– Настя у нас такая, – произнёс служака, увидев в проёме Егорова. – Она хорошая, учится отлично, школу заканчивает, к экзаменам готовится. Серьёзная девка. А отец просто боится за неё, держит в ежовых руковицах: шаг вправо, шаг влево – расстрел. Дались ему эти туфли? Они сейчас все и таких ходят.
Комендант собрал обувь, поставил к стенке, пододвинул рюкзак.
– Как она всё это носит?
Из кабинета вышла девушка, обулась, заграбастала свой бесценный груз, чмокнула капитана, кивнула головой майору и улетела.
И вот, когда две девчонки появились на даче, так неожиданно, Егоров сразу узнал генеральскую дочь. Короткое платье в горошек, с пышными оборками по низу, открывало свету обалденные ножки, длинные, стройные, обутые в туфельки на каблучке. Егоров не мог оторваться. Но когда его глаза поползли вверх, и взору предстала вся девушка, он чуть не задохнулся. Талию можно было обхватить руками в замок, это точно, а вот грудь, наоборот, несколько пышнее нормы. Длинные светло-русые волосы по пояс, распущены по плечам. И глаза… Они застили всё вокруг, ясные, чисто оливковые, в опушке ресниц… И яркий ротик, приоткрыт от удивления… Просто чудо, как хороша. Кто-то стукнул его по плечу, и он опомнился. Уж и нельзя на красоту посмотреть. Да знает он, что ей шестнадцать. Но его эгоистичная натура не могла спокойно реагировать на другие знаки внимания в сторону Насти. И он старался вертеться около неё, вроде ненавязчиво. А кончилось всё тем, что бравый офицер так и не смог уснуть в эту ночь. Перед глазами плыла картинка: громадные испуганные глаза и грудь, искусное творение мастера. Зацепила его Настенька…
По возвращении Егоров освободил квартиру от всяких претенденток, выслушал очередной разнос от начальства после жалобы не сложившейся жены и ушёл в службу, целиком и полностью. Как-то надо было отвлечь себя от наивных, но таких притягательных и чего-то ждущих от него глаз, в омуте которых он тонул каждую ночь. Как такое могло с ним произойти? Запретный плод, что ли? Ну, Анастасия…
Приближалось 17-летие Насти. После поступления в университет, на исторический, студентов отправили в колхоз "на помидоры". Помидорчики семенные, каждый отдельно в бумажке, в один слой. Только целые, остальные можно есть. Какая это была вкуснятина. Девчонки их лупили с утра до вечера. В результате часть из них попала в больницу, и Настя в том числе. От неё осталась половина, как не сломалась в талии, непонятно. А главное, пропал аппетит, и это очень тревожило родителей. Конечно, они хотели устроить дочери праздник, накупить всякой вкуснятины, наготовить пир на весь мир, накормить, наконец, хоть чем-то ребёнка. И отец повёз её в кондитерский цех Интуриста для выбора именинного торта. Настя не могла отказать отцу, видя его треволнения. Ехать пришлось в мамином тёмно-розовом костюме, из которого она давно "выросла", чудом сохранившемся в её гардеробе. Мама Насти была невысокого роста, на голову ниже, и этот винтаж пришёлся ко двору её дочери. И длина нормально, и затянуться можно поясом потуже, под пиджачком не видно. И не холодно. Выбрали торт "Рог изобилия". Очень красивый и на любой вкус, двадцать в одном. Настя вышла на улицу, осень хозяйничала во всю, красота вокруг, солнышко тёплое, воздух аж звенит. Девушка жмурилась от удовольствия: бабье лето, любимое время года… К машине лихо подъехал мотоцикл, остановился прямо напротив. Настя вопросительно подняла глаза, из автомобиля вылез солдатик-шофёр и встал сзади. А со стороны кондитерки уже летел отец Насти, лихой генерал на боевом коне.
Егор наслаждался прекрасным зрелищем: Настя, как тростиночка на ветру, вся свеженькая, с выразительными глазами, тонкие ручки, стройные длинные ножки… Она казалась такой уязвимой, так хотелось её защитить, обнять, закрыть от всех. Господи, о чём он? Ведь сто раз говорил себе "стоп", ну сколько можно. Он снял шлем, улыбаясь своими ямочками, глаза в прозрачном воздухе засинели, рассыпались звёздочками.
– Это вы? – девушка тоже улыбнулась – Как вы к нам?
– Добрый день! Я проездом к генералу, ваша мама меня сюда направила, я не люблю ждать впустую.
– Егор! Быстро ты домчал. Я тебя так рано не ждал. – Отец Насти запыхался. – И ничего не приготовил, не успел. Придётся ехать домой. Ты с нами. У Насти сегодня день рождения. Ты же не сильно торопишься? Насколько мне известно, у тебя отпуск?
– Я не планировал. Но если надо, подожду. Да и дочь вашу поздравить нужно, подарка-то у меня нет. А что бы вы хотели, Анастасия? Чем увлекаетесь? Может, хобби какое есть? Подскажите. Я не люблю сюрпризов, предпочитаю конкретику.
– Ой, да что вы, не надо ничего, – запротестовала девушка.
– Надо, надо, – встрял Настин папа. – Она у нас цветовод, очень любит горшечные культуры. Как раз хотела на свой день рождения пополнить оранжерею. Я даже подумываю построить на даче теплицу для неё.
– Ну и прекрасно. Только я в этом деле не понимаю ничего, – растерялся Егор.
– Около нашего дома как раз есть большой цветочный магазин. Вот и сходите, пока я документы подготовлю.
– Папа, а можно мне с Егором? – В глазах мольба. – Насколько я понимаю, он ас в этом деле, раз отправился в такой дальний поход. Не то, что я.
– Да уж, гонщица моя…
Иван Михайлович, генерал-майор, чуть больше сорока лет от роду, боготворил своих девочек, двух дочерей и красавицу жену. Старший сын, отрезанный ломоть, учился в военном училище (а где ещё он мог это делать?), и младшая, отличница и ярая собачница, воспитательница немецкой овчарки Корны, не создавали отцу никаких особенных проблем. Но Настька… С детства, как на пороховой бочке. Хорошенькая, беленькая кудряшка, пухленькая и розовенькая, девочка привлекала к себе внимание взрослых. Сама при этом не очень-то реагировала на всякие суси-пуси и не улыбалась, а всё норовила спрятаться за маму. А когда её фотография появилась на обложке известного журнала, заезжему журналисту уж очень понравилась спящая девочка в детском саду, родственники и знакомые при каждом удобном случае стали фотографироваться с ней, или общаться при скоплении народа, акцентируя внимание на Насте. Вот, мол, мы имеем отношение к этой "знаменитости". Девочка убегала и пряталась. А искать её приходилось всем. Один раз, удрав от бабушки, она влезла по пожарной лестнице на крышу солдатской, в пять этажей, казармы, это в четыре-то года. В другой – ушла в овраг за военным городком и пол дня уплетала там землянику, разговаривала с птицами и ёжиками, ловила бабочек, рассматривала их и отпускала, пока старший брат не нашёл её, перемазанную земляничным соком пополам с глиной. Она ещё месяц пахла лесной ягодой… Ну а когда Настя собрала команду тимуровцев, пяти-шести лет, и отправилась в интернат для глухонемых детей с купленными на сэкономленные копейки конфетами и пряниками, дело кончилось дракой. Озлобленные интернатовские дети сначала сильно обкидали "команду" снежками, а потом и побили, причём Настя до прихода взрослых пыталась их остановить, почему и получила сильнее всех. Дальше – больше… А родители думали, что их дочь – скромница и тихоня. Как они просчитались. Только одних спасательных операций по розыску в лесных массивах было штук пять. То дети испугались медведя в малиннике (на деле, это оказалась потерявшаяся корова из соседней деревни) и разлетелись в разные стороны, побросав туески с малиной. То чуть не уселись на свернувшихся колечком змей на пенёчках, и тоже удрали со страху и попали в болото. То устраивали соревнования, кто больше всех продержится в седле велосипеда, кто дольше всех просидит под водой, кто выше всех залезет на дерево, кто соберёт больше всех грибов и ягод, кто… Можно перечислять ещё долго. Но, главное, что во всех этих "мероприятиях" была замешана Настя. Один раз даже подняли полк, и солдаты половину ночи искали незадачливых лыжников. А когда нашли, девочки Насти среди них не было, она ушла за помощью. Что он тогда пережил? Даже не ругал, сил не было, когда ему сообщили, что его дочь нашли, на дереве, под которым было множество следов зверя. Сообразила залезть повыше, молодец. И шла в нужную сторону. Конечно, в военных городках не развернёшься, когда столько планов и любознательный ум в придачу. Вот и изголялись дети, с риском для жизни. Но когда эта звезда садилась за пианино и пела папе его любимые романсы или читала Есенина, когда танцевала что-нибудь новенькое или показывала шпагаты и растяжки, у бравого командира душа плавилась, как мягкая карамель, и он готов был на любые уступки и самые неисполнимые желания своей бедовой дочери. Правда, годам к пятнадцати, она успокоилась, ударилась в учёбу, из дома выползала редко. И он повёлся. Подарил на 16-летие мотоцикл, приняв у неё самолично экзамен по вождению и взяв с дочери честное слово гонять только на треке. И пожалел об этом, буквально сразу. Его Настьке опять нужно было кого-то спасать, она рискнула отправиться в ближайшую аптеку и попала в дорожную заварушку. Прямо перед ней столкнулись две машины, она чудом выкрутила руль и улетела в кювет, что тоже оказалось травматично. Потом, разбирая эту ситуацию, все его друзья хвалили девушку за единственно правильное решение. Сохранить ясный ум в такой передряге не каждый мужик смог бы. Но мотоцикл был подарен племяннику, Настя получила домашний арест до Нового года (она и так никуда не ходила). Зато научилась печь всякие вкусности, варила папе кофе, который он, как потом выяснилось, не любил, и училась, с утра до вечера. Настя хотела поступить в авиационный институт. Но это нужно было ещё заработать, убедить отца отпустить её в Москву, в МАИ, ведь в их городе такого образования просто не было. А он её никогда не отпустит, но попробовать стоит… Не получилось. Тогда для поступления нужны были оригиналы документов, которые были отобраны и замурованы в тайном месте. И в шестнадцать лет никто бы и не рискнул встать на сторону девочки. И, вроде, как-то стало поспокойнее. И вот, эти умоляющие глаза, да ещё и в день рождения…
