Я молчу, пытаясь переварить то, что он мне сказал.

— Но это же… бред какой-то… — качаю я головой, не до конца веря в услышанное.

— Чистой воды бред, — соглашается Кирилл. — И к тому же оно не имеет никакого значения, я уладил этот вопрос. Договор между мной и Бэллой потерял силу, как и все то, что было между нами.

— Но ведь твоя мама только что сказала обратное…

— Она не в курсе того, что я разорвал договор. Никто не в курсе, даже Бэлла, которая собственноручно подписала отказ от соглашения.

— Но, как?..

— Мне помогла Эл и невнимательное отношение Бэллы к деловой документации, — поясняет Кирилл. — У нее есть такая привычка — не читать то, что ей неинтересно. А у Эл неплохо получилось втереться к ней в доверие, и она, можно сказать, сделала мне подарок на прощание.

— На прощание?

— Да, Эл пришлось уехать, но это долгая история. А мы с тобой еще первую не закончили, — он позволяет себе легкую полуулыбку, однако я не подаю вида, что так быстро ему поверила.

— Я одного не могу понять.

— Чего же?

— Почему ты не отказался сразу? Почему ты… дал согласие на женитьбу? — я перевожу взгляд на Кирилла, с лица которого теперь пропадает любой намек на улыбку или веселье.

Он отстраняется от меня и поворачивается к зеркалу, висящему на противоположной стене.

— Я… Я думал, что так еще больше разозлю отчима. Знаешь ли, я любил бросать ему вызовы, а еще редко задумывался о последствиях своих поступков. Мне казалось, что подписав это гребанное соглашение, я смогу держать отчима на коротком поводке.

— То есть, тебе было все равно на Бэллу и на ее чувства?.. — вопрос вырывается у меня на автомате.

— Не буду врать — да, — Кирилл смотрит в глаза моему отражению. — До встречи с тобой меня вообще мало заботили чьи-либо чувства.

Я вижу, что это откровение дается ему непросто. Но для меня оно становится чем-то вроде очередного признания. Кирилл Тигунов обнажает мне душу, и я понимаю, что не могу ему не верить.

По правде говоря, я уже давно сдалась на милость этому змею-искусителю. Он стал неотъемлемой частью моей жизни, стал моим кислородом… Я не могу не дышать, не вдыхать его, иначе просто не смогу жить.

— С первой историей все уяснили, — позволяю я себе легкую улыбку и останавливаюсь прямо за спиной Кирилла. — Теперь расскажешь об Эл?

— Для начала, — Кирилл поворачивается ко мне и ласково пробегается пальцами по щеками, убирая за ушко еще мокрую прядь волос, — позволь мне рассказать важную новость.

— Какую? — я прикрываю глаза от его легкой ласки, чувствуя, как нависшие над нами тучи недопонимания и недоверия отступают, сменяясь привычной атмосферой тепла. Мое тело моментально откликается на его прикосновения.

— Завтра выпускают Рому. Все обвинения будут сняты.

Если бы не крепкие руки Кирилла, я бы свалилась на пол с подкошенными ногами.

— Как?! Это… это правда, Кир?!

— Да, малышка. Хоть одна хорошая новость за сегодня. Ты рада?

— Не то слово! Я даже дышать не могу от волнения и радости! И все еще не могу поверить! — тараторю я возбужденно. — Как ты этого добился? Ведь судья еще только должен был рассматривать его дело!

— У меня были долгие переговоры с Красновым. Да-да, мы с ним виделись вновь, — только сейчас я замечаю, каким уставшим выглядит Кирилл — под его глазами от недосыпа залегли темные круги. — Я добился того, чтобы он немедленно освободил Романа.

— Твой отчим согласился? Только не говори, что просто так.

— Конечно, не просто так. Краснов никогда ничего не делает безвозмездно, — замечает Кирилл отстраненно.

— И что же он попросил взамен?

— То же, что и прежде. Свободу Гордея и контрольный пакет акций на мою компанию.

— Кирилл!.. — восклицаю я, приложив ладонь ко рту.

— Если со вторым у Краснова ничего не вышло — одним из наших акционеров стал Гектор, то вот с первым… — он с досадой разводит руками. — С Гордея тоже снимут все обвинения, правда, он должен будет уехать как можно дальше отсюда и никогда не появляться нам на глаза.

— Ты уверен, что он не станет нам мстить? — спрашиваю я осторожно, понимая, что Кирилл и сам не рад такому исходу — как никак Гордей пытался навредить ему, будучи сводным братом.

— Не станет, — успокаивает меня Кирилл, коротко улыбнувшись. — Даже если захочет, не сможет. Еще один косяк с его стороны, и он больше никогда не увидит свободу.

— Это так несправедливо, — качаю я головой. — Гордей причинил столько вреда Вике, заставил моего брата страдать…

— Я понимаю, малышка. Но мы не можем идти на принцип, когда Рома находится в изоляторе.

Я лишь киваю, соглашаясь с Кириллом. Если бы не этот мужчина, я бы стала пленницей Красновых и навсегда потеряла бы надежду на спасение брата.

— Кирилл? — зову я его осторожно, мягко погладив по щеке.

— Что, мой ангел?

— Спасибо тебе за все. Ты спас меня, любимый. Спас меня и моего брата. Спасибо и… прости меня за то, что наговорила тут тебе всего. Я даже не знаю, как могу тебя отблагодарить.

— Ерунда, малышка. Просто…

— Что? Не томи, закончи предложение, — я заглядываю ему в глаза.

— Просто будь со мной всегда, я не хочу с тобой разлучаться ни на секунду, моя сладкая девочка! Завтра же переезжай ко мне! Я хочу просыпаться с тобой в одной постели, хочу целовать тебя по утрам и… Черт! Малышка, видишь, что ты со мной делаешь, — улыбается Кирилл, в то время как его руки обнимают меня. — Я становлюсь гребаным романтиком. Я хочу тебя, я люблю тебя, мой ангел.

— И я тебя люблю, — я падаю в его объятия, полностью ему доверяя и зная, что в нужный момент он меня обязательно поймает. — Люблю тебя одного.

Счастье затапливает нас с ног до головы, несмотря на то, что впереди еще столько вопросов. В жизни не бывает без этого, но я уверена, что у нас с Киром все получится.

Он любит меня, а я люблю его. Это и есть наша сила, наше секретное оружие, против которого бессильны не только Красновы, но и весь мир.

Эпилог

С тех пор, как я переехала жить к Кириллу, прошло столько времени. Бесконечное множество, которое показалось коротким мгновением. Ведь мы проводили его вместе.

Я и Кирилл. Наши дни и ночи наполнились любовью и, чего таить, жарким, сводящим с ума сексом. Я никогда не думала, что буду настолько зависимой и… озабоченной? Нет, точнее будет сказать, влюбленной по уши. Любящей и любимой.

Полгода назад освободили Рому. В день, когда это произошло, я была у себя дома, собирала вещи к предстоящему переезду к своему… боссу, ставшему моим бойфрендом. Хоть это заимствованное слово и вполовину не передает того, как много для меня значит Кирилл.

— Кто там? — спросила я настороженно, когда в дверь позвонили — в памяти еще не остыли бушевавшие страсти с Красновым-старшим.

— Ди, надеюсь, ты не забыла, как выглядит твой старший брат? — раздалось одновременно с тем, как я на цыпочках заглянула в глазок.

Тогда я поверить не могла, что на пороге квартиры стоит… живой и невредимый Рома!

— Братик! — кинулась я в объятия, едва распахнула дверь. — Это сон, да? Ромочка, неужели тебя выпустили?!

— Родная моя! — брат обнимает меня в ответ. — Этот кошмар закончился! Я свободен, я рядом!

Мы так и стояли обнявшись. Минут десять, а может и все двадцать.

А после были долгие разговоры на кухне под свежезаваренный черный чай и вкуснейшим пирогом из мяса, который так любит Рома.

Я рассказала ему обо всем: о своем провальном плане, о хитросплетениях семьи Красновых, о предательстве и раскаянии Вики. Рассказала обо всем, кроме… своих отношений с Кириллом.

Роме больнее всего было слышать о Вике. Он изменился в лице, но стойко дождался до конца моего рассказа.

— Где она? — спросил меня брат, едва я закончила говорить.

— В больнице. Завтра должны выписать, — сказала я осторожно, понимая, что ему нужно переварить услышанное.

— Я хочу с ней увидеться. Прямо сейчас.

— Рома, ты уверен?