"Пока я в этом состоянии, надо сделать это. Потом будет труднее..." - думал Михаил.
Совсем старое он складывал в пакеты и выбрасывал, а остальное собирал недалеко от мусорников, чтобы нуждающиеся люди могли взять что-то себе. Так всегда делали Олеся и Константин.
Соседка, тётя Маша, в это время выходила из дома. Она, проходя мимо ворот Михаила, увидела, как тот бодрым шагом идёт к мусорникам с охапкой вещей в руках. На лице юноши было немое воодушевление. Женщина предположила, что кризис прошёл, и не стала мешать. А тот собирал, выносил, убирал, что-то складывал, что-то доставал из коробок и пакетов, осматривал вещицы, сортировал по кучам, снова собирал и выносил. К вечеру он чувствовал небывалую лёгкость и наслаждение. Тревога прошла.
-На долго ли? - размышлял Михаил. - Посмотрим. Не буду загадывать.
Он заснул рано, лишь начало смеркаться. Юноша погружался в сон и думал:
"Завтра я приду к Свете. Она ждёт меня. Я увижу её, и не важно, что будет потом. Я не боюсь. Если любишь, то не боишься".
12 глава
Прошло несколько дней. Пышные хлопья медленно опускались всё ниже и ниже, мягко ложась на землю, как на перьевую подушку. Из домов выходили маленькие дети, радуясь зимней сказке, и с искренним восторгом следили за каждой снежинкой, за ребятами вылезали родители, вздыхавшие от того, что придётся расчищать дорожки, раскапывать машины. То, что раньше казалось чудесами, постепенно превращалось для взрослых в заботы.
Но всё равно так приятно смотреть на улицу из окна, сидя в тёплой кухне и кутаясь в воротник свитера. Снег наваливался на листья, из последних сил державшиеся за ветки, и срывался вместе с ними вниз с большой высоты. Побег оставался голым, подверженным холоду, а листья оказывались под махровым ковром.
Михаил размешивал ложкой сахар в чашке, нервно теребя в руке салфетку и ковыряя в ней дырки. Он переживал, отчего ещё громче стучал прибором по посуде, растерянно прокручивал в голове слова, которые хотел сказать Светлане при встрече. И всё-таки, отбросив все мысли, нужные и ненужные, он сделал последний глоток, звонко стукнул дном чашки по столу, бросил в урну еле живую салфетку, изрядно промокшую от влажных рук, и подошёл к фотографии матери.
-Я пошёл, мама. Может, под моим счастьем ты подразумевала это.
Юноша оставил поцелуи на тонком и хрупком стекле и, одевшись потеплее, вышел из дома.
Оставляя следы на снегу, он медленно, нерешительно шагал к дому соседей. По пути всплывали в памяти воспоминания.
Зима. Сугробы по колено. Он со Светой идёт после школы домой. Девочка толкает Мишу в снег, а он, не сопротивляясь и даже подыгрывая, прыгает в высокий мягкий сугроб. Мальчик собирает в охапку белый пух и распыляет его перед подругой. Та задорно хохочет, а он заливается, скрывая боль от жжения налипшего на лицо ледяного снега. Миша хватает Свету за руки и тянет в сугроб рядом с собой. Она приземляется на спину, не переставая смеяться. Насмотревшись вдоволь на зимнее далекое солнце, они решают разойтись по домам на обед. Миша вытягивает из снежного плена подругу, и они вместе продолжают путь по исполосованной колёсами автомобилей дороге. Мальчик провожает Свету до её дома, а во дворе их встречает Анна Сергеевна. Она вскидывает руки и, конечно, как следует ругает ребят. Те молча слушают и, красные, как спелые помидоры, все в снегу с ног до головы, смотрят друг на друга. Когда Света подходит к двери дома, она оборачивается на Мишу, машет рукой и, незаметно от матери, подмигивает.
"Это ещё не всё, скоро увидимся..."
Михаил так тосковал по тому времени и всё-таки, где-то в глубине души, надеялся, что он почувствует когда-нибудь ту детскую непосредственность вновь. И снова позволит себе упасть в снег, зная, что рядом будет человек, который тебя обязательно вылечит, если ты вдруг после этого заболеешь. Он будет спрашивать, выпил ли ты таблетки и прополоскал ли горло, будет обтирать ноги спиртом, закутывать в тёплое одеяло...
Дом Светланы постепенно приближался. С каждым шагом сердце билось всё чаще. Но, дойдя до ворот и преодолев робкое смятение, молодой человек дотронулся до звонка. Казалось, зазвенело всё внутри, а по телу пробежали мурашки. Прошло каких-то пять минут, в течение которых Михаила терзала мысль, не вернуться ли ему обратно, как вдруг со двора раздался знакомый голос:
-Привет!
Максим, недолго похрустев по снегу, открыл дверь.
-Привет, - протягивая руку, произнёс другой.
-Всё хорошо?
-Нормально. Как Света?
-Она не знает, что ты пришёл, - кивнул Максим, приглашая соседа во двор и закрывая за ним ворота. - Сделаем сюрприз.
В дом юноши вошли молча. Внутри пахло закипевшим молоком. Молодые люди бегло сняли с себя тёплую одежду и проследовали по коридору к комнате девушки. Михаил, неумело скрывая волнение, бегал по сторонам глазами, оглядывая знакомые стены, висевшие на них картины и полки, и чуть было не начал кашлять. Максим, держа палец у губ, осторожно приотворил дверцу. Заглядывая внутрь, он обратился к сестре, согнувшейся над холстом:
-Свет, к нам кое-кто пришёл.
Девушка, отвлекаясь от своей очередной картины, вымолвила:
-Что ещё за тайный гость? Я никого не звала. Я никого не хочу видеть.
Брат малость опешил, а Михаил и вовсе чуть не поперхнулся, часто моргая глазами.
-Свет. Это твой старый друг. Он не сделает тебе плохо.
Она повернула голову.
-Кто?
"Ну, надо идти", - решил Михаил и появился в проёме комнаты. Он взглянул на свою давнюю приятельницу, школьную верную подругу, первую любовь и опешил. Воображение юноши рисовало различные картины, и он готовил себя ко всему. Но не к такому. Так страшно и непривычно было смотреть, но юноша, уверенно ступая к фигуре, будто нашёл в себе запас решительности, начал:
