– Не могу отказать тебе в твой праздник. Но только не за руль, – как он согласился, не понял сам. – Правда, одета ты совсем не для езды…
– У меня есть запасная косуха, ну и шлем. – Егор не дал ему договорить, у него в душе распускался бутон самого красивого цветка на свете, который был запрятан за семью печатями. От одной только мысли, что она поедет с ним, прикоснётся к нему своими ручками, прижмётся ножками, его сердце рвалось из груди, рискуя оставить своего хозяина без жизненно важного органа.
– Ну, хорошо. Только, Егор, отвечаешь головой.
– А можно мы тогда съездим в мой любимый садовый центр, я уже присмотрела там кое-что, пап?
– Ну вот, отдашь палец, по локоть откусят. Да езжайте уже.
Как давно Настя не ощущала такого восторга, такого полёта души. Егор, как чувствовал, разгонял байк на ровных участках почти до предела. И она хваталась за него ещё сильнее, прижималась ещё крепче, звуки восторга слетали с её губ, йо-хо-хо…
А у майора срывало крышу от одного только вида тоненьких ручек, вцепившихся в его куртку, от чарующего запаха её духов, он даже под косухой ощущал прикосновение её тела, её красивой, так и не выбитой из его мозгов, девичьей груди… Что делать? Куда бечь? Как можно дальше, Егоров, как можно дальше…
Оплатив покупки и заказав доставку, шли уже на выход. Они перешли на ты, это облегчало общение. Егор всё время улыбался своей умопомрачительной улыбочкой, а Настя сияла глазищами и тоже улыбалась. Симпатичная женщина продавала замечательные букеты хризантем, красиво оформленные и даже именные. "Анастасия", букет сиреневых шапок в обрамлении сочных резных листьев, привлёк внимание Егора.
– Пойдём, это точно для тебя. – Егор взял Настю за руку, как-то, по- хозяйски.
И она не отняла, а даже чуть-чуть пожала. В этот момент ему показалось… Господи, спаси и помоги.
– Какая красивая пара! А девушка, ну просто принцесса. Вы, молодой человек, смотрите в оба, вашу пушинку в одно мгновение сдуют из-под носа, – улыбалась продавщица.
– Ну, это вряд ли, – и ещё крепче сжал Настину ручку.
И она опять ответила, переплетая свои пальчики с его. А он даже смотреть в её сторону боялся, ему казалось, что по его лицу всё станет понятно. Что понятно? Что он влюбился в генеральскую малолетнюю дочку? Ополоумел? Сошёл с ума? Нормально, пацан. Это, всё-таки, случилось. А ты думал, что про любовь всё врут, сказки рассказывают? Дожил почти до тридцати, а так ничего и не понял. Надо взять себя в руки. В конце концов, мужик он или нет?
– Нам, пожалуйста, Анастасию. – Ему так не хотелось разнимать сцепившиеся ладони, но деньги в кармане, по-другому не достать.
– Не надо никаких денежных знаков, – вдруг огорошила цветочница. – Не каждый день видишь такую гармонию. Вы, дети, созданы друг для друга. Это я вам говорю, Розалинда, Роза Михайловна по-русски. Будьте счастливы и не смейте такими не быть.
И протянула Насте букет. Они стояли, как заворожённые, встретившись глазами, с переплетёнными руками и большим букетом между ними. Даже спасибо забыли сказать. Потому что поняли, как права эта женщина…
Выйдя из ступора, стали благодарить, желать счастья-здоровья и почему-то рванули в сторону симпатичного уличного кафе. Наверное, кофе попить.
Настя смотрела на Егора, всё ещё держащего её руку, широко открытыми глазами. Она ждала от него каких-то слов. Каких?
– Девочка моя, – начал как-то коряво бравый офицер. – Ты ещё такая молоденькая, не принимай всё за чистую монету, не обращай внимания на всяких тёток, мало ли кому что в голову придёт. Набрешут…
– Ты хочешь сказать, что я некрасивая? Набрехала тётка, да я и не претендую. Мне просто хорошо с тобой. Кажется, ты меня понимаешь, чувствуешь. Наверное, кажется. Не забивай себе голову, и если тебе нечего сказать, то и не говори всякую чушь. – Встала и пошла к выходу, забыв про хризантемы.
И это говорит семнадцатилетняя девочка? Да она урыла его, заткнула за пояс, показала всю его никчемность. Разве эти слова он должен был ей сказать? Ведь Егор живёт последние месяцы только с ней, период воздержания затянулся настолько, что спермотоксикоз не за горами. Но не хочет он никого, а её нельзя. Нельзя!!! Говори что угодно, Егоров, только пусть она выкинет тебя из своей жизни. У этой девочки всё впереди, у неё все романы и любви только начнут приключаться, а у него уже нет. Он искушён, порочен, неверен… Ну наобещает с три короба, а что потом? Ведь он сам себе не верит, что получив недозволенное, его плоть успокоится, и он не пойдёт налево, как всегда, впрочем. Не верит Егоров самому себе, пусть и она не верит.
Он догнал девушку, помог пристроиться на заднем сидении, хотел поправить шлем и утонул, с головой, сразу захлебнувшись слезами, текущими по розовым щёчкам Настеньки. И не удержался, поцеловал солёные глазки, прикоснулся к розовым губкам. Боже, отвал башки. Что он делает?!
– Настя, прости, это я от переизбытка чувств. Больше такое не повторится. Потому что со мной нельзя строить ничего мало-мальски серьёзного. Я – отпетый негодяй, эгоист, карьерист, ненадёжный человек, сумасброд. Зачем я тебе? Старый, искушённый жизнью, мерин. Это правда, Настя! Тебе со мной нельзя. И хватит об этом.
– Не тебе решать, что мне хватит. Я, видимо, действительно ошиблась, думая, что ты – мой герой. А ты просто трус. Скажи, только честно, боишься моего отца? Переживаешь, что я могу поломать твой карьерный рост? Самому себе признайся, что для тебя главное в жизни. Хотя, какое мне дело.
– У меня даже в мыслях такого не было. Ты что, действительно так думаешь?
– Ещё и врун. Судя по тому, что я о тебе слышала, просто не принимала на веру, так оно и есть. Скольким женщинам ты сломал судьбу, ты считал? Егор, ты променял свою нормальную человеческую жизнь на звёзды. Отвези меня домой и постарайся уехать как можно быстрей. В конце концов, у меня сегодня день рождения.
Она уже не держалась за него, зацепившись за поручни между сиденьями. Поэтому, Егор не гнал слишком быстро, боясь за неё. Он никому не позволял с собой так разговаривать, но остановить Анастасию не смог. Он, наконец-то, понял, как права эта девчонка, любимая его девочка…
Майор уехал сразу, даже чайку не попил. Попрощался с генералом, домочадцами, на Настю не взглянул. Он выполнял её желание, как можно быстрее исчезнуть из её жизни. А может, это было его бегство? На следующий год Егоров поступил в академию. Конечно, он мечтал об этом, учёба всегда давалась ему легко, свободного времени было предостаточно, хватало и на развлечения. Почти сразу он зацепил симпатичную москвичку, она настояла на его переезде к ней, устроив комфортную жизнь для своего голубоглазого офицера. Женщина была достаточно упакована, квартира, машина, шмотки и деньги – не проблема. Егора всё устраивало, деньги у него тоже были, он давно подрабатывал на ниве компьютерных технологий, получая нехилые дивиденды. Так что нахлебником не был, отношения были ровными, почти семейными. Но и от неё он умудрялся похаживать налево, потому что не любил. И даже женой её не видел. Похоже, она знала об этом, но жила сегодняшним днём, как и он.
Перед Новым годом позвонил Иван Михайлович и попросил проконтролировать его дочь, Анастасию. Только не светиться сильно, а просто иногда отслеживать, что, где и зачем. Господи, это не кончится никогда. Он только поставил себя на ноги, перевесив своими мозгами сердечные муки, только перестал видеть её в своих снах, только стал жить и дышать полной грудью… Но если бы он знал, как прожила это время его девочка, не поверил бы никогда в реальность происходящего.
Когда Егор просто развернулся и уехал, даже не посмотрев в её сторону, мир, давший такую зыбкую надежду на что-то новое, трепетное, взрослое, перестал быть миром, а стал злом. Причём, злом была она сама. Ну зачем наговорила ему столько пакостей? Откуда она взяла, что имеет право высказываться по любому поводу? Как он живёт, чем, какими принципами и идеалами? Ведь Настя этого не знала. Она могла только догадываться, но делать выводы – нет. Слово не воробей, ничего уже не изменишь. И опять, засыпая в синеве красивых глаз, ощущая на губах его губы, просыпалась вся в слезах. Эти ночные наваждения привели к тому, что спать она стала ложиться очень поздно, сваливаясь на подушку от усталости. А днём заполняла своё время учёбой, библиотеками, всяческими встречами, выставками, спортивным залом. Да, она стала заниматься единоборствами. Её сначала не взяли, больно худющая, лёгкая. Но упёртость и изматывание силовыми упражнениями сделали своё дело, и через пару месяцев она уже сносно оборонялась, пока ещё не умея наступать. Но ей нужно было научиться именно первой бросаться на амбразуры, чтобы отбить у этого старого ловеласа возможность так изводить её, Настю. Она просто убьёт его или лишит наследства. А потом и себя. Тренер, бывший спецназовец, комиссованный после многочисленных ранений, уделял Насте особое внимание. В силу своей не очень крепкой физической формы ей приходилось тяжеловато. Поэтому он, Сергей, придумал индивидуальный план занятий и занимался с девушкой с большим удовольствием. Она ему очень нравилась. Хрупкая, с осиной талией, с тоненькими ручками и ножками, Анастасия, буквально, изводила себя тренировками. Зачем ей это? Он стеснялся спросить. Но такая самоотдача ему импонировала. И через некоторое время, весной, они стали встречаться уже не только в зале. Правда, Сергей так и не понял, почему Настя не разрешает себя поцеловать, при этом обнять, прижать к себе – пожалуйста. Но решил для себя, что не будет настаивать, пусть всё идёт своим чередом.
