Однако архитектор развернул свой большой рулон, надел очки и, встав на колени, принялся рассматривать план при мигающем свете фонаря, который держал Гракх.

— Боюсь, — посмеивался Сантер, — не приснился ли подземный ход гражданину Жиро?

— Ты увидишь, гражданин генерал, — не сдавался архитектор, — ты увидишь, приснился ли он мне. Подожди, подожди.

— Мы и так ждем, — ответил Сантер.

— Вот и хорошо, — заметил архитектор и занялся подсчетом: — Двенадцать и четыре будет шестнадцать, — сказал он, — и еще восемь — будет двадцать четыре; а двадцать четыре, если разделить на шесть, дают четыре. После этого нам остается половина. Вот оно, это место; и, если я ошибусь хоть на фут, можете сказать, что я невежда.

Архитектор говорил с такой уверенностью, что гражданин Теодор застыл от ужаса.

Сантер посмотрел на план с долей уважения и восхищения, тем более что ничего в нем не понимал.

— Внимательно следите за тем, что я вам сейчас скажу.

— Где следить? — поинтересовался Сантер.

— Да на плане, что я составил, черт возьми! Понимаете? В тринадцати футах от стены есть подвижная плита — я пометил ее буквой «А». Вы видите ее?

— Разумеется, я вижу «А», — сказал Сантер, — ты думаешь, я не умею читать?

— Под этой плитой имеется лестница, — продолжал архитектор, — смотрите, я пометил ее «В».

— «В», — повторил Сантер. — Вижу «В», но не вижу лестницы.

И генерал шумно рассмеялся над собственной шуткой.

— Подняв плиту и сойдя с последней ступеньки, — наставлял архитектор, — отсчитайте пятьдесят шагов по три фута каждый, посмотрите наверх: вы попадете как раз в канцелярию суда, куда приведет этот подземный ход, проходящий под камерой королевы.

— Ты хочешь сказать, вдовы Капет, гражданин Жиро, — резко заметил Сантер, нахмурив брови.

— Ах да, вдовы Капет.

— Но ты сказал «королевы».

— Старая привычка.

— Так вы говорите, что этот ход ведет под канцелярию суда? — спросил Ришар.

— Не просто под канцелярию. Я могу сказать, в какую именно часть канцелярии вы выйдете: под камином.

— Смотри-ка, забавно, — заметил Гракх. — Действительно, каждый раз, когда я роняю полено у камина, камень звенит.

— Если мы действительно найдем то, о чем ты говоришь, гражданин архитектор, я признаю, что геометрия — прекрасная наука.

— Что же, признай, гражданин Сантер, потому что я сейчас проведу тебя в то место, что обозначено на плане буквой «А».

Гражданин Теодор вонзил ногти в тело.

— Когда увижу, когда увижу, — повторил Сантер. — Я ведь как святой Фома.

— А, ты сказал святой Фома!

— Честное слово, сказал по привычке, так же как и ты упомянул королеву. Правда, меня не обвинят в заговоре в пользу святого Фомы.

— Как и меня — в пользу королевы.

После обмена репликами архитектор осторожно взял линейку, выверил расстояние, закончил расчеты и ударил по одной из плит.

По той самой плите, по которой в яростном гневе стучал Теодор.

— Это здесь, гражданин генерал, — сказал архитектор.

— Ты уверен, гражданин Жиро?

Патриот в каморке забылся до такой степени, что в ярости ударил себя по бедру стиснутым кулаком, издав глухое рычание.

— Уверен, — настаивал Жиро. — И ваша экспертиза в сочетании с моим докладом докажет Конвенту, что я не ошибался. Да, гражданин генерал, — добавил архитектор с воодушевлением, — эта плита открывает подземный ход, а он ведет в канцелярию суда, проходя под камерой вдовы Капет. Поднимем ее, спустимся в подземный ход вместе, и я докажу, что два человека или даже один могли бы ночью ее похитить так, что никто не догадался бы.

Шепот от страха и восхищения, вызванных словами архитектора, пробежал по всей группе и замер в ушах гражданина Теодора, казалось превратившегося в статую.

— Вот эту опасность мы избежали, — продолжал Жиро. — А теперь с помощью решетки, которую я поставлю в подземном коридоре, перегородив его пополам в том месте, где он еще не достигает камеры вдовы Капет, я спасу отечество.

— О, — воскликнул Сантер, — гражданин Жиро, тебе пришла на ум великая идея!

«Чтоб ты провалился в преисподнюю, трижды дурак!» — с удвоенной яростью еле слышно прошептал Теодор.

— А теперь подними плиту, — обратился архитектор к гражданину Гракху, державшему в руках, помимо фонаря, и лом.

Гражданин Гракх принялся за работу, и через минуту плита была поднята.

Показалось зияющее отверстие подземного хода с исчезающей в глубине лестницей. Из подземелья вырвался затхлый воздух, плотный, как пар.

«Еще одна безуспешная попытка! — прошептал гражданин Теодор. — О! Значит, само Небо не хочет ее спасения. Значит, ее дело проклято!»

XI

ГРАЖДАНИН ГРАКХ

На мгновение трое мужчин застыли у зева подземного хода. Тем временем тюремщик опустил в отверстие фонарь, но свет его не мог достичь дна подземелья.

С высоты своего величия торжествующий архитектор победно смотрел на спутников.

— Ну вот, — сказал он через мгновение.

— Да, клянусь честью, это несомненно подземный ход, — произнес Сантер. — Остается только выяснить, куда он ведет.

— Да, — сказал Ришар, — остается выяснить только это.

— Так спустись, гражданин Ришар, и ты сам увидишь, правду ли я говорил, — поторопил архитектор.

— Можно сделать кое-что получше, чем лезть туда, — не согласился смотритель. — Мы с тобой и генералом вернемся в Консьержери. Там ты поднимешь плиту у камина, и мы посмотрим.

— Очень хорошо! — одобрил Сантер. — Пойдемте!

— Но будь осторожен, — предупредил архитектор. — Если плита останется открытой, она может кому-то здесь внушить кое-какие мысли.

— Какой черт, по-твоему, придет сюда в такой час? — удивился Сантер.

— К тому же, — заметил Ришар, — зал пуст, и если мы оставим здесь Гракха, этого будет достаточно. Оставайся здесь, гражданин Гракх, а мы придем к тебе с другой стороны по подземному ходу.

— Ладно, — согласился Гракх.

— Ты вооружен? — спросил Сантер.

— У меня сабля и этот лом, гражданин генерал.

— Чудесно! Гляди в оба. Через десять минут мы вернемся.

И они втроем, заперев входную решетку, ушли по галерее Галантерейщиков, чтобы отыскать тайный вход в Консьержери.

Тюремщик смотрел им вслед до тех пор, пока мог видеть, и слушал их до тех пор, пока мог слышать. Затем, оставшись в одиночестве, он поставил фонарь на пол, свесил ноги в зев подземелья и предался мечтам.

Тюремщики тоже иногда мечтают, только обычно никто не дает себе труда дознаться, о чем именно.

Вдруг, в самый разгар мечтаний, он почувствовал, как чья-то рука тяжело опустилась ему на плечо.

Он обернулся, увидел незнакомое лицо и хотел закричать; но тут же в лоб ему уперся холодный ствол пистолета.

И голос его застрял в горле, руки безвольно упали, а в глазах появилась отчаянная мольба.

— Ни слова, — предупредил незнакомец, — или ты мертвец.

— Что вам угодно, сударь? — запинаясь, пробормотал тюремщик.

Как видим, даже в 93-м году были моменты, когда не называли друг друга на «ты» и забывали о слове «гражданин».

— Я хочу, — ответил гражданин Теодор, — чтобы ты пропустил меня в подземный ход.

— Зачем?

— Тебе-то что за дело до этого?

Тюремщик в глубочайшем удивлении уставился на человека, предъявляющего подобное требование.

Однако его собеседник заметил в глубине этого взгляда проблеск понятливости.

Он опустил пистолет.

— Ты отказался бы получить состояние?

— Не знаю. Мне никто никогда не делал предложений на этот счет.

— Значит, я буду первым.

— Вы предлагаете мне заработать состояние?

— Да.

— Что вы подразумеваете под словом «состояние»?

— Пятьдесят тысяч ливров золотом, к примеру. Деньги теперь стали редкостью, и пятьдесят тысяч ливров стоят сегодня миллион. Итак, я предлагаю тебе пятьдесят тысяч ливров.

— За то, что я пропущу вас туда?

— Да, но при одном условии: ты пойдешь туда со мной и поможешь мне в том, что я хочу там сделать.