– А работает где, указано?

– Написано просто – айтишник.

– Спроси, он путешествует, или из местных?

– Зачем?

– Не тупи, Мариам! На кой тебе туристы? Сегодня он тут, а завтра – там.

Учитывая то, что Мариам вообще не собиралась идти на свидание, ей было все равно.

«Привет. Я тоже рада. Я так понимаю, ты не из местных?»

«Вообще-то из них. А что – это проблема?»

Мариам уставилась на Юльку. Та шикнула:

– Пиши – нет!

«Нет. Просто спросила. Куда бы ты хотел пойти?»

«В заведение на твой вкус. Я тут ничего не знаю».

– Ну, вот! Я ж говорю – маньяк. Сказал, что местный, а теперь говорит, что ничего здесь не знает, – пробормотала Мариам.

«Ты же сказал, что местный».

«Угу. Родился здесь и вырос. Но потом надолго уехал. Так что в городе я всего несколько дней».

– Зови его в свой ресторан!

– К Рубену, что ли?

– Ну да. Там он тебя точно не прикончит.

Понимая, что Юлька с нее ни за что не слезет, Мариам послушно набрала в чате:

«Как насчет встречи в ресторане на набережной? Там есть отличное заведение «Рубен». В семь?»

В конце концов, обещать – не значит жениться! Как только Юль Санна уедет, от свидания можно будет с легкостью отказаться. Она так делала. Много-много раз. Не в силах переломить свои страхи и заскорузлые комплексы.

– Да красивая, красивая! Что ты все смотришь?

Услышав смеющийся голос подруги, Мариам отскочила от зеркала, в котором, оглянувшись через плечо, придирчиво изучала свою фигуру, что называется, с тыла. В этом самом зеркале отражалась безумной красоты женщина, с шикарными, в меру пышными формами и безупречно гладкой кожей, а Мариам… Мариам как будто того и не замечала. Или не могла поверить, что это действительно она. Ей каждый раз требовались доказательства. Того, что это не сон, что она и в самом деле справилась с лишним весом, да так сильно похорошела со времен школы, что мужики разве что шеи не сворачивали, когда она появлялась в поле их видимости.

А впрочем, похорошела ли? В этом Мариам тоже каждый раз сомневалась.

Первым делом, заходя в комнату, она выискивала глазами зеркало. Ловила свой взгляд и с облегчением выдыхала. Ну, или же принималась поправлять макияж и одергивать одежду, желая выглядеть безупречно и на все сто. Чтобы никто не посмел сказать ей «уйди с дороги, жирная корова», или бросить обидное «хачиха», или обозвать как угодно еще. Эти комплексы так прочно засели в Мариам, что избавиться от них она даже и не мечтала.

– Привет, Вет.

– Скорее, и снова здравствуйте, – усмехнулась Сандалова. Мариам занервничала, гадая о подтексте. Неужто Ветка так намекала на то, что она стала слишком частой гостьей в ее салоне? Что, если она переборщила с косметическими процедурами? Увлекалась! И сама того не заметила? Мариам шумно сглотнула и снова «сверила» себя с зеркалом. В то время как Ветка, занятая какими-то своими мыслями, беззаботно продолжила:

– Ну, как все прошло? Как тебе наше новое обертывание на липолиптиках? Эффект увидела?

– Ага. С меня вышло столько воды!

– Значит, будем восстанавливать баланс. – Сандалова опустила на небольшой столик поднос, накрытый к чайной церемонии. – И сплетничать! Как в старые добрые времена.

– У меня не слишком много времени, – промямлила Мариам.

– Как будто у меня оно есть! – вздохнула Ветка, устраиваясь в кресле у столика и вытягивая перед собой ноги. – Я скоро загнусь с этими бесконечными проверками и кредитами.

Салон красоты здесь, в их деревне, Ветка, как и Мариам свой ресторан, открыла совсем недавно. Все удивились, что после школы Сандалова пошла в медицинский. Зато ни у кого не возникло вопросов, когда она, с трудом тот окончив, подалась в косметологию. Хирурга или педиатра из Ветки бы ни в жисть не вышло. А вот как косметолог она делала большие успехи. Во многом благодаря доктору Сандаловой Мариам избавилась от многочисленных растяжек и дряблости кожи – неизменных спутниц резкого похудения. Чего Мариам только ни перепробовала на пути к новому телу – и лазер, и массажи… Да весь спектр процедур! И все это в комплексе (ага, в комплексе с небольшой хирургической операцией по коррекции груди и еще одной – подтяжки кожи живота) в итоге сработало. Может, если бы она не вкладывалась в свою внешность, ей бы не пришлось ждать десять лет, чтобы открыть бар, но Мариам ни о чем не жалела.

– Слушай, Мариам, а что ты такая спокойная, я не пойму?

– А какой мне быть? – Мариам потуже завязала поясок на белоснежном халатике, что выдавали гостям салона, и, понимая, что ни за что не отделается от подруги, уселась напротив. За огромным панорамным окном открывался шикарный вид на заснеженные горы.

– Ну, как же? Или ты не в курсе?

– Чего? – Мариам пригубила из чашки заботливо налитый Сандаловой чай.

– Того, что Кравец вернулся.

Чай пошел носом.

– Кхе-кхе. Кравец? Женька, что ли?

– Ну, да. У него что-то с матерью. То ли сердце, то ли инсульт.

– Сердце-сердце. Она в больнице сейчас.

– А ты откуда знаешь? – подозрительно сощурилась Ветка. Мариам отвесила себе мысленный подзатыльник. Нервно дернув ногой в белоснежной тапочке – врать она никогда не умела, Мариам решила отделаться полуправдой.

– А я забегала поговорить с кардиологом отца, чтобы узнать, можно ли ему лететь, ну и Елену Сергеевну случайно встретила. Перекинулась с ней парой слов… – протараторила Мариам и резко замолчала. Потому что до неё, наконец, дошло. Женя… Здесь! В самом деле, здесь. Не в Сан-Франциско, не в Лос-Анджелесе, который в своих сториз тот небрежно звал Эл Эй, не в Нью-Йорке.

Он здесь… Он здесь! Мамочки.

– Эй! Дыши. Слышишь?! Дыши. Поверить не могу… – Сандалова вскочила. – Я, конечно, догадывалась, что ты к нему неровно дышишь, но… Черт! Ты ж не собираешься помирать?

– Нет, конечно. Что ты все придумываешь? Пятнадцать лет прошло, а ты мне все Кравца припоминаешь. Да с тех пор столько воды утекло, что я забыла о нем и думать.

– Ну да, – недоверчиво хмыкнула Ветка.

– Представь себе! А ты откуда знаешь, что он прилетел?

В Инстаграм Женьки никакой информации об этой поездке не было. Он вообще не публиковал новых сториз в последние дни. Лишая Мариам даже этой постыдной, в общем-то, малости – украдкой за ним наблюдать.

– Так ведь Коган написал в чате! Юлька решила собрать всех наших на пьянку. Обсуждают, где ее организовать. Скорей всего, почетная миссия встречать дорогого гостя будет предоставлена тебе.

– Еще чего! – пискнула Мариам.

– Ты ж сказала, что тебе на него по фигу?

– Ну, да.

– Тогда что тебе мешает устроить банкет?

– То, что у нас запись на сто лет вперед!

– Брехня. Я вчера заходила в твой бар поужинать. Зал был полупустой.

– Ну, это тут. А в «Рубене»…

– Значит, организуй банкет здесь. Так даже проще. Если что, заночуем у Быковых.

– Неудобно как-то.

– Неудобно спать на потолке. А у Быковых – шикарный домина и несколько комнат для гостей. Ну, кто бы мог подумать, что Ромка на своих цесарках так поднимется! – не сумев скрыть зависти в голосе, протянула Сандалова.

– И что тогда? Ты бы сама за него вышла? Не-а. Он кроме Юльки с пятого класса никого не видел.

– Это потому, что я не прилагала усилий, чтобы переключить его внимание на себя, – будто по инерции промямлила Ветка, и хоть прозвучало это довольно неубедительно, ничего добавлять к сказанному она не стала. Мариам в который раз для себя отметила, что самоуверенности и самодовольства в Ветке за последние годы в значительной мере поубавилось.

– Ладно, Вет, сиди, не сиди, а мне пора ехать.

– Тебе-то куда торопиться? – фыркнула Сандалова. И почему-то это так сильно задело Мариам, что она взяла да и выпалила:

– Ну, вообще-то у меня сегодня свидание.

– Серьезно? – Ветка изумленно вскинула брови.

– А что в этом такого?

Наверное, она могла бы собой гордиться! Ведь хватило же ей сил поставить Сандалову на место. Но осознание того, что в обидных словах подруги было гораздо больше правды, чем Мариам готова была признать, не давало ей этого сделать. По факту Ветка озвучила то, что Мариам и так о себе знала. Ее никто не ждал, да. И торопиться ей было некуда. Так было всегда, и так будет, пока она не отбросит свой страх. И хотя бы не попытается наладить здоровые отношения с мужчинами. Оставив в прошлом глупые мечты и детскую влюбленность. Нездоровую, ненормальную влюбленность в Кравца, которая ее убивает. Вон ведь, как руки трясутся! До сих пор. От одной только новости, что он… он где-то рядом.