Не знаю… его признание о том, что хочет расстаться с Олей, и то, что я ему нравлюсь… наверное, это возымело действие, и я захотела все рассказать. К тому же он уже взрослый мужчина и не будет строить мне козни или как-то пытаться меня унизить.

– Наверное, надо начать с того, что моя мама из обычной семьи, которая живет очень далеко от Москвы. Ее родители – простые люди. Отец всю жизнь проработал на заводе, сейчас на пенсии. Мать работала в колхозе, с дедом на заводе, сидела в декрете. В общем, ты примерно понял из какой семьи моя мама.

– Ничего плохого пока не увидел. Продолжай.

Я хмыкнула. «Да ничего плохого и нет, и нормальный человек не должен в этом видеть что-то плохое».

– Мама приехала в столицу учиться, – продолжила я, не озвучив вслух свои комментарии, – все, что у нее было – это знания, приобретенные в школе, желание учиться, воспитание, доброта, чувство стиля, природная красота. На что мой папочка и клюнул. Начал за ней ухаживать, влюбил в себя. А к окончанию учебы сделал ей ребеночка и даже женился, взяв за это ответственность.

– Так и в чем проблема? – видно, начала я совсем издалека, раз терпение Лекса уже стало подводить.

– Проблема в том, что мама моя – не пара такому распрекрасному парню, как мой папочка. На что постоянно указывала мать отца. Отец-то мой из богатенькой семьи, интеллигенция. «Негоже ему всяких дворняжек в дом приводить». Это, кстати, была цитата. Бабуля рассчитала всю прислугу и заставляла беременную маму выполнять всю работу в большом двухэтажном доме.

– А что твоя мать?

– Мама, – поправила я его. – Мама терпела, молчала, выполняла. Что ей еще оставалось? Она считала, что свекровь надо слушать и уважать, какой бы та ни была. Так ее учили.

Я не стала рассказывать, как бабка постоянно ее попрекала. Всем! То неправильно использует столовые приборы, не разбирается, в какой стакан налить вино, бренди, воду. То названия блюд высокой кухни не знает. Да много чем упрекала, унижала, и все это с такой брезгливостью на лице, будто боялась испачкаться. Хотела богатую и обеспеченную жену для сына, а он выбрал «простую деву из народа». Как запретила пользоваться стиральной машиной, заставляла все вещи стирать руками, да еще и подбрасывала грязное белье, свое и своего мужа. Как унижала беременную невестку при подругах, говоря, что ее сынок просто взял бесплатную служанку в дом, чтобы мыла, стирала, убирала, а по ночам ублажала его. Завтрак, обед и ужин тоже были за мамой. Плюс ко всему отправляла ее на рынок со словами: «Это твоя среда обитания, купи там все самое свежее и принеси в дом». И мама, беременная, сама тащила тяжелые сумки. А «бабабуля» еще и куски мяса вытаскивала из блюд, чтобы они маме не достались. Много чего было, даже рассказывать стыдно.

– Свёкр был тихим, спокойным мужчиной, – продолжила я, – при нем свекровь только «хаяла» нерадивую невестку, не более. И он считал, что не нужно лезть в дела женщин. А при отце бабуля отпускала лишь едкие замечания касательно происхождения мамы: «рабочий класс» и «захотелось жить на всем готовом, вот и зацепилась за такого прекрасного и перспективного мальчика». Большего она себе не позволяла при нем.

– А отец твой ничего не делал?

– Нет, не делал. Он с утра и до позднего вечера пропадал на работе. В первые годы после окончания вуза надо было показать, на что способен. А когда приходил домой, валился от усталости и только просил маму не перечить свекрови и во всем ее слушаться. Уверял, что после рождения внучки сердце бабушки растает и она изменит свое отношение к невестке. А мама его жалела, ведь он столько сил тратил на работе, и не грузила своими проблемами, считая, что он лучше знает свою мать и если говорит, что после рождения внучки та изменится, значит, так и будет.

– Я так понимаю, после твоего рождения ничего не поменялось?

– Наоборот, все стало гораздо хуже, – я отвернулась от него. Мне было трудно говорить, потому что всю эту боль от несправедливого отношения к моей маме я пропускала через себя и сейчас готова была разорвать «бабулю» за то, что та отравила почти два года жизни мамы в замужестве. Единственным человеком, кто не позволял мне это сделать до сих пор, была сама мама. – Ко всем маминым обязанностям добавилась забота обо мне. А к претензиям свекрови – что «… ее такую молодую и красивую сделали бабушкой раньше времени».

– Да… твоя бабуля не сахар, – он явно не ожидал услышать такую историю. Но сам просил – получай.

– Она – яд, что травит всё и вся вокруг.

– Да… змея.

– Аха-ха! Какое точное определение ты ей дал.

Я встала и подошла к окну. Из-за урагана в груди вид из окна уже не казался таким прекрасным.

– Мама продержалась еще около года. Все так же терпела и молчала. Последней каплей стала моя болезнь. У меня поднялась температура и никак не хотела спадать. Лекарства не помогали. И тогда мама попросила свекровь вызвать «скорую». Больше дома никого не было. Так та посоветовала «почаще поить меня водичкой и положить холодную тряпочку на лоб», а не устраивать цирк посреди рабочего дня и не тревожить свекра и ее сына, моего отца, по пустякам. Они, мол, могли подумать, что случилось что-то серьезное и сорваться с работы. В итоге мама сама набрала «скорую». Меня, конечно, забрали в больницу, где мы и пролежали две недели. После выписки мама собрала наши вещи и вернулась домой к своим родителям.

– И твой отец ее не удержал? – я и не заметила, как Лекс подошел со спины и встал рядом, очень близко. Голос звучал прямо над моей головой.

– Не смог. Мама уехала, пока папа был на работе. Он потом приехал, да толку-то. Мама рассказала ему, как на самом деле прожила эти два года в его доме. Как терпела все придирки и унижения. Как я едва не погибла от бездушия его матери. В общем, сказала, что вернуться туда – выше ее сил. Он выслушал, ничего не сказал, молча встал, вышел из квартиры и уехал. На добрых десять лет. Развод оформили быстро, и мама вернула себе девичью фамилию.

–Да уж, – Лекс обнял меня сзади.

Я откинула голову ему на плечо, мне стало уютно и тепло в его объятиях. Они давали поддержку и уверенность.

И тогда я продолжила:

– А когда мне было одиннадцать лет, к нам в гости, в квартиру бабушки с дедушкой, приехала мамина бывшая свекровь с дорогими подарками для всей семьи.

– Что?! – даже Лекс удивился и посмотрел мне в глаза, пытаясь понять, правду ли я говорю.

Что уж говорить о маме и ее родителях. Они были в шоке. А я… я не знала родню отца, поэтому не испытывала к прибывшим гостям никаких чувств. Отца не было. Приехали только бабушка и ее муж.

– И зачем она пожаловала? Неужели ее сынок все еще любил твою маму и спился от горя?

– Нет, – я даже засмеялась от такого предположения, – она приехала попросить прощения у мамы за свое поведение, за все обидные слова. Говорила, что готова встать на колени, лишь бы та ее простила.

– Вот это да! Неожиданно! С чего вдруг такие перемены?

Я освободилась от его объятий. Вернулась за стол.

– Она была больна. Рак. Наверное, в церковь начала захаживать от страха перед смертью. Вот и решила, пока есть возможность, вымолить прощение у человека, которого очень сильно обидела.

– И твоя мама простила?

– Простила. Ей стала ее жалко, как ты понял, моя мама очень добрый человек.

– Да… ей надо при жизни памятник поставить.

Я улыбнулась: сама предлагала ей это не раз. Заказать у скульптора ее статую и поставить перед домом. Бабушка бы лопнула от злости. Аха-ха.

– Согласна.

– Так, а теперь в чем проблема?

– Отец приехал на следующий день вслед за родителями, – продолжила я, оставив этот вопрос без ответа, – и попросил маму вернуться к нему. Сказал, что любит ее до сих пор, что теперь свободен от своих родителей материально и ее никто не будет больше обижать.

– И она согласилась?

А как тут не согласиться, если в твоем поселке все мужики на тебя смотрят, как на вкусный пирожок, потому что ты разведена и с легкостью «можешь доставить им удовольствие без обязательств»?!