– Ну, повезло тебе, – прокомментировал я его рассказ. – Уж они бы тебя точно придушили.

– Я знаю это шоссе, – сказал Тедди. – Оно упирается в реку, где мы со стариком раньше удили рыбу.

Крис кивнул:

– Точно, там еще был железнодорожный мост. Его давным-давно снесло во время наводнения, а рельсы остались.

– Но ведь от Чемберлена до Харлоу двадцать или даже тридцать миль, – заметил я. – Неужели пацан покрыл такое расстояние?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Крис. – Он, наверное, шел по рельсам: думал, они его куда-нибудь выведут, или, может, удастся сесть на попутный поезд. Но только там ходят теперь одни товарняки до Дерри или Браунсвилла, да и то редко. Чтобы выбраться из леса, ему потребовалось бы топать до самого Касл-Рока… Возможно, ночью в темноте он не заметил приближавшийся поезд – и привет!

Крис смачно шлепнул кулаком о ладонь, чем привел в полнейший восторг Тедди, ветерана смертельных игр с грузовиками на автостраде 196. Мне же стало немного не по себе. Я воочию представил, как до смерти напуганный пацан, оказавшийся вдали от дома, черт-те где бредет по шпалам, шарахаясь от каждого ночного звука, как навстречу ему с огромной скоростью мчится товарняк, как он, ослепленный прожектором, стоит на рельсах, словно парализованный, или, быть может, лежит, обессилев от ужаса и истощения. Так или иначе, жест Криса весьма точно выразил конечный результат.

От возбуждения Верн крутился, будто ему приспичило.

– Так что – идете на него смотреть? – не выдержал наконец он.

Мы все довольно долго смотрели на него, не произнося ни слова. Крис, перетасовав колоду, в конце концов проговорил:

– Что за вопрос, конечно! Могу поспорить, что наши фотографии появятся в газетах.

– Что-что? – не понял Верн.

– Что ты сказал? – вторил ему Тедди. На физиономии его заиграла обычная, довольно идиотская ухмылочка.

– А вот что, – начал Крис, перегибаясь через обшарпанный стол. – Мы разыщем тело и заявим в полицию, после чего попадем во все газеты!

– Ну уж нет, только без меня, – вскинулся Верн. – Билли непременно догадается, что я все слышал и разболтал вам, а тогда он как пить дать вышибет из меня мозги.

– Не вышибет, – возразил я. – Не вышибет, ведь тело обнаружим мы, а не он с Чарли Хоганом, катаясь на ворованной машине. Наоборот, он с Чарли нам тогда спасибо скажет: они-то остаются как бы ни при чем. А ты, Кладоискатель, может, даже заработаешь медаль.

– Правда? – Верн расплылся, показывая нам свои гнилые зубы. Вот только улыбка у него вышла малость озадаченной: ему и в голову не приходило, что Билли способен за что-то сказать ему спасибо. – Ты в самом деле так считаешь?

Тедди же вдруг перестал лыбиться и озабоченно нахмурился:

– А, черт!

– В чем дело? – Верн тотчас повернулся к нему, теперь уже в страхе, что пришедшая в голову Тедди мысль (если у него вообще была голова на плечах) способна помешать столь замечательному развитию событий.

– А как же предки? – сказал Тедди. – Ведь если завтра мы обнаружим тело к югу от Харлоу, они поймут, что мы вовсе не ночевали в палатке у Верна в поле.

– Точно, – согласился Крис. – Сразу догадаются, что мы пошли разыскивать того пацана.

– А вот и нет! – заявил я.

У меня возникло странное ощущение, от которого мне даже стало нехорошо: смесь возбуждения и страха. И тем не менее я был уверен, что мы сможем это сделать и остаться безнаказанными. Чтобы унять возникшую вдруг дрожь в руках, я принялся тасовать карты – единственное, пожалуй, чему научился у покойного брата Денниса. Все завидовали моему умению и упрашивали меня научить их тасовать колоду с тем же шиком… все, за исключением лишь Криса. Он, вероятно, понимал, почему я всегда отказывался это сделать: ведь показать им этот способ значило для меня расстаться с частицей Денниса, а у меня от него и так осталось слишком мало…

– Ну так вот, – сказал я, – мы объясним, что торчать в палатке в поле Верна нам осточертело – ведь это уже сто раз было, и тогда мы решили переночевать в лесу, для чего и отправились по железнодорожному пути. И потом, уверен, все так обалдеют от нашей находки, что объяснений никаких никто и не потребует.

– Мой-то старик обязательно потребует, – не согласился со мной Крис. – Он в последнее время как с цепи сорвался. – Чуть поразмыслив, он кивнул: – Черт с ним, игра стоит свеч.

– Отлично! – Тедди вскочил с улыбкой до ушей, готовый разразиться своим сумасшедшим хохотом. – После обеда собираемся у Верна. Что скажем дома насчет ужина?

– Я, ты и Горди скажем, что поужинаем у Верна, – предложил Крис.

– А я – что у Криса, – объявил Верн.

План этот должен был сработать, лишь бы не случилось нечто непредвиденное или же наши родители не переговорили бы друг с другом, однако ни у Верна, ни у Криса телефона не было. Во многих семьях телефон в то время все еще считался предметом роскоши, особенно в неимущих слоях общества, к которым мы все в общем-то принадлежали.

Отец мой был уже на пенсии. У Верна старик продолжал работать – водил грузовик 1952 года выпуска. У Тедди, правда, был собственный дом, но и его мамаша постоянно охотилась за квартирантами, чтобы хоть как-то заработать. В то лето ей не удалось завлечь ни одного – табличка СДАЕТСЯ МЕБЛИРОВАННАЯ КОМНАТА провисела у них в окне с самого июня. Папаша Криса неизменно пребывал в запое, жил на пособие и днями напролет торчал в таверне Сьюки вместе с отцом Туза Меррила и парой других забулдыг.

Крис не любил об этом рассказывать, но мы все знали, что он ненавидит своего папашу лютой ненавистью. Регулярно – раз в две недели – он появлялся в синяках, с подбитым глазом, сиявшим всеми цветами радуги, а как-то пришел в школу с забинтованной головой. Время от времени он подолгу пропускал занятия, и тогда возле его дома появлялся старый черный «шевроле» с табличкой ПАССАЖИРОВ НЕ БЕРУ на ветровом стекле, принадлежавший городскому школьному инспектору, мистеру Хэллибартону. Мать Криса в таких случаях пыталась выгородить сына, заявляя, что тот болен. Если Крис просто прогуливал, инспектор его строго наказывал, но когда он не мог посещать школу из-за отцовских побоев, Берти (так мы все звали инспектора, конечно, за глаза) делал вид, что ничего особенного не произошло. Признаться, я в то время не задумывался о причинах такого двойственного подхода.

За год до описываемых событий Крис был исключен из школы на три дня: во время его дежурства пропали деньги на завтраки, сбор которых входит в обязанности дежурного. Инспектор же, конечно, обвинил в пропаже Криса, хоть тот и божился, что не брал денег. Узнав про это, родитель Криса разбил сыну нос и сломал руку… В общем, у бедняги Криса была еще та семейка. Старший брат Фрэнк сбежал из дому в семнадцать, поступил служить на флот и кончил тем, что сел за изнасилование и вооруженное нападение. Средний брат, Ричард, известный более под кличкой Глазное Яблоко – его правый глаз почему-то постоянно закатывался, – был исключен из десятого класса и с тех пор болтался в одной компании с Чарли, Билли Тессио и прочими гопниками.

– Думаю, все пройдет великолепно, – заверил я Криса. – А как насчет Джона и Марти?

Джон и Марти Деспейны были также постоянными членами нашего «клуба».

– Они пока что не вернулись, – ответил Крис, – и, очевидно, будут не раньше понедельника.

– Жаль.

– Так что – решено? – Тедди уже горел нетерпением, не допуская и мысли, что нам что-то помешает.

– Решено, – подвел итог Крис. – Кто хочет еще партию в скат?

Никто не захотел: все были чересчур возбуждены, чтобы продолжать игру. Бейсбол нас тоже не увлек. Мысли у всех были заняты предстоящими поисками малыша Брауэра, вернее, того, что от него осталось. Около десяти мы разошлись по домам договариваться с родителями.

Я был дома в четверть одиннадцатого, по пути заглянув в книжную лавку за новым выпуском серии криминальных романов Джона Макдональда, что делал регулярно, раз в три дня. У меня был четвертак, которого хватило бы на книжку, но новенького ничего не было, а все старье я перечитал раз этак по шесть.