– А преподаватели? – нехорошо ухмыльнулся Мирек, сразу вспомнивший незнакомого самодовольного чувака в костюме, который сидел рядом с Ларой в столовке и ревниво на него поглядывал.

– Да, – отчеканила она, а серые глаза злобно полыхнули. – Я встречаюсь с Лукашем, преподавателем английского. Он взрослый интересный мужчина, и очень мне нравится. Доволен? Теперь ты оставишь меня в покое, я надеюсь?

Мирек молча схватил рюкзак и направился к выходу, а у дверей его догнал сладкий голосок училки:

– И спасибо за трусы! Очень мило с твоей стороны, что ты решил мне их вернуть!

Мирек шарахнул дверью так, что она чуть не сорвалась с петель, и вылетел из аудитории.

Лара обессиленно опустилась на стул. Твою мать…И что это сейчас было? Нет, то, что она послала мальчишку куда подальше – это все верно и замечательно. Еще и про Лукаша удалось так удачно ввернуть – чтобы уж наверняка. С книжкой, правда, немного перебор вышел. Ну перешла немного границы дозволенного – но ведь не убила же? Тем более он первый к ней полез. Еще и так полез…

А вот с этого момента, дорогая Лариса Дмитриевна, давайте поподробней: какого черта вы стояли и молчали, хлопая глазками, пока студент гладил вашу руку и горячо шептал какие-то явно пошлые вещи? Лара крупно вздрогнула, вспоминая этот низкий хриплый шепот и то, сколько неприкрытого обещания звучало в этих непонятных словах. Даже сейчас обжигает, а тогда это просто кошмар какой-то был – Мирек будто её загипнотизировал. А тяжесть мужской руки, прижавшей её ладонь, была такой приятной, что в голове тут же вспыхнула мысль о том, как было бы хорошо, если бы он накрыл её вот так всем своим сильным крепким телом…так, чтобы не могла вырваться…чтобы задыхалась под ним и стонала…чтобы ничего не видела, кроме этих прозрачных зеленых глаз с дьявольскими искрами…

Черт!

Лара тяжело дышала, с ненавистью ощущая все предательские реакции своего тела: и вставшие колом соски, и сладко тянущий низ живота, и даже мокрые трусы (от чего особенно стыдно!) Что ж. Она хочет своего студента. Наглого, беспардонного, отвратительного мальчишку. Пожалуй, из всех подстав, которые её тело когда-либо ей устраивало, это была сама крупная. И как ей из этого выбираться, Лара еще не придумала.

На следующий день Лара неожиданно рано проснулась. Когда она ткнула в мобильник, чтобы посмотреть время, он показывал только 6:45. Спать больше не хотелось, так что, немного повалявшись, она встала и распахнула шторы – уже начинало светать. На сером, затянутом тучами небе понемногу брезжил рассвет. Лара зевнула и посмотрела на улицу: перед корпусом общежития кто-то катался на скейте. В такую рань. Вот делать людям нечего. Ладно бы было что полезное: бег там или занятия на тренажерах, а то скейт! В ее голове доска с колёсиками неразрывно была связана с нечесаными патлатыми подростками, которые просиживали вечерами перед их подъездом. Иногда кто-то из них, не вынимая сигарету изо рта, с шиком проезжался по разбитой асфальтовой дороге, потом скейт снова прислонялся к скамейке, и ребята продолжали пить пиво.

Лара хотела задернуть шторы обратно и пойти включить чайник, но почему-то зависла на катающемся, который, сделав несколько кругов на скейте по площади перед общежитием, слегка согнул ноги и, резко выпрямившись, вдруг ловко прокрутил доску под собой. Ого! Лара заинтересованно хмыкнула и продолжила наблюдать, напрочь позабыв про чай.

Скейтер остановился, плотнее зашнуровал обувь и продолжил кататься, на этот раз ловко заскочив на скамейку и проехав по ней только двумя колесиками из четырех. А потом, навернув еще круг, просто взял… и перепрыгнул на скейте через эту скамейку. Лара смотрела открыв рот. Казалось, что он это делает без малейших усилий – настолько легко скользила под ним доска, послушная каждому его движению, настолько расслабленным было его тело, собираясь лишь в момент трюка. Вдруг скейтер развернулся в сторону лестницы и поехал к ступенькам. Лара ахнула: он же не будет прыгать на скейте с лестницы? Это уже самоубийство какое-то! Но все оказалось еще хуже. Он подпрыгнул и…поехал на скейте по узким металлическим трубам перил. Невозможно! Невероятно!

Но вдруг на середине пути что-то пошло не так – доска выскользнула у него из-под ног, а сам он, жестко врезавшись грудью в перила, полетел вниз. Секунду полежав на асфальте, парень неловко встал, а Лара выдохнула. Оказывается, она как вдохнула в момент его падения, так и не дышала, пока он не поднялся на ноги. Скейтер потер бок, а потом неожиданно рассмеялся и стянул с головы капюшон толстовки. Ветер взъерошил знакомые черные пряди, рассветные лучи высветили прямой нос и скульптурно вылепленные скулы. Не может быть…Мирек?!

И тут он вдруг поднял голову и посмотрел наверх. Туда, где было её лицо. Лара тут же отскочила от окна, сердце её билось, как у пойманного зайца. Не мог же он её заметить – комната была аж на десятом этаже. Или все-таки мог?

Теперь она не понимала, как сразу не узнала своего студента. Мирек ездил на скейте с той же расслабленной звериной грацией, что отличала все его движения. Ленивый тигр, который собирается лишь перед решающим рывком, но зато в этот момент он абсолютно смертоносен и безумно прекрасен.

Следовало признать, что катался Мирослав здорово. Даже она засмотрелась. Но лучше бы он учился с таким же упорством, с каким на скейте ездит – намного больше пользы было бы! Хотя что с него взять – юный раздолбай, как и большинство ребят его возраста.

В четверг по расписанию стояло занятие у группы экономистов, и Лара очень надеялась, что её прошлое внушение подействовало на Мирека. Мало ли какие у нее мысли и желания в голове бродят – это точно не повод, чтобы отвечать на ухаживания студента. Особенно если она хочет, чтобы ей предложили продлить рабочий контракт с университетом.

Урок начался достаточно спокойно, и Лара уже надеялась, что так все и будет дальше. Мирек сумрачно молчал, иногда машинально потирая ушибленный бок, Тонда шутил – иногда даже смешно, а девчонки хихикали – все было, как всегда.

– Пани магистро, а что значит «имущество»? – задала вдруг вопрос одна из студенток, наткнувшаяся на это слово в тексте.

– Property, – коротко ответила Лара. Перевод на английский был самым простым путем объяснить новое слово.

– А на чешском?

– Majetek, – выпалил Тонда, подрывая свою легенду о плохом знании русского языка, а Лара пожала плечами, показывая, что она понятия не имеет, правильный ли это ответ.

– А вы на чешском совсем не говорите? – с любопытством спросила другая студентка.

– Совсем.

Лара не кривила душой: чешский ей пока не давался. Ухо выхватывало из речи знакомые слова – «пиво», «стул», «лектор», «студент», но без контекста они не имели смысла. Кстати, потом оказалось, что «стул» – это на самом деле «стол», и Лара поняла, что русский язык ей в понимании чешского не помощник. Она попыталась было начать учить язык по учебнику, но это настолько отличалось от быстрой, живой, насыщенной сокращениями и жаргонизмами речи, которую она слышала вокруг, что быстро забросила это дело. Все-таки учить английский (как и говорить на нем) было намного проще, на нём в основном общаешься с такими же иностранцами. А на чешском сразу сталкиваешься с носителями языка, которые не делают тебе никаких скидок. Как будто из детского сада сразу в университет перешел.

– И не понимаете ничего по-чешски? – не унималась настырная студентка.

– Нет, – Лара ответила чуть резче, чем стоило бы, но просто этот расспрос ей уже начал надоедать.

И вдруг молчавший до этого Мирек развернулся к той девчонке, одарил её сногсшибательной улыбкой и заговорщицки подмигнул:

– Prubneme to (Давай проверим).

Студентка глупо заулыбалась, глядя на симпатичного однокурсника, вдруг проявившего к ней внимание, а Лара напряженно застыла, ожидая подвоха. И не ошиблась.