Мы вышли на прогулку. А ещё в магазин. Покупать мне подарок. Ведь у меня шестьдесят второй день рождения. Да и Новый год ночью. Как тут без подарка.

2021-ый на смену 2020-му. Люди по такому случаю теперь говорят так: с отступающим!

В городе почти демонстрация – народу! Все оживлённые, настроение приподнятое, праздник.

Тепло. Плюс шестнадцать. Пахнет весной. Солнце. Небо ясное. Крымский Новый год.

На площади Ленина украшенный гирляндами и лампочками новогодний пластмассовый треугольник, чуть ли не выше Дома правительства. Это как бы ёлка. Почти.

В магазине «Ева» мне повезло с подарком. Вместо одного крема для лица дали два за полторы цены, акция.

Напротив «Евы» на скамейке сидит Дед Мороз. С мешком. Посмотрел на нас и что-то крикнул. То ли «шире круг», то ли «шире шаг». Думаю, надо ускорить шаг, чтобы не приставал со своей рекламой. «Пошли, пошли», – тороплю, а сама шаг ускоряю. Оборачиваюсь, вижу – сын остановился. Ковыряется в своём ботинке. А, понятно, что ему Дед Мороз кричал. Шнурок развязался. Я с благодарностью смотрю на Деда Мороза. Спасибо, думаю, за внимание к человеческим проблемам.

В телефоне – пропущенный звонок. Ё-маё! Курьер! Подарок же от дочери мне привезти сегодня должны! Ну, всё, проворонила, доставку перенесут, и я останусь в свой день рождения без дочкиного подарка. Набираю курьера. «Ой, я уже уехал из вашего района, еду в другую сторону, на следующий заказ, – говорит жалобно, извиняется. – Вы не ответили, я звонил вам. А возвращаться – это, понимаете, неудобно, мне ещё в контору надо за зарплатой. Если опоздаю в контору, то без денег останусь». Что поделать, думаю, лучше я – без подарка, чем человек без зарплаты. «Ладно, пусть будет, как будет, – говорю курьеру не без сожаления в душе. – С Новым годом!». Он обрадовался, благодарит. Мне тоже как-то весело стало. За человека порадовалась. Да, без подарка в день рождения – вроде неинтересно, но разве не подарок – сделать приятное другому человеку. Тем более у меня есть на сегодня уже один подарок, от сына. А от дочери тогда четвёртого января. Будет ещё один повод вспомнить про свой день рождения.

Нагулялись по аллеям парка. Идём домой. Праздничное состояние вокруг не унимается. Все Новый год ждут с неубывающим хорошим настроением, с покупками в руках, каждый спешит куда-то. Людей по-прежнему много. А где-то во дворах уже, слышно, постреливают этими, всякими, взрывными устройствами праздничными.

Идём мимо заполненной людьми остановки. Сын оглядывается, один раз, другой. Я тоже оглянулась, вижу, в толпе выделяется парень молодой – чернявый, смуглый, высокий, будто на нас смотрит, громко говорит что-то кому-то. Алексей замедляет шаг, снова оглянулся. Я ему: «Да что ты всё оглядываешься. Он по телефону говорит. Это не к нам». Но всё же останавливается и возвращается к парню. Оказывается, к нам, Алексей не ошибся. Парень протягивает ему наполовину опустошённую двухлитровую бутыль с пивом: «Выпей за моего сына!»

Я со стороны молча смотрю на чужое, отпитое незнакомым человеком, пиво, в моей голове – туча беспокойных мыслей о вирусах и заразе.

«Неужели он притронется к бутылке, неужели согласится пить из горлышка, из которого только что пил неизвестный человек, бр-р».

Алексей смотрит на пиво и говорит: «Это что, пиво?»

«Ну, конечно, пиво, а что же ещё, – возмущается парень. – Да ты выпей. Выпей. За сына!»

Алексей берёт бутылку, делает глоток.

Парень в восторге говорит: «Во-от! Видишь. Здорово!». И с обидой добавляет: «А то, эти, в автобусе, никто не захотел».

Мы уходим. Я оглядываюсь и улыбаюсь парню. Он тоже провожает нас взглядом. В его красивых, восточных глазах – счастье. Он подмигивает мне и что-то говорит ещё своё, счастливое. Я понимаю, что у него сегодня родился сын. Я больше не думаю о вирусах и заразе. Фиг с ней, с заразой.

Мы идём дальше, у меня замечательное настроение. Хорошо от того, что стал причиной того, что стало хорошо другому человеку. Тут, правда, не моя заслуга, а моего сына, но я избавилась от плохих мыслей о заразе, я улыбнулась тому парню, а он мне, мы поняли друг друга, ведь у него родился сынишка. Я чувствую себя причастной к счастью этого парня и его новорождённого сына.

У меня сегодня день рождения. Как много подарков за один день. Как много приключений.

Родиться в Новый год – это, пожалуй, самое интересное приключение, длиною в целую жизнь.

Крымская осень так долго сохраняет тепло, что и в октябре можно, не боясь простуды, сидеть на скамейке под тёплым солнцем и листать книгу. Полчаса свежего, пронизанного солнечным светом, воздуха – что может быть лучше.

Когда чуть ли не каждое утро ты отдыхаешь на скамейке в одном и том же месте, то имеешь возможность заметить того человека, которого многие как бы не видят. А тем не менее этот человек тут, в сквере Республики, рядом с величественным зданием Госсовета, играет важную роль, и является он, можно сказать, неофициальным директором этого самого сквера. Седой, лет семидесяти, крепкий загорелый старик в оранжевой жилетке дворника с раннего утра и до самого обеда чистит тротуарную плитку, метёт, скребёт. Иногда рядом с ним останавливаются знающие его прохожие и ведут беседы, слушателем одной из которых я невольно и оказалась.

– Дядя Петя, здравствуйте, как дела, рада вас видеть, – к дворнику подошла худощавая женщина лет сорока, в джинсах и спортивной куртке, с пустой хозяйственной сумкой в руке.

– А, привет-привет, племянница! – дворник опёрся на свою метлу и приготовился к разговору.

По моим наблюдениям, племянниками он в шутку именовал тех, кто его называл «дядей».

Итак, они разговорились, и Клава (так к ней обращался дядя Петя) спросила, не знает ли он, где есть свободное место дворника.

Дядя Петя был отлично осведомлён, где как платят дворникам, где какие льготы, о чём охотно поведал Клаве. Зарплата – восемнадцать тысяч рублей, сообщил он.

– Сходи в парк возле Куйбышатника, там на работу берут. Походи по другим паркам, загляни в Тренёвский, в Шевченковский, там есть шансы. Поспрашивай.

Он сообщил, что его рабочий день с шести утра до двух часов дня. А встаёт в четыре утра.

Слово за слово, и вот уже дядя Петя вспоминает интересные случаи.

– А то повадились сюда ездить эти, чиновники. Сама понимаешь, люди они важные, в пиджаках. Депутаты, или там ещё кто. А мне, знаешь, всё равно. Каждый посетитель сквера – это рядовой гражданин, с одинаковыми правами и обязанностями. А потому изволь быть как все: не мусорить. А они повадились. Подъезжают на машинах то один, то другой, выходят с набитыми мусором пакетами, и тащат сюда, ко мне, в урны! Из дома-то, видно, неохота идти до местного мусорного бака, им проще нырнуть в машину и – сюда, в центр, на свою высокопоставленную работу, а по пути и мусор в каком-нибудь парке закинуть в урну. Представь. Пришлось охоту объявить. Не так давно – тормозит машина, выходит один такой, открывает багажник. Я наблюдаю. Ага, пакет, значит, с мусором. Идёт прямиком к урнам, вон, возле каждой скамейки. На меня и не взглянул. Уверенно, будто бюллетеней мешок в урну для голосования несёт. Э, гражданин, притормози. Я ему мозги и вправил. Я ведь тридцать лет торговал запчастями, умею разъяснительные разговоры проводить. Объяснил культурно, что так делать нельзя, и пусть обратно уносит свои картофельные очистки. А если увижу ещё раз с его торбой, то на смартфон занесу, а фотографии мне ребята помогут (есть такие) переправить на самый верх, туда, главе Республики. Припугнул, словом. Надо отдать должное – он понял с первого раза. Извинился и двести рублей мне выдал. Я ему на это сказал: на эти двести рублей – и бутылку водки не купишь. Он просит: только не надо жаловаться никуда. Я, говорит, пост занимаю в городском Совете, мне неприятности не нужны. Я ему напоследок сказал: передай всем вашим, чтобы впредь никто не вздумал ездить сюда с мусорными мешками. Скажи: дворник крутой.