– Пойдете сами или применить силу? – с издевкой спросил он, вскинув бровь. – Если вновь окажете сопротивление, одену наручники.

Он не стал дожидаться моего ответа и последовал вперед. Сделав несколько шагов, офицер оглянулся, и я тут же рванула вслед за ним, пытаясь отогнать мысли о побеге. Сложилось впечатление, что он читал мысли, знал каждую крупинку моей жизни и предугадывал каждое последующее действие с моей стороны…

Я не знала, кому довериться и что делать дальше.

От мысли, что Мюллер прямо сейчас повезет меня на виселицу, кожа покрывалась ледяными мурашками, а душа летела в пропасть.

Мы шли по ставшей уже знакомой ярморочной улице к каруселям и проходили мимо торговых палаток с ворохом аппетитных запахов. Шли практически рука об руку, делая вид, будто ничего не произошло. Люди продолжали тщательно выбирать рождественские поделки, откусывать традиционную немецкую выпечку в виде крендельков, и обмениваться свежими новостями.

– Пожалуйста… – вымолвила я продрогшим голосом. Я не знала, что говорить дальше, жалобное слово само слетело с уст, когда мы были на пол пути к аттракциону. Я не знала, как убедить его оставить меня в живых. – Пожалуйста… я должна спасти сестру. Ей плохо без меня…

Я шла и смотрела прямо перед собой, уловив, топот его черных кожаных сапог. Он долго и напряженно молчал, тогда я мгновенно схватила его локоть, сжав плотную шинель. Мюллер остановился и бросил короткий неоднозначный взгляд на мою руку, затем поднял сосредоточенные синие глаза в сочетании с нахмуренными бровями.

– Если люди вокруг что-то заподозрят, вам же хуже будет, – тихо проговорил он сквозь зубы, бегло оглядев мимо проходящих немцев.

Тогда я тотчас же разжала пальцы, но продолжила оттягивать плотный рукав его шинели, словно маленький ребенок, просящий у матери кусок сахара. Мне было совершенно плевать на людей вокруг. Единственный человек, который мог убить меня или, как ни странно, помочь мне с Анькой, стоял прямо передо мной. Я ничего не потеряла, если бы попросила помощи.

– Я готова… готова поменяться с ней мест. Она там не выдержит, я знаю, – пролепетала я дрожащим голосом. – В доме у фрау Шульц ей будет намного лучше… Я знаю, вы можете… отправьте меня в прачечную… прошу, пожалуйста…

Последние слова я произнесла шепотом, ощутив, как слезы прозрачной пеленой застилали взор. Он раздраженно выдохнул и крепко сжал челюсть, но все же избегал моего молящего взгляда до последнего. Я не знала, как мы выглядели со стороны, да и некогда мне было думать об этом. Мы наверняка, не вписывались в привычную скучную жизнь чопорных немцев, которые не выносили ссор из избы и натянуто улыбались друг другу.

– Вы же можете это сделать, правда? – все никак не унималась я, вновь дернув его за рукав. – Пожалуйста, помогите…

– Оберштурмбаннфюрер, добрый день! – веселым голосом воскликнул пузатый мужичок в компании дамы средних лет. – Давно не видел вас. Как здоровье вашей матушки?

– Спасибо, все замечательно, – с натянутой улыбкой ответил Мюллер, а я тут же отпустила его рукав под любопытным взглядом немецкой дамы.

– Не познакомите нас с невестой? – хихикнула женщина, стреляя глазами в сторону офицера.

Я же оцепенела, ощутив, как щеки зарделись красным пламенем, и тут же стыдливо опустила взгляд на каменную брусчатку. Мюллер прочистил горло, слегка опешив от неудобного вопроса, но тут же взял себя в руки.

– Фройляйн Китти сегодня немного… не в настроении. Как-нибудь в другой раз, – вежливо отказал он, натянув дежурную улыбку.

– Хорошо, гер Мюллер, будем ждать вас на ужин, – словил на слове пузатый господин с лучезарной улыбкой. На прощание он слегка приподнял шляпу, офицер ответил тем же жестом.

– До свидания, фройляйн Китти, – загадочно произнесла напоследок дама, озарив меня доброжелательной улыбкой.

Еще с минуту мы молча смотрели им вслед. После Мюллер тяжело выдохнул, на мгновение пустил в мою сторону привычный волчий взгляд, и зашагал вперед в сторону знакомого аттракциона.

– И зачем я только назвал ваше имя… – недовольно пробубнил он, пока я пыталась угнаться за его размашистым шагом. – Завтра уже пол города будут знать об этом… инциденте.

– Знать, что у вас есть невеста? Вас это так смущает? – удивилась я. – Я могу сказать всем, что это неправда… если вы поможете мне найти сестру и поменять нас местами…

– Вы не в том положении, чтобы ставить условия и уж тем более угрожать мне, – раздался его грубоватый надтреснутый голос.

– Я всего лишь хочу, чтобы нас поменяли местами! – воскликнула я, чем привлекла внимание мимо проходившей женщины. – Уверена, вам ничего не стоит…

– Я не буду это делать по одной простой причине, – Мюллер неожиданно остановился и из-за высокого роста будто бы навис надо мной, угрожая своим грозным видом. – Фрау Шульц и Артур не переживут вашего ухода. Мальчик вновь перестанет разговаривать и замкнется в себе, а у фрау слабое сердце, и оно не выдержит, если все повторится вновь. Ее супруг, гер Шульц, заменил мне отца, а Альберт стал мне как брат, поэтому их семья для меня как родная… и я не прощу себе, если с ними что-то случится. Особенно по моей вине.

Я стояла и растерянно хлопала глазами, вглядываясь в его лицо. Из его слов я уловила три главные вещи – он меня не убьет из-за малыша Артура и будет до последнего прикрывать мое истинное положение в обществе, но и помогать тоже не собирается. Означает ли это, что однажды я смогу воспользоваться положением и сбежать к Аньке?

Я вдруг невольно отвела взгляд в сторону карусели и ужаснулась: на ней каталась очередная партия десяти детишек, и Артура среди них не было. Даже когда я пересмотрела детские лица во второй и третий раз.

– Артура нет, – заключила я опустошенным голосом.

Мюллер пустил в мою сторону недоуменный взгляд, а затем и сам принялся рыскать по толпе людей, окруживших аттракцион. Как только он убедился в правоте моих слов, тут же выругался на немецком и рванул в сторону карусели. Мужчина разворачивал каждого ребенка, который восторженно наблюдал за аттракционом. Я бежала вслед за ним, пока он расспрашивал работников и близстоящих женщин о мальчике. Люди неопределенно пожимали плечами и растерянно оглядывались по сторонам. Тогда офицер созвал ближайший патруль полицейских и приказал передать остальным искать потерявшегося ребенка.

Я мысленно билась в истерике, подходя к каждому человеку, который попадался на пути.

– Светлые волосы и кожа, глаза голубые, шесть лет, зовут Артур, – как мантру вторила я, натыкаясь на растерянные лица людей.

Они махали головой, пожимали плечами, кто-то и вовсе молча обходил меня стороной, но ответ одной полноватой женщины и вовсе шокировал:

– Фройляйн, вы описали типичного мальчика арийского происхождения. Я могу указать на любого из них, и он будет точной копией вашего, – в открытую усмехнулась она. – Вы лучше за детьми следите, а не торгуйтесь на ярмарке.

Я растерялась, отступив от язвительной ухмылки женщины на два шага назад. Ощутив, как меня кто-то потянул за локоть, я сдавленно пискнула и через мгновение едва ли не врезалась в грудь офицера Мюллера.

– Вы идете со мной патрулировать близлежащие улицы. Патрули прочешут всю ярмарку, – скомандовал он на русском, уловив мое бледное от страха лицо. – И только попробуйте сбежать от меня в очередной раз. Артур потерялся по вине нас обоих, поэтому и расхлебывать будем вместе.

– Удивительно, что вы не обвинили меня во всех смертных грехах, – недоумение сорвалось с губ, прежде чем дошел смысл самих слов.

– Я не такой изверг, каким вы меня возомнили, – безразличным тоном ответил он, продолжив всматриваться в каждого ребенка на улицах Мюнхена.

«Но от вашего молчаливого согласия гибнут люди на моей Родине», – подумала я, но решила промолчать, чтобы не нагнетать обстановку. Вместо этого задала другой интересующий меня вопрос.

– Откуда вы так хорошо знаете русский?