Катя Ярцева была соседкой Корнелии по комнате, и на протяжении последних трёх дней наблюдалась одна и та же картина: девушка до полуночи сидела с учебником истории и готовилась к контрольной. С её памятью, техниками скорочтения и ответственностью ничего, кроме отличной оценки, ей не угрожало. Но не тут-то было.

– Задам тебе ещё один вопрос и отпущу, – проговорила историчка. – Характерные черты идеологического нэпа сорок первого года2.

Услышав эти слова, Катя как-то неестественно побледнела и замолчала. Класс, не ожидая такой реакции, в изумлении уставился на отличницу. Ярцева опустила голову вниз.

– Это тот же самый промежуток времени, о котором ты сейчас рассказывала, – добавила Валерия Владимировна.

Девушка стояла с каменным лицом – она сама не могла поверить в то, что это происходит на самом деле. Вторая часть четвёртого вопроса, которую она решила отложить на потом и не повторять, надеясь, что этот вопрос не попадётся. В классе стало так тихо, что Корнелия стала слышать дыхание учеников.

– Я… – начала Катя и запнулась.

Валерия Владимировна ждала. Еле шевеля губами, девушка выдала:

– Характерные черты я не помню.

Она уставилась вниз с таким выражением лица, как будто из глаз вот-вот хлынут слёзы.

– Ну хорошо, а как возник этот идеологический нэп, ты помнишь?

– Власти решили, что одной коммунистической идеологии мало, – это всё, что знала Катя Ярцева.

– Что ж, ладно. На второй вопрос ты не ответила, зато первый рассказала очень хорошо. Поэтому ставлю тебе четыре, садись.

Катя запаниковала.

– Может быть, вы что-то ещё спросите? Я всё знаю, только вот это подзабыла… Любой вопрос, я на всё отвечу!

– Я бы с удовольствием, но у меня целый класс не опрошен.

– Эту четвёрку, – её голос дрожал, – можно пересдать?

– Можно, только на следующих уроках. Пока садись.

Положив указку на стол, Катя кинулась на своё место, опустила голову вниз и закрыла лицо руками. В аудитории по-прежнему стояла гробовая тишина: если четыре у Ярцевой, у всех остальных будет не больше двух баллов.

– Продолжим, – проговорила Валерия Владимировна, сделав пометку в классном журнале. – Один из нас мне обещал на прошлом уроке, что хорошо подготовится, – с этими словами историчка взглянула на Корнелию. – Пойдём проверим?

Терять нечего. Все опасения уже оправдались во время выступления Кати, а сейчас Корнелия просто смирилась с плохой оценкой. Единственная неприятность заключалась в том, что за двойку, которую она сейчас получит, дядя Филипп придумает ей какое-нибудь нелепое наказание.

Корнелия встала рядом с преподавательским столом и выжидающе поглядела на историчку.

– Скажи, пожалуйста, в чём заключается отличие в послевоенном развитии Советского союза и стран Западной Европы?

Она глубоко вздохнула. Вопрос попался не самый приятный, но и не плохой тоже: хоть что-то Корнелия знала.

– В Европе начались процессы демократизации…

– Не начались, а продолжились, – поправила учительница.

– Да, продолжились. Я оговорилась. Так вот, у них увеличились уже имеющиеся демократические свободы, а у нас политический режим ужесточился. Вырос культ личности Сталина – мы ведь победили в войне, и все начали считать, что это всё благодаря тогдашнему строю.

– Верно. Как этот период назывался? Когда культ личности Сталина возрос.

– Тоталитаризм?

– Нет, тоталитаризм – это режим. Но окончание правильное.

Девушка задумалась.

– Культ личности Сталина, – подсказала историчка, делая акцент на фамилии.

– Сталинизм?

– Ну конечно. Апогей сталинизма. Надеюсь, его настоящую фамилию ты помнишь?

– Джугашвили.

– Верно. А почему ещё ужесточился политрежим?

Корнелия помнила только две причины: победу в войне и разрушенную экономику. Если тема вопроса не сменится, придётся выслушивать очередной поток нотаций от дяди Филиппа.

– Война нанесла большой ущерб экономике, – медленно начала девушка, – и нужно было её восстановить. Чем раньше, тем лучше. А для того, чтобы её можно было быстро восстановить, нужно сохранить жёсткую централизацию власти.

Ну вот и всё. Больше по этому вопросу в голове ничего не было. На следующий вопрос по этой теме Корнелия не ответит.

Валерия Владимировна посмотрела на неё и вздохнула. Встала со своего места.

– Что ж, правильно.

Она прошла мимо Корнелии, аккуратно положив руку ей на плечо в знак одобрения, подошла к доске и написала на ней: «1941 год».

– Уже в июле, через несколько дней после начала войны, развернулось партизанское движение. Что ты об этом знаешь?

Корнелия чуть не подпрыгнула от радости. Про партизанское движение она знала очень много – это тот самый вопрос, который сделал бы ей пятёрку.

– В июле было принято постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск», были созданы подпольные обкомы и райкомы партии и комсомола… – с энтузиазмом начала она и говорила без остановки минуты три, пока её не перебили.

– Достаточно, – Валерия Владимировна подошла к своему столу и придвинула к себе журнал. – Садись, Корнелия.

Историчка не всегда произносила оценку вслух. По её словам, оглашение баллов каждого перед всем классом неэтично, равно как совать нос в чужие дела.

– У меня не три? – задала единственный волнующий её вопрос Корнелия.

– Нет, пять, – ответила учительница. Девушка округлила глаза от удивления. Отличница Катя позеленела.

После ответа Корнелии класс вздохнул с облегчением – Катю просто решили проучить за невежливую выходку в начале урока, а на самом деле ученикам ничего не угрожало. Дальше опрос пошёл бодро и закончился с неплохими результатами: несколько человек получило пятёрки, большинству с лёгкостью ставили четыре балла, а двойка была только у того, кто даже не открывал учебник.

Когда Валерия Владимировна объявила, что урок подошёл к концу и домашнего задания не будет, Катя самой первой выбежала из класса. Отличницу проводили насмешливым взглядом.

– Это всё из-за тебя, – пошутил весельчак Паша, тыкнув пальцем в Назара.

– С чего вдруг?

– Так у тебя тоже четыре! Такая же оценка, как у Ярцевой. Она тебе до конца жизни не простит.

– Да мне вообще как-то всё равно, – расплылся в улыбке парень. Он был явно в очень хорошем настроении. – И мне кажется, что Валерия Владимировна мне специально четвёрку поставила, чтобы позлить Ярцеву. Ты слышал, что она сегодня в начале урока вкинула? Я охренел.

– Так мы это на каждом уроке слушаем.

– Я не думал, что она перед контрольной так сделает.

– Да, пофиг. Ты лучше скажи, как так получилось, что тебя спросили именно про холодную войну? Ты ведь только её знаешь.

– Это везуха, братан! У меня теперь в триместре по истории четыре выходит.

Корнелия, которая собирала вещи, замерла и прислушалась. Слова Назара точь-в-точь описали её собственный случай: ни с того ни с сего Валерия Владимировна спрашивает именно ту тему, которую ты знаешь лучше всего. И это произошло не только с ней.

– Назар! – позвала она. – А первый вопрос ты ведь не знал, так?

– Да я даже не понимал, о чём она меня спрашивает, – ответил парень.

И снова совпадение: первый вопрос Корнелия тоже знала плохо.

– Ярцева наверняка проклятия про тебя пишет в женском туалете, – возобновилось обсуждение.

Катя! Её ведь тоже раскололи на втором вопросе… Корнелия забрала тетрадки и направилась к выходу. Выходит, что вторые вопросы от Валерии Владимировны били в самую суть. Как можно так точно попасть три раза подряд? Корнелия не отличалась математическими способностями, но прекрасно понимала, что это маловероятно.

Девушка дошла до своей комнаты – благо она оказалась пустой – и плюхнулась на кровать. Достала телефон, открыла переписку с сестрой.

«У меня есть подозрения по поводу одного человека», – написала Корнелия.

«Кого?»