- Интересно как троица японских наймитов согласится на такое предложение от вас, Владимир Оскарович?!

Сахаров не скрывал в голосе сарказма. Будучи в Чите, на первой же встрече Григорий Михайлович ему сразу заявил, что у правительства в Иркутске свои интересы, а у него здесь свои, и он, как походный атаман казачьих войск Востока России, истинно русский патриот и монархист, их станет придерживаться в первую очередь. «Сибирскую местечковость» вкупе с «самостийностью», прикрываемой «фиговым листком ДВР» считает вредной в плане возрождения будущей империи. Это говорит «патриот», являющийся по своей сути сепаратистом и проводником японских интересов!

- А мы попробуем зайти с другого бока, может быть «царьки» все же внемлют нашим доводам, благо наши позиции с японцами уже согласованы. А потому нам необходимо выехать в Читу для переговоров с атаманом Семеновым. У меня к ним есть предложения, от которых невозможно отказаться!

Главнокомандующий усмехнулся и протянул генералу несколько листков бумаги, исписанных убористым почерком...

Самурский мост

командир отряда бронепоездов 11-й армии

комбриг Ефремов

В смотровую щель командирской броневой башенки, возвышавшейся над тендером, был хорошо виден мост через бурлящую горную реку Самур, что исторически отделяла Дагестан от Азербайджана. Именно здесь пролегала граница. Даже мост был разделен толстой проволокой, протянутой между железными фермами, считавшийся разграничительной линией между двумя странами одной бывшей империи. Прошло больше трех недель, с того самого дня, когда последние белогвардейцы ушли за речку, сдав свое оружие аскерам рано утром. А вот к вечеру в караулах уже стояли красноармейцы в запыленных от долгого перехода гимнастерках.

По паре часовых с той и другой стороны ходили друг перед другом, иногда перебрасывались между собой словами. Но чаще пограничники сопредельных государств переходили на ругань, если все четверо одновременно знали один из двух языков – тюркский или русский. Яростно доказывая друг другу, и отчаянно споря, жестикулируя и отплевываясь, чье правительство лучше, полезнее для бедняков. Побеждала «северная сторона», упирая на то, что у нее вся земля народной властью передана крестьянам безвозмездно и даром, в то время как у «южан» она находится во владении ханов и беков. Недобитые феодалы дерут три шкуры с трудящихся, нещадно эксплуатируя и жируя на отбираемых доходах.

Такая ежедневная словесная агитация приносила определенную пользу. Азербайджанские пограничники в караулах все чаще менялись, видимо их офицеры уже не полагались на моральную стойкость и надежность собственных солдат, получивших прилипчивые и заразные для неокрепших умов «бациллы большевизма».

- Вперед!

Отдав команду на движение, комбриг взглянул на часы еще раз – ровно три минуты первого часа ночи. Командование армией разрешило Ефремову самому выбрать час для атаки, желательно утренней, когда гарнизон видит особенно сладостные сны. Он выбрал полночь – терять время ночного броска не хотелось, нужно ведь прийти на помощь сражающимся бакинским пролетариям, что уже установили в столице советскую власть. Им нужна немедленная помощь, оказать которую быстро смогут только бронепоезда с десантом. Кроме того, на борт приняты члены ЦК компартии Азербайджана Мусабеков, Джабиев, Микоян и другие товарищи. Так что будет, кому подхватить выпавшее знамя революции, если мусаватисты подавят восстание. Хотя вряд ли у них это получится – если бронепоезда собьют заслоны, то путь до Баку и нефтепромыслов станет свободен, а в столице не ждут лихого рейда и удара в спину «крепостей на колесах».

Взоры контрреволюционеров сейчас прикованы к маняще синему морю. На острове Нарген спешно возведены береговые батареи, на них установили мощные пушки – ждут прихода кораблей Волжско-Каспийской флотилии под командованием товарища Раскольникова. Красная эскадра отвлечет внимание буржуев от железной дороги и бронепоезда его отряда имеют прекрасную возможность обрушиться на противника как снег на голову, и обратить вспять время истории!

Пехота и кавалерия 11-й армии медлительны в марше, сорок верст в день не пройдут, значит, им идти пять дней по трудным горным дорогам, хотя конница сможет уложить свой бросок и в трое суток. Красноармейцы измотаны малярией и лихорадками, этим бичом южных земель, в которых сейчас стоит летняя жара, когда как в Калуге только взошла свежая зеленая трава и просохла землица.

Бронепоезд без гудка тронулся, чуть рванув с места - Ефремов уцепился руками за скобы, иначе можно было удариться головой о броневую сталь. Его «Третий интернационал» начал медленно набирать ход, громыхая колесными парами по рельсам.

- Мост, товарищ комбриг!

- Вижу! Полный ход!

Ефремов гаркнул приказание в телефонную мембрану, привычно всунул трубку в зажимы – проводная связь имелась со всеми бронеплощадками и машинной командой, обеспечивая в бою маневр и огонь. «Третий интернационал» был ударным бронепоездом, тем типом, который зачастую именовали «штурмовыми бепо». Вооружение у таких «крепостей» солидное - четыре трехдюймовых скорострельных пушки в броневых башнях, в казематах бортов щетинились стволами два десятка «максимов». Толщина стальных или железных стенок по дюйму, а местами и больше, особенно надежно блиндировались паровозный котел с будкой и орудия. Команду составляли полторы сотни бойцов, в основном флотских товарищей, что именовали ее по-своему, на морской лад - экипажем. Моряки ведь привычны к кораблям с их тесными отсеками (в которые переименовывали бронеплощадки), вечно качавшимся полу под ногами, что привычно назывался палубой. Паровозную бригаду сразу «окрестили» машинным отделением, башни с казематами вовсе знакомые. Пушки только в них сухопутные, но для бывших квартирмейстеров и комендоров Балтийского флота они оказались куда более простыми по устройству, чем орудия системы Кане.

Десант же, наоборот, комплектовался частично из надежных ветеранов, прошедших горнило мировой бойни, их более молодых товарищей, уже обстрелянных и проверенных бойцов революции. Были также турецкие интернационалисты, волею судьбы, оказавшиеся в советской России и сейчас стремившиеся вместе с Красной армии добраться до Анатолии, где войска Кемаля-паши вели ожесточенные бои с армянскими дашнаками, греческими, английскими и французскими интервентами. Размещались десантники в защищенной утробе бронеплощадок, хотя добрая треть предпочитала обложенные мешками с песком платформы с разным ремонтным инвентарем и запасными рельсами. В бою ведь повреждения пути самое обычное дело – могут быть и разрывы снарядов, так подрывы насыпи и мостов вражескими минерами, желающих остановить блиндированные крепости.

Вот для срочного ремонта испорченных путей в составе экипажей есть подготовленные бригады и десантные партии, которые должны их прикрывать, а в случае необходимости атаковать врага при огневой поддержке бронеплощадок. Действия отрабатывались изначально на тренировках, что проводились постоянно – именно такая отлаженная работа экипажа и десанта в бою являлась залогом будущей победы…

Заграждения были сокрушены бронированным монстром в мгновение ока, толстые нити колючей проволоки рвались как гнилые нитки, колья рогаток размалывались колесами в мелкие щепки. В прорезь рубки хорошо видны в лунном свете совершенно растерявшиеся фигурки азербайджанских пограничников – солдаты и офицеры выскочили из укрытий и окопов, ошеломленно взирая на двигающиеся перед ними в густых клубах дыма и пара, грохотавшие по рельсам тяжелые бронепоезда. Момент для внезапной атаки чрезвычайно выгодный, такой грех упускать – Ефремов выхватил из зажимов телефонную трубку:

- Машинное! Самый малый! Два гудка – десанту на высадку!

Эту команду ждали все – не успел бронепоезд замедлить ход, а в ночи отзвучать второй гудок, как с открытых платформ уже попрыгали лежавшие там десантники, сжимая в руках винтовки и ручные пулеметы. Блиндированные двери распахнулись, из них горохом посыпались красноармейцы, с ужасающими криками и громкой руганью – такие атаки требуют чрезвычайного мужества, ибо в такой момент бойцы беззащитны от пулеметных очередей практически в упор. Азербайджанцы от растерянности промедлили несколько секунд, их вполне хватило – десантники буквально смяли аскеров, и началась ожесточенная рукопашная схватка. Стреляли и кололи врага гранеными штыками, резали кинжалами. А то и дрались кулаками, лягая противника сапогами, хватая мозолистыми ладонями за горло, перехватывая панический крик. Несколько раз громыхнули гранаты, и в одном из взрывов захлебнулся короткой очередью пулемет. И все – у азербайджанцев нервы не выдержали, солдаты заметались как мыши, многие подняли руки вверх, сдаваясь, другие махали винтовками, подняв их над головою – явно разагитированные бедняки в недавних «мостовых беседах». И Ефремов решился – лязгнула броневая крышка люка, и комбриг единым махом выскочил наружу, привычно встав на качающейся крыше бронепоезда: