого явления.
Следующий наш психологический словарь, составленный Б.М.Петровым в 1974 году, посвящает способностям большую статью. Это словарь-хрестоматия, он составлен из высказываний наших ведущих психологов. Очевидно, наша психология к этому времени уже накачала мышцы и обрела изрядное понимание способностей. Объясняется это последней цитатой словарной статьи, посвященной способностям:
«…Призвание, назначение, задача всякого человека – всесторонне развивать все свои способности…» (К.Маркс и Ф.Энгельс)».
Почему классики так посчитали, я не знаю, но после того, как они так посчитали, призвание и назначение всякого советского человека-психолога стало написать чего-нибудь психологического о способностях. Первое определение, приводимое Петровым, взято из работ Теплова:
«Способности – «индивидуально-психологические особенности, отличающие одного человека от другого… Способностями называются не всякие вообще индивидуальные особенности, а только такие, которые имеют отношение к успешности выполнения какой-либо деятельности, от которых зависит возможность осуществления и степень успешности какой-либо деятельности или многих деятельностей.
Они не сводятся к наличным навыкам, умениям или знаниям, но… могут объяснять легкость и быстроту приобретения этих знаний и навыков».
Как видите, Теплов полностью противоречит определениям Ребера и Кордуэлла, если они, конечно, говорят об одном и том же. Способности ни в коем случае не есть знания, умения или навыки. Они то, что «может объяснять быстроту и легкость приобретения…»
Теплов, безусловно, прав: человек может делать что-то лучше других, но не потому, что у него есть к этому способности, а потому что он научился. Знания и умения не есть способности. Но что же такое способности? Индивидуально-психологические особенности? Иначе, отличия одного человека от другого? Это не определение, хотя все слова использованы верно, даже искусственный интеллект не мог бы подобрать их лучше.
Как пример: что такое машина? Это предмет, способный перемещаться. Действительно так… Или: это воплощение человеческих представлений о прекрасном! А что? Красиво сказал! И ведь не оспоришь. Только что же такое способности? То, что способно объяснять?
Следующее определение было выдернуто Петровым из трудов другого классика нашей психологии – А. Леонтьева:
«Специфически человеческие способности и функции складываются в процессе овладения индивидом миром человеческих предметов и явлений. [Их]… материальный субстрат составляют прижизненно формирующиеся устойчивые системы рефлексов».
Дай бог ему не переворачиваться в гробу каждый раз, когда это читают!..
Заключалась статья огромной выдержкой из К.К.Платонова. Его классификацию способностей я опущу и сразу приведу определение:
«Элементарными частными (или основными, как их называл Б.М.Теплов) способностями являются отдельные свойства (черты) личности, сформировавшиеся на основе индивидуально своеобразного обобщения соответствующих психических процессов как тоже элементарных, но уже не всем присущих психических видов деятельности…»
Что можно из этого извлечь?
Способности – это свойства или черты личности. Возможен ли знак равенства между такими понятиями, как свойства и черты? Только если прилепить к ним общий знаменатель в виде личности. Это неприметное уточнение делает фокус: рассуждение из попытки определить, что такое способности, оказывается объяснением того, как надо описывать личность. Сродни Тепловскому объяснению легкости обретения знаний и навыков.
Если мы говорим про личности, то они все отличаются друг от друга. Чем? Разными чертами. К примеру, способностями или свойствами. Впрочем, использование понятия «свойства», похоже, все-таки неуместно в любом случае. Хотя, конечно, можно задать вопрос: каковы свойства личности? Но советская психология не знала личности как самостоятельного явления сознания в смысле некой вещи. Каждая личность для них принадлежала своему носителю и была чистой воды искусственным произведением, возникающим в ходе общественно-трудовой деятельности.
Иначе говоря, это понятие идеальное. И говорить о ее свойствах можно лишь относительно черт, то есть отличий одной личности от другой.
Меня же тянет усмотреть за использованием понятия «свойства» разговор о природе того, что порождает способности. И это явно не личность. Разный рисунок способностей, безусловно, отражается в различиях личностей. Их даже можно по этим отличиям различать и описывать. Но что есть среда, в которой возможны способности? Свойствами чего они являются?
Сам Платонов дважды после этого выпускал словари – в 1981 и 1984 годах, но определение способностей использовал в них одно и то же:
«Способности (психические) – качество личности, определяющее успешность овладения определенной деятельностью и совершенствование в ней. Способности – подструктура личности, наложенная на ее остальные основные подструктуры…
