Он неохотно вышел из savant, отрываясь от парящих в пространстве геометрических структур. Переключил монитор, увеличивая изображение Гаррета, насколько это было возможно с расстояния в три световые минуты. Появилось нечеткое изображение корабля, повисшего над миром, в котором они были рождены. Касси прижалась к его плечу.

– На Гаррете сейчас есть гости? – спросил Белизариус.

– Нет, – ответила Касси.

– Большой.

Мозг Белизариуса уже автоматически анализировал светимость экрана, силу электромагнитных излучений и прочие факторы. Предположительно диаметр не меньше ста метров. Поправка на три световые минуты.

– Длиной около восьмисот метров.

– Примерные размеры линкора Конгрегатов, – сказал Святой Матфей.

– Блокада? – предположил Белизариус.

Ответить никто не рискнул. Они продолжали смотреть на монитор. Качество изображения росло с каждой минутой. Двигатель «Расчетного риска» не излучал электромагнитных волн, так что можно было подойти ближе, не боясь быть обнаруженными.

Гаррет оставался домом для Касси. Когда-то он был домом и для Белизариуса. А еще он оставался домом для четырех тысяч Homo quantus – подвида людей, созданного при помощи генной инженерии и обладающего квантовым восприятием. Проект Homo quantus был начат Банками Англо-Испанской Плутократии с большой помпой, огромными инвестициями и Первичным Размещением Монет. Руководители банков и аналитики очень надеялись, что в ходе реализации проекта удастся достичь возможности предсказывать события. Это было необходимо для выработки военных стратегий, тактики инвестиций и монетарной политики. Сулило богатство и власть.

Но даже после одиннадцати поколений Homo quantus оставались негативным пунктом в ежегодных отчетах, одним из множества тупиков, в которые заходят корпоративные исследования. Homo quantus не могли предсказать будущее лучше, чем классические или квантовые компьютеры. Что еще хуже, им был свойственен медитативный и замкнутый склад ума, совершенно непригодный для использования в конфликтных ситуациях – что военных, что экономических. Они стали зримым предостережением и предметом шуток среди исследователей. Банки пока не прекращали финансирование проекта, но позволили Homo quantus уединиться на небольшом астероиде вдали от суеты системы эпсилона Индейца. Помимо Белизариуса и Касси, ни один Homo quantus не покидал Гаррета. Они не любили словесного общения и даже отчеты по проведенным экспериментам отправляли Банкам исключительно в письменном виде.

– Может, просто мимо пролетал? – предположила Касси. Но ее голос стал выше на пол-октавы.

– Может, просто большой грузовой корабль, – без малейшей надежды сказал Белизариус.

Корабль спустился ниже орбиты разгрузки и значительно ниже орбиты низкоэнергетического перехода. О том, что цивилизацию вдруг заинтересовали Homo quantus, никто сказать не рискнул.

– Нам нужны телескопы получше, – разочарованно сказал Белизариус.

– Со временем изображение улучшится, – ответил Святой Матфей.

– До этого еще сорок часов, – сказал Белизариус. – А пока не узнаем, кто это, и лететь туда не стоит.

– Я смогу лучше рассмотреть это из состояния фуги, – сказала Касси. – Три световые минуты – не слишком много.

Хуже не будет. А управляться с состоянием фуги она умела хорошо. Лучше, чем он в данный момент, а может, так это останется навсегда. Белизариус не знал, как ему удастся проходить через фугу, после его недавнего опыта.

Мелькнула ярчайшая вспышка, превращаясь в слепящий полумесяц вокруг Гаррета. Диаграммы датчиков скакнули сразу в нескольких диапазонах волн. Видимый, инфракрасный, гамма-лучи. Затем показали выбросы датчики бета-частиц, летящих со скоростью, близкой к световой.

Три минуты назад кто-то нанес по Гаррету ядерный удар.

Пальцы Касси вцепились в плечо Белизариуса.

Их скрытый под поверхностью дом превратился в радиоактивный пепел. Зеленые холмы. Тихо поющие птицы. Неяркие цветные огни. Безмятежные пруды. И тысячи людей. Наивные, непрактичные, одержимые своим делом, приводящие обычных людей в бешенство. Ученые, врачи, генетики. У Белизариуса сдавило горло. И не от чувства потери.

Все это вызвал он. Живот жгло чувством вины.

Его вдавило в кресло. Касси тоже откинулась назад. Святой Матфей разгонял катер на двойной перегрузке. Бородатая голова святого, умершего двадцать четыре столетия назад, наклонилась вперед, будто носовая фигура корабля.

– Что ты делаешь? – жестко спросил Белизариус.

Живот продолжало жечь, но его мозг заработал. Четыре тысячи человек. Он вырос среди них. В его памяти, почти идеальной, мелькали сотни лиц. Всех их теперь нет.

– Линкор уходит, – сказал Святой Матфей. Его голова резко повернулась назад. – Мы можем сократить подлетное время до двенадцати часов или во много раз больше, если вы оба залезете в противоперегрузочные камеры. Мы сможем спасти столько ваших людей, сколько удастся.

Раскаты взрыва разносились в разных областях спектра, будто новости об ужасающем событии, повторяющиеся снова и снова, по мере того как их достигали частицы, летящие с разными скоростями. Нейтроны, альфа-частицы, плазма.

Усовершенствованный генной инженерией мозг Белизариуса был способен представлять шести- и семимерные пространства – диаграммы, закономерности, гиперпространственные решения физических уравнений, но сейчас компьютер его интеллекта невольно визуализировал геометрические формы обугленных тел, кувыркающихся на прецессирующих орбитах вокруг разлетевшегося вдребезги дома. Его мозг идентифицировал кольца, в которые собралась испарившаяся, а затем замерзшая вода, алмазным блеском отражающая яркий свет эпсилона Индейца и освещающая радужными разводами обугленные и замерзшие тела погибших.

Белизариус был не в силах думать о них. Он мог считать и квантифицировать все что угодно, только не свой народ. И тогда он послал импульс тока из скрывающихся под его ребрами электропластин через углеродные нанотрубки в левую лобную долю мозга. Ток ослабил его способность чувствовать социальные взаимодействия и языковые особенности. Savant не устранял эмоции полностью – состояние лишь сглаживало их пики.

А вот закономерности окружающего мира стали отчетливее. Кривая разгона «Расчетного риска», едва различимое синее смещение летящих навстречу частиц, форма и глубина кривой гамма-излучения. Он стал способен использовать и более сложные логические приемы, подходящие для работы с квантовыми вероятностями.

– Радиационный профиль соответствует заряду ракеты casse à face, применяемой Конгрегацией, – сказал Святой Матфей.

Конгрегация. Значит, они знают про Белизариуса. Знают о его роли в прорыве Союза через Кукольную Ось. И решили стереть пустячок, каковым являлся проект «Homo quantus».

Из-за него Касси лишилась дома. Из-за него Homo quantus обратились в пепел. Скорее всего, он и Касси – последние Homo quantus, дети превратившегося в пыль, дым и кровь глупого инвестиционного проекта. Скорее всего.

Мозг Homo quantus был многоканален в силу необходимости, но иногда поиск закономерностей заставлял каналы пересекаться. Продолжая осознавать немыслимость совершенного им, мозг не переставал анализировать поступающую информацию. Привычный анализ связей выдавал расчеты скорости горения и удушья, параметры сокрушающей ударной волны. В его мыслях геометрические модели и концептуализации накладывались на мучительные картины воображения и воспринимаемые показания приборов, реальное и нереальное пребывали в равновесии между собой. Воображаемая нереальность была столь же ужасна, сколь и видимая реальность. Что еще хуже, чем ближе они подлетали к Гаррету, тем сильнее воображаемое становилось действительным, все сильнее пронзая его сердце болью.

Однако намертво зашитая в мозг Homo quantus квантовая логика не переставала работать.

Воображение и наблюдение.

Кот, живой и мертвый одновременно.

– Прекрати разгон! – сказал Белизариус. – Составь новый курс, на наше последнее убежище.