– Вербецкий Михаил Фёдорович, тридцать восемь лет, судим за жестокое обращение. Незаконно хранит и распространяет огнестрельное оружие. Проживает с женой и сыном, двенадцать лет…
Динна покосилась на портрет субъекта в ориентировке, которую получил её сосед, и продолжила крепить оружие. Автомат был действительно её – тот самый, который она знала как свои пять пальцев, и предпочитала работать именно с ним. Но как он оказался в машине раньше неё самой? Ответ один: Кимберг заранее решил, что отправит на эту странную операцию именно Динну.
– По последней информации, субъект заперся в квартире, на требования выйти не отвечает. Дом номер сорок восемь по улице Акатьевской, первый подъезд, четвёртый этаж, квартира четырнадцать. Сморыго, Лапин, контролируете лестничную площадку, – начал отдавать приказания командир. – Евсеев, Проничев, – входите первыми. Садовский со мной – за ними…
Динне стало не по себе: из пяти фамилий оперативников ни одной знакомой не прозвучало. Такое чувство, будто она попала в другой отдел другого района и города.
–…Вернер и Пашин – поднимаетесь наверх, блокируете крышу…
Динна облегчённо выдохнула – Даниил Вернер был её коллегой из отдела Кимберга. Ну слава богу, она здесь не одна. Только вот почему Вернера отправили на крышу? Его всегда посылали к дверям, так как он умеет видеть сквозь стены – определять положение вещей и людей в замкнутом пространстве, всего лишь прислонившись к стене снаружи.
Это была интересная способность: закрыв глаза и сосредоточившись, Даня Вернер видел всю комнату в деталях, как будто находился внутри. В операциях со взломом и проникновением Даниил всегда шёл впереди отряда и сообщал, кто находится внутри, где располагается и чем вооружён.
Полиция эспесов часто работала с неодарёнными под началом другого командира, и в этих случаях Кимберг настойчиво рекомендовал своих подчинённых к определённому действию: Даню – к замочным скважинам, где тот делал вид, что слышит сквозь отверстие, Динну – стрелять, ссылаясь на её зоркий глаз. Требования Кимберга выполнялись почти всегда – их отдел считался более компетентным. Но почему сегодня Вернера решили отослать наверх? Может быть, при чрезвычайных обстоятельствах стрелять будет тоже не Динна, а кто-то другой? Тогда зачем вообще эспесы на этом мероприятии? Вопросов становилось всё больше.
– …Устинченко и Шмидт, контролируете выход из подъезда, – прервал её мысли приказ командира.
Иван Устинченко тоже являлся коллегой Динны из полиции эспесов, но очень редко выезжал на места в составе группы захвата, так как не обладал хорошей физической подготовкой. Поэтому, услышав его фамилию, девушка удивилась ещё сильнее. Как это понимать? Иван сейчас нужен в офисе как никогда. Неужели Кимберг решил его потренировать? Но тогда почему на последних учениях Вани не было…
Динна и вправду не представляла, каким образом сотрудники полиции эспесов оказались в этом фургоне, если несколько часов назад одарённые вынесли из Центробанка страшную сумму. Весь отдел обязан работать только над этим делом – вот что казалось разумным. Но вместо этого трое оперативников едут ловить одиночника с огнестрельным оружием – задача явно не их уровня.
– Что же это за ферзь такой, – прошептала девушка, надевая шлем.
Ещё один крутой поворот: всех сидящих в машине отбросило вправо по ходу движения. Она вовремя выставила руку и схватилась за спинку переднего кресла.
– Приготовились, – сказал командир; они подъезжали. Динна сжала автомат. Пара секунд, и скрежет тормозных колодок разрезал воздух: машина резко остановилась.
– Работаем! – прозвучал приказ. Дверь фургона шумно отъехала, и бойцы, один за другим, высыпали наружу. Командир выпрыгнул первым и помчался к открытому подъезду пятиэтажного здания, у которого затормозила машина. Динна вылетела вместе со всеми, мысленно повторяя приказ: контролировать выход из подъезда. Добежав до входа в дом в общем потоке, она шустро отпрыгнула влево прямо перед дверью, чтобы не преграждать дорогу бойцам, следующим за ней, и вытащила из кобуры пистолет.
Вооружённый отряд пробегал мимо неё и скрывался внутри. Стоя на крыльце, Динна на мгновение отвлеклась: почему все следуют напрямую, по одному маршруту, забыв про проникновение через окна? Ведь субъект может ускользнуть от них по какой-нибудь трубе. Но быстро переключилась: на операции нельзя думать о чём-либо другом, кроме непосредственного приказа командира.
Громкий гул от топота ботинок по площадке вперемешку с лестничным эхо доносился до улицы. Ко входу подбежала последняя группа бойцов; один из них отскочил вправо, пропуская своих товарищей и становясь напротив Динны, с другого края крыльца. Девушка быстро узнала Ивана Устинченко: он отличался высоким ростом почти под два метра.
Стоя с двух сторон от выхода из подъезда, они держали оружие наготове и внимательно прислушивались к звукам на лестнице. Динна старалась контролировать не только выход, но и весь видимый периметр пятиэтажки, откуда мог выпрыгнуть субъект: отсутствие бойцов, наблюдающих за зданием с разных сторон, её смущало. Иван сосредоточился только на подъезде, боясь делать что-то сверх приказа.
Послышался грохот – скорее всего, выбили входную дверь. Динна напряглась: именно сейчас должны появиться важные звуки – драки, криков, топота по лестнице, выстрелов. Но ничего подобного не прозвучало ни через десять, ни через двадцать секунд. Неужели субъект успел исчезнуть? Иван покорно ждал, не двигаясь с места и даже не подозревая, что что-то не так.
Прошло тридцать секунд – ничего. Сорок – всё ещё тишина; доносился лишь небольшой фоновый шум на лестнице. Если всё стихло, значит, что-то нашли? Динна всегда боялась тишины, потому что, как правило, это было затишье перед бурей.
Но вдруг из рации прозвучал знакомый мужской голос:
– Выбежал на крышу. Повторяю, он на крыше! – сообщил Вернер сразу из двух динамиков на груди у Ивана и Динны. Приказ от командира последовал незамедлительно:
– Шмидт, снимай. Он нужен живым.
Только он успел договорить, девушка круто развернулась и со всех ног рванула назад, дальше от дома, разгоняясь всё сильнее. В детстве она не очень хорошо бегала и быстро уставала, но с тренировками появилась сноровка, результаты улучшились, и Динна научилась не просто быстро бегать, но и выполнять на бегу различные задачи. Так и сейчас уже уверенным и привычным движением она затолкнула пистолет в кобуру и начала снимать с плеч автомат, не снижая скорость. Справа проносилась оживлённая детская площадка, слева – зеваки и пара полицейских, которые меньше чем за минуту успели оцепить территорию.
– Всем отойти от зоны оцепления не менее, чем на сто метров! – кричал в рупор один из них. – Жители дома номер сорок восемь, отойдите от окон и примите лежачее положение!
Динна на бегу вытащила магазин из подсумка, прикреплённого к жилету, всё сильнее отдаляясь от подъезда пятиэтажки. Она миновала фургон, перепрыгнула через низкое заграждение, вставляя магазин в автомат, и побежала прямиком по газону до ближайших деревьев – к точке, которая позволила бы ей хорошо разглядеть происходящее на крыше.
Динна развернулась и вытащила приклад. Остановилась.
По крыше дома и вправду бежала фигура, направляясь к дальнему подъезду длинной постройки. Скорее всего, с торца здания свисала пожарная лестница, по которой преступник планировал ускользнуть от полиции. За субъектом неслись два оперативника, выкрикивая приказы, но они сильно отставали. Динна вскинула автомат.
Скорость движущегося тела около семи метров в секунду, расстояние до него – примерно сто пятьдесят метров, погода безветренная. Субъект мог бы бежать быстрее, ускользая от погони, если бы не препятствия в виде плит перекрытия; на крыше их было немало. Динна присмотрелась: плиты довольно высокие, но преступник ловко забирается на них и спрыгивает обратно, а затем бежит дальше. В момент прыжка он неподвижен относительно своей траектории; за эти полторы-две секунды можно его подцепить. Если произвести выстрел в начале прыжка, то субъект приземлится уже с огнестрельным ранением. При этом целиться надо выше – во время полёта пуля летит по дуге, подвергаясь воздействию силы тяжести, и ей приходится преодолевать сопротивление при выстреле наверх, под углом к горизонту.
