Солнце только показалось над восточной окраиной города. Его первые лучи поднялись над махиной плотины ГЭС и заиграли на тёмно-синей поверхности реки. По берегам ещё сохранился лёд, который упорно сопротивлялся наступившей весне. Она, в этом году, кстати, не очень-то торопится вступать в свои права. Уже середина апреля, а ночи по-прежнему холодные. Днём солнце потихоньку очищает город от грязного, ноздреватого снега, а по ночам вновь возвращается зима. Столбик термометра опускается ниже нулевой отметки, а холодный ветер быстро сковывает льдом весёлые ручейки. Но, весну уже не остановить. Дни становятся длиннее, а за короткие ночи мороз уже не может, как следует проморозить лужи на асфальте. Их поверхность покрывается только тонкой корочкой льда, которая громко хрустит под ногами прохожих и колёсами автомобилей. Деревья, отходя от зимней спячки, подставляют голые ветки под тёплые лучики весеннего солнца. Снег в основном уже растаял, обнажив сухую прошлогоднюю траву и скопившийся на газонах мусор. Ничего страшного, скоро всесоюзный субботник. Деревья густо намажут извёсткой, а мусор и старую траву сгребут граблями и сожгут, или вывезут на свалку.

Подняв воротник старенькой куртки, и поёживаясь от утреннего морозца, я шагаю ранним утром в дом культуры железнодорожников. Нет, я не спешу на занятия художественной самодеятельности или спортивной секции. Этим утром дом культуры оккупировали призывники и офицеры военкомата. Я уже побывал здесь вчера, явился строго согласно повестке. Меня провожали родители и близкие друзья. Но, вчера отъезд на сборный пункт по какой-то причине не состоялся. Всех распустили по домам, велев приходить завтра. Сегодня я иду в одиночку. Родителям нужно на работу, да и друзья мои ещё не уволились. Их время идти в армию, еще не подошло. Я первым, из нашей группы, получил повестку. В конце февраля мы шумно и весело всем выпуском гуляли в ресторане. Отмечали окончание техникума и вручение дипломов. Прошло всего полтора месяца, после окончания техникума, и мы вновь собрались вместе. Я позвал одногрупников к себе на проводы в армию. Наша маленькая двушка была полна молодёжи и самых близких родственников. Гуляли весело с песнями и танцами. Тогда так было принято. Большинство молодых людей считали своим долгом отслужить в армии. «Косили» от службы единицы, по большей части те, кто учился в институтах.

Мне тоже предлагали отсрочку в военкомате, до осени, если я надумаю поступать в институт. Наверное, я бы смог поступить без проблем, так как окончил техникум с красным дипломом, но я отказался. Восемь лет в школе, три с половиной года в техникуме – мне просто надоело учиться. Нужно было сделать перерыв, отслужу, а там видно будет. Из моих близких друзей, только Андрею дали освобождение от службы по состоянию здоровья. Причём совершенно законно, он даже не пытался «косить». Наоборот, он жутко переживал, по этому поводу. Все друзья идут в армию, а он остаётся. Мы утешали его, как могли, обещали писать письма. Чтобы хоть как-то успокоить друга, я сказал, что поручаю ему присматривать за своей подружкой. Она со слезами обещала меня ждать, но, увы, как оказалось впоследствии, не сдержала своего обещания. Кстати, Андрей действительно предупредил меня, когда у неё появился другой. Только через пару месяцев после этого, она уже сама написала, что любовь прошла и помидоры завяли. Немного отвлёкся. Так вот, в Советскую армию, в то время, шли в основном вполне осознанно.

Не буду скрывать, мандраж конечно у меня был. Отслужившие соседи и знакомые рассказывали о таком явлении как «дедовщина». Бывалые служаки давали разные советы как себя вести со старослужащими, «дедами» и «дембелями». К тому же в те годы как раз шла война в Афганистане. У любого призывника был вполне реальный шанс оказаться там, а вот вернуться… Из всей нашей группы только один парень попал служить в Афган, но, слава богу, вернулся живым и здоровым. В общем, на душе у меня было не совсем спокойно, когда я подходил к клубу, рядом с которым толпились наголо остриженные пацаны. В толпе стриженых и одетых в старьё призывников, выделялись провожающие их друзья и плачущие невесты. Привычная для подобного мероприятия картина. Я отметился у офицера из военкомата и отошёл в сторонку. Сказано было ожидать автобус, который отвезёт нас на сборный пункт, на станцию Гончарово. Парни, которые, как и я пришли в одиночку, постепенно знакомились друг с другом и коротали время за разговорами. Как это обычно бывает, нашлись прирождённые рассказчики, которые могли говорить на любую тему. Естественно, темы сегодня в основном касались предстоящей службы, «дедовщины» и Афгана. Ну, и девушек, конечно. О чём ещё могут говорить молодые здоровые парни?

У меня в голове назойливо вертелась мысль, что может и сегодня, наш отъезд не состоится. Я вновь буду ночевать дома, а может, съезжу к своей девушке. Не судьба… Ближе к обеду подошли автобусы, мы загрузились и поехали. Я сидел у окна, глядя на знакомые с детства улицы и переулки. Мысленно прощался с родным городом на ближайшие два года. Со мной рядом сел Серёга Роголёв с Синюшки, а сзади Димка Батуев с Юбилейного. Это название микрорайонов нашего большого Свердловского района. Мы познакомились там возле клуба, а теперь так и держались вместе. Призывников было много, но в два автобуса вошли все. Некоторым, правда, пришлось стоять, но это уже мелочи, ехать то не далеко. Офицеры поехали на уазике во главе нашей небольшой колонны. Проехали Синюшку, где Серёга показал мне свой дом, и выехали за город. Ещё несколько минут езды, и автобусы въехали в распахнутые ворота сборного пункта. Колонна остановилась возле большой асфальтированной площади. Вокруг расположились здания по форме напоминающие склады или какие-то ангары. Пропустив нашу колонну, солдаты закрыли металлические ворота и с любопытством разглядывали разношёрсто одетую толпу. Нам приказали отойти в сторону к стене одного из зданий и не шарахаться по территории.

– Вы уже в армии бойцы, – громко оповестил майор из военкомата, – если будет объявлено построение, и кого-то не досчитаемся, запишем в дезертиры. Поедете сразу в дисбат.

– Короче ждать здесь, – майор напоследок махнул рукой в сторону кирпичной стены и пошёл к открытым дверям.

– Пиздит, – сказал кто-то из парней, – пока мы присягу не приняли, ничего нам не будет.

Но желающих прогуляться по огромной территории сборного пункта всё же не нашлось. Все потянулись к указанной стене, возле которой даже имелись нагретые весенним солнышком лавочки. Потом к нам подошли ещё парни. Разговорились, оказалось, они находятся здесь уже второй, а некоторые и третий день. Ребята были в основном из деревень расположенных не далеко от областного центра. Были парни и из соседних городов-спутников и пригородных рабочих посёлков. Нашлись аборигены, прожившие здесь, уже целую неделю. Ночевали призывники на деревянных нарах застеленных ватными матрасами. Кое-кому из старожилов достались даже подушки и тонкие байковые одеяла. В помещениях, больше напоминающих склады или овощехранилища, было достаточно прохладно, поэтому спали все прямо в одежде. Кормили призывников по очереди, в большой столовой. После гражданской, мамкиной пищи, есть перловку, и слипшиеся макароны, желающих особо не было. У всех парней с собой был ещё запас домашних пирожков, сала и других вкусностей. Поэтому в столовую ходили далеко не все и не всегда.

За этим особо никто из офицеров не следил. Люди взрослые, не хотят, есть, дело хозяйское. К тому же, по вечерам, возле бетонного забора, окружающего сборный пункт, собирались родственники, друзья и боевые подруги. Они регулярно пополняли продуктовые запасы будущих солдат, многие даже приносили спиртное. Призывники это ещё совсем не солдаты, поэтому на подобные шалости местное начальство смотрело сквозь пальцы. Однако слишком наглеть всё же не стоило. Старожилы нас предупредили, что здесь есть патруль, который регулярно обходит территорию и казармы. Если они обнаружат заметно пьяного призывника, то ему предстоит несколько дней провести взаперти. Что-то наподобие штрафного изолятора или карцера. Легко мог туда загреметь и драчун затеявший драку с товарищем. Если кого-то поймают ночью на территории, особенно с водкой, поместят туда же. Подобные сидельцы рисковали пропустить всех приличных «офицеров-покупателей», подбирающих себе пополнение. В итоге они отправлялись в стройбат, да ещё в какую-нибудь тьму таракань. В общем, судьба провинившихся призывников целиком и полностью зависела от воли местных командиров. Два года махать лопатой желающих не было, тем более все отслужившие говорили, что в стройбате самая жёсткая «дедовщина». Не зря туда парней даже с судимостью брали. Вот такой незамысловатый мотиватор. Хочешь попасть в нормальные войска и служить в цивилизованном месте, веди себя прилично.