Как и в его мире, в этом тоже, почти все проблемы решали деньги и на добывании средств, Антон сосредоточил все свое внимание. Алуринский кедр очень ценился и Антон, по совету Торвала, решил сплавить древесину к кочевникам в степи Средиземноморья. Оттуда он планировал привезти соль и коней. А так же поменять медь на серебро. Чеканку монет они с Торвалом поставили на широкую ногу и пока это удавалось держать в глубокой тайне. Наказание за незаконную чеканку монет было весьма суровым. Но, как сказал Антон Торвалу, риск оправдывался прибылью.

Наступила мягкая теплая осень и такая погода по уверению Торвала продлится месяца два, потом зарядят дожди и дороги станут непроходимыми до самой зимы.

«Но до зимы еще нужно дожить», – мысленно вздохнул Антон.

Плаванье продолжалось без происшествий и чем ближе к морю, тем шире и полноводнее становилась река, берущая начало в Алуринских горах. В нее втекали мелкие речушки и вскоре, она стала шириной метров сто. Течение замедлилось и воины Антона стали ловить рыбу.

Очередная крепость имперцев выросла из-за поворота внезапно. Была она больше той, что миновали два дня назад и возле нее на берегу к причалу были привязаны большие лодки. Над рекой прозвучал громкий звук трубы и от причала отчалила полная вооруженных воинов лодка.

Антон всмотрелся в крепость. На крутом, скальном берегу, глубоко вдаваясь в реку, высилась высокая башня, окруженная серыми, толстыми стенами. Над башней реял алый стяг с черным двуглавым орлом, держащий в когтях розу.

«Не очень приятное соседство, – поморщившись, подумал Антон, – стяг Домиции хитрой. У ее брата на стяге был тот же орел, но он держал в когтях булаву. Антон перевел взгляд на приближающуюся лодку.

«Семь воинов и три гребца». – мысленно подсчитал он и скомандовал:

– К бою!

Воины быстро надели шлемы, на спину накинули щиты и встав в две шеренги, положили стрелы на тетивы луков.

Лодка быстро набрала скорость и приблизилась к плоту.

– Кто такие? – Оглядев воинов и их отличное снаряжение, то как они умело и уверенно держали луки, – скрыв рвущуюся с губ грубость, спросил немолодой воин в открытом шлеме с плюмажем из перьев.

– Я, сэр Ант, сквайр, владетель замка «Грозовые ворота» у Алуринских гор, – ответил Антон, не вставая с толстого полена, на котором сидел. – Что вам угодно, офицер?

– Мне угодно сказать, что вы подданный короля Кемерстата, Августа Волосатые ноги и изменника империи…

– Понимаю ваше негодование, офицер, – невозмутимо ответил Антон. – Но я вассал барона Газана Рейдаранского. А вы должны знать, что вассал барона не является вассалом короля. А барон, долгие ему лета, приверженец империи. Вы там у себя разберитесь, кто император и мы с радостью примем власть могущественной империи.

Имперец услышав столь витиеватый ответ, на минуту впал в ступор. В словах сквайра не было издевки и в них был смысл, который опровергнуть было трудно. Действительно вассал барона не является вассалом герцога, а барон не является вассалом короля. Имперец еще раз оглядел воинов, потом улыбнулся.

– Разберемся, сквайр. Куда путь держите?

– К морю. Хочу продать лес вашим мореходам. Чтобы вы побыстрее тут порядок навели. А то, как видите, офицер, непонятно что творится…

– Понимаю, – кивнул имперец и Антон понял, что тот действительно понимает трудности аристократов королевства. Они находились между молотом и наковальней. Империя давала порядок и безопасность, а в королевской вольнице каждый был сам за себя. – Как вы думаете, король будет сражаться с армией империи? – Неожиданно спросил имперец.

Антон ненадолго задумался. Но ответил честно. – Навряд ли. Дружины баронов не готовятся к войне. Скорее всего, откупится.

По лицу имперца он понял, что попал в точку. Тот считал точно так же. Офицер ударил себя в грудь кулаком и пожелал приятной дороги.

– Передайте по этапу, сэр сквайр, что примпил Лерий взял вас под свое покровительство.

– Непременно, офицер, – ответил Антон.

Лодка отчалила, а он спросил Торвала:

– Примпил, это что такое?

– Командир четырех центурий или первый центурион, – ответил шер. – И значит, в крепости двести легионеров. Шер задумчиво посмотрел на Антона.

– Что? – спросил тот. – Что-то не так?

– Нет, все так. Этот офицер принял тебя за своего. За потомка имперца. Вот и я думаю, какой ты сармит? Ты по манерам и разговору настоящий имперец. Обходительный, слащавый… У тебя общего с отцом только рост. Здесь, это тебе, сэр Ант, поможет, а вот у барона…

– Что у барона? – поторопил замолчавшего шера Антон.

– Там вести себя надо будет по-другому.

– Значит, буду вести себя по-другому, – ответил Антон и широко улыбнулся.

– Я тоже подумала, что вы, милорд, имперец, – произнесла Рыжая. Мне даже, захотелось вас прирезать…

– За что, Рыжая? – удивился Антон, его брови взметнулись вверх.

– За слащавость и вежливость… Тьфу…

В этом Рыжая была вся. Простая, искренняя и непосредственная. Антон криво усмехнулся.

– А хочешь залезть ко мне в постель. Чтобы зарезать спящего?

– Я… я не буду вас резать, милорд. Это я так сказала… я не люблю имперцев. И понимаю, что вы применили хитрость, но так… она замялась и тихо добавила, – правдоподобно.

Антон промолчал. Служба в армии, а потом в полиции приучили его скрывать свои мысли и чувства. Уметь приспосабливаться, было неотъемлемым качеством любого служащего Фемиды. Другие там не задерживались.

Перед сном он тоже половил рыбу. Это вернуло ему покой нарушенный имперцем и поужинал ухой, сваренной Флапием.

Скоро стемнело и Антон забрался в шалаш. Лег на шерстяной плащ и уснул.

Ночью кто-то прижался к нему спиной и он почувствовав приятный запах волос, не просыпаясь, обнял горячее тело. Руки сами нашли податливую грудь и ухватили ее. Его рука тут же была прижата маленькой ладошкой. Во сне Антон блаженно улыбнулся. Проснулся он перед рассветом от того, что кто-то тихо ругался и брыкался рядом с ним. Он прислушался, еще не до конца проснувшись и не понимая где он. Его рука сжимала женскую грудь и ему казалось, что он дома в постели со служанкой Радой…

– Рыжая, иди на пост, хватит моститься к милорду.

– Я не могу, он меня не отпускает.

– Не бреши… иди, твой час.

– Говорю, не могу. Сам дежурь, я потом за тебя отстою стражу.

– Я тебя сейчас за ноги вытащу, – раздался возмущенный шепот и тут же кто-то задергал ногой.

– Отстань! Милорда разбудишь! – прозвучал гневный девичий шепот и Антон окончательно проснулся. Помял, напоследок, девичью грудь и с сожалением отпустил ее.

– Иди на пост, – прошептал он Рыжей в ухо. Девушка недовольно поднялась и сев, стала заправлять рубаху в штаны. Заботливо укрыла Антона его плащом и поползла на четвереньках из шалаша. Антон в свете костра увидел туго обтянутую штанами аппетитную попку и зажмурился.

«Как же она умудрилась забраться в шалаш и лечь рядом?» – подумал он и тут же отогнал эту мысль.

– Если женщина чего-то захочет, – сказала мать ему однажды, – то она этого обязательно, сынок, добьется.

«Ну, пусть добивается», – снисходительно подумал Антон и снова задремал.

Проснулся он оттого, что плоты остановились. Сильный толчок качнул его к стене шалаша и разбудил. Антон быстро вылез из шалаша и огляделся.

Плоты прибились к берегу реки. Она в этом месте делала крутой поворот и то ли плотоводы не справились с управлением, то ли это и было так задумано, что бы остановиться здесь, Антон, спросонья, не понял. Он стал оглядываться.

Берег, куда они прибились, зарос камышом и тростником. Он плавно спускался к глади воды, а выше виднелась деревушка с соломенными крышами. К кольям были привязаны лодки. Семь или восемь, не стал считать Антон.

– И чего встали? – Спросил Антон сержанта. За воина ответил Торвал.

– Плохо здесь, очень плохо, – напряженно произнес шер.

– В смысле? – Антон удивленно посмотрел на шера.

– Не знаю. Проверить бы не мешало.