Литмир - Электронная Библиотека

Вообще, даже если учесть, что со мной случилось страшное и необратимое, я очень удачно попала в д@рьмо, так как это случилось на работе. Конечно я это утрирую, ну потому что..... была производственная травма со всеми вытекающими. Пенсия у меня была, как у людей получка, о деньгах можно было не думать, а думать о том, как жить дальше. А моя мама была женщиной мудрой и опытной, и поэтому понимала и осознавала все перспективы жизни одноногой девочки в стране под названием СССР.

От любопытства я перед сном разбинтовала ногу и решила посмотреть, как прошёл активный день для моего шва. Никак. Все было по старому, воспаление и гной. Я подручных средствами сделала перевязку, ведь после пяти месяцев проведённых в травматологии, я умела все. Потом я пыталась читать книгу. Но то ли потому что время было ещё не столь позднее, полдевятого вечера, то ли от возбуждения, но спать и читать совершенно не хотелось и я пошла в комнату к маме, просто побыть вместе, я соскучилась.

Но почему то как только мы с ней устроились поудобнее, и включили телевизор, где шёл дебильный сериал "Цыган", раздался стук в дверь. Мы посмотрели друг на друга. Кому в голову пришло прийти в гости на ночь глядя? Стук повторился, уже более настойчивый. Человек знал, что мы дома? Или это кто то случайный? Никто из нас не торопился открыть дверь. Постучали ещё раз, мы удивились ещё больше. Мама медленно стала вставать с дивана, и шарить на полу тапочки. И тут кто-то за дверью стукнул ещё раз. Мама пошла открывать. За дверью стоял Степа.

Ну что сказать о Степе? Я знала, что он меня любит, я была благодарна за ту заботу и внимание, которое он мне оказывал в больнице, просиживая рядом с моей кроватью сутками. И это все. Я не испытывала к нему никаких чувств, хотя и понимала, что он надёжный и самый достойный. Но мне тогда все его положительные качества были по барабану. И этот ночной визит меня больше напряг, чем обрадовал, но лицо я держала. Мы ещё раз поужинали и поговорили, что дальше делать со Степой я не знала.

Сейчас я конечно думаю по другому, нужно было дать ему шанс. Но тогда я не представляла Степу в качестве своего мужа. Он был самый хороший и правильный, но мне видимо было нужно совсем другое. Поэтому когда за ним закрылась дверь, я вздохнула свободнее. Мама все понимала, и изредка пыталась чистить мне мозги, но это было бесполезно.

Утро было ни фига не добрым. Одно дело планировать, а совсем другое дело воплощать эти планы в жизнь. Тем более, когда эта жизнь в один миг так глобально изменилась. Первое, что я осознала утром, это то, что я дома, что дальше я сама, без врачей и без больницы. У меня есть проблемы, которые надо решать, а для этого нужно выходить на улицу и мне этого совершенно не хотелось. Хотелось закрыться с головой одеялом и плакать о своей загубленной жизни, долго долго. Но в окно светило солнце и говорило о том, что мир ждёт меня.Я слышала, что мама встала, и пошла на кухню, значит и мне пора. Торопится нам было некуда и мы пили кофе с бутербродами. Моя мама, голодный ребёнок, поэтому для неё еда была ценностью. Именно по этой причине, при любой власти в нашем холодильнике было что поесть. Я не знаю, где и как она все добывала, но сейчас мы ели бутерброды с какой то заграничной ветчиной и изо всех сил делали вид, что все у нас хорошо. На самом деле, мы обе не знали с чего начать, мы даже не знали, что нас ждёт на улице.

А потом я собиралась, это был психологический квест. Мало того, что вся одежда была мне большевата, ещё и одна гача у брюк была лишней. Я нацепила на себя мои классные джинсы "Леви страус", их пришлось уменьшать в талии с помощью ремня, а потом заправлять лишнюю гачу за пояс, это было очень больно, морально больно. Принятие себя новой продолжалось, и, как я понимала, растянется на многие годы. Потом начались поиски обуви, ходить в том, в чем ходила до поезда, я не могла, ведь вторая нога тоже была искалечена. В итоге я пошла в тапочке, в домашнем. Как меня корежило от всего этого, но у меня теперь была такая реальность.

Мама взяла отгул на пять дней, чтобы помочь мне решить мои проблемы. Никто нас не торопил и не погонял, поэтому мы , не торопясь отправились к врачу, выяснять причины не заживания ран. Мне, честно говоря, было непонятно почему так происходит. Ведь я видела много ран, даже на себе. Мои раны на все бедро, где содрали кожу, заживали долго. Но там была огромная площадь, и я параллельно болела всем подряд. А сейчас то шовчик был длиной сантиметров семь, и не хотел заживать, хоть я уже от всего оправилась, и стала активной.

На улице меня ждала реальность, к которой я слегка привыкла, пока лежала в больнице. Поэтому, глядя на выщербленный асфальт, знала, что я умею шагать по ямкам, и шагала, но медленно, в первый раз все таки. Я понимала, что мне ходить по этим улицам на костылях придётся долго, поэтому старалась запомнить каждую неровность и каждую ямку. В автобус я вообще никогда не заходила на костылях, и в первый раз это было очень проблематично. Спасибо водителю, он терпеливо ждал, когда я затащу свое худенькое тело в салон. У меня получилось.

Люди, интересные советские люди, отдельный стресс в моей жизни. До остановки от моего дома всего один квартал. Так вот , пройдя впервые этот квартал, я поняла, что помощи мне ждать неоткуда, только от себя и от мамы. Добрые советские люди шарахались от меня, как от прокаженной, отходили, если это было возможно за полкилометра, но при этом рассматривали меня, как обезьяну в зоопарке, и не забывали тыкать в меня пальцами, мол, посмотри, какая уродина, а ещё и на улицу вышла. Когда я садилась в автобус, а это был медленный процесс, никто даже не пытался мне помочь или хотя бы уступить дорогу, все старались проскочить вперёд, чем очень мешали мне, ведь первый день я вообще не понимала, что и как делаю, и была очень неустойчивой. Но победителям коммунизма некогда было осознавать проблемы безногой девочки.

Тогда в городе не было пробок и светофоров в таком количестве, поэтому до поликлиники на старом Советском Лиазе мы доехали за десять минут. Из автобуса я вышла более уверенно, чем в него заходила, это меня очень порадовало, процесс обучения шёл. До поликлиники мы шли по ровным тротуарам под летним солнцем. Навстречу никто не шёл, и никто не обгонял, улица была пустынной, как это здорово! Так как тротуарчики были ровными, то и моя скорость увеличилась, и мы почти бегом дошагали до железнодорожной поликлиники.

Поликлиника обслуживала управление ВСЖД и была очень маленькой, если посчитать все двери, их было одиннадцать, значит кабинетов было штук 7-8, и перед этими кабинетами сидело всего четыре человека!!! Хирургу, к которому я пришла, было за 60, он уже не оперировал, но был очень опытным. Фамилия у него была загадочная, Буляница, а как звали его не помню. Когда он посмотрел на меня, мне казалось, что он видит меня насквозь, без всякого рентгена.

Он осмотрел меня, прочитал мою карточку от корки до корки , рассмотрел снимки, и я по его виду догадывалась, что он уже чётко знает алгоритм лечения. Ну это так и было, он мне в нескольких словах объяснил в чем проблема, как мы это будем лечить, и когда будут результаты. По его планам выходило, что если я буду выполнять его назначения, то есть приходить на перевязку через день, и вести активный образ жизни, то швы мы снимем через неделю, а через две недели пойдём протезироваться. Я была счастлива от такого прогноза и пошла реализовывать это в жизнь.

На обратном пути мы зашли к маме на работу, попить чаю, и показать маминым сослуживцам, как я выгляжу, благодаря их крови и поддержке. Вот тут меня были рады видеть, ну видимо потому, что знали меня с детства и переживали за меня и за маму. Я чувствовала поддержку и тепло этих людей, они усадили меня , налили чаю, интересовались моим здоровьем и настроением. Как же я им была благодарна за все это, ведь я , пока лежала в больнице, совсем разочаровалась в людях, а прожив сегодняшнее утро я стала их ненавидеть.

Мы разговаривали, пили чай с тем, что было, и мне было так хорошо и спокойно, как будто все проблемы ушли навсегда. Я сидела рядом с тётей Галей. Это была красивая, статная женщина, я всегда ей любовалась. В то время ей было лет сорок, но в её глазах светилась вселенская мудрость. Опять же, она не была мне мамой и я испытывала к ней больше дружеские, чем дочерние чувства. Да и она не принимала меня за дочь. Видимо поэтому она сказала фразу, которую я вспомню лет через двадцать, и тогда же пойму её. Наклонившись к моему уху, чтобы никто не слышал, тётя Галя говорила очень мудрую вещь:"Девочка моя, ты думаешь, что все самое плохое ты пережила, осталось встать на протез и все наладится? Нет. Настройся, все дерьмо впереди, и копи силы, они тебе понадобятся, а сейчас просто наслаждайся перерывом, пока это возможно". Тогда мне просто было непонятно, о чем говорит моя любимая тётя Галя, ведь действительно все позади, ампутация, болезни, умирание, что может быть хуже того что я пережила? Мне все это было непонятно. Но впереди была жизнь, и у меня будет время все попробовать и понять, как права была тётя Галя.

6
{"b":"781686","o":1}