Tal’a’Mon

Когда пробил час и вознесения Его минул далёкий день,

Как и в дни Войны Огня, нашим миром овладела тень.

Твердыни древней скрепы дали брешь, содрогнулись своды.

Исчез мир, что мы знали и в ужасе застыли народы.

Асха — мать богов — трёхликая, изнеможённая,

Воссияла в небесах, кровью окроплённая.

Гром без туч, топот копыт, рёв среди серного смрада,

В долину чёрных елей вторглись легионы ада.

Пришла пора войн и новых лишений,

Холодная Рука разила врага без страха и тени сомнений.

Тропы среди лесов полнились слезами и кровью, агонией истребления,

Дети земли бились отчаянно, но терпели поражение.

Ненависть, кровь и слёзы правили бал.

Враг, что не знал жалости в хаос мир погружал.

Более не осталось надежды, последние рубежи пали,

И даже древние покровители лесов поступь копыт не сдержали.

Устами мудрецов была соткана победа,

Ибо в недрах древнего храма, они создали «монету».

Сердце самой земли, скреплённое их душами,

Оно воссоздало то, что всё изменило и легионы ада разрушило.

Рёв и грохот, треск костей столпов, затухающее пламя.

Возмездие пало на недругов земли за их тёмные деяния.

Лазурное сиянье и в сердце мощь веков,

Сила пробудилась, скинув тяжесть оков.

Аспектом единым, силой народов были повергнуты Ургаша дети,

Не суждено ранить наши тела их бичам и острым плетям.

Победа была не легка, её жертвы в памяти живых хранятся,

Как и жизни тех мудрецов, что предпочли за свободу сражаться.

Луна остыла, цветут черные ели, горя народы не знают,

Но вид одинокой горы в душах очевидцев, страх и в сей день воскрешает.

Неизвестный автор. Тарлад 336 г Э.С.Д.

Глубокое синее небо раскинулось над бескрайними лесами востока. Зелёные ростки листьев столь свежие на фоне тёмной хвои постепенно протискивались на волю после долгого зимнего сна. Солнце медленно клонилось в направлении горизонта, вечер раскрывал свои объятья. Прохладный ветерок доносил до жителей леса аромат уходящего дня. Как ни странно, царившая вокруг влажность не вызывала неприятия среди тамошних обитателей. Напротив, животные радовались приходу первых тёплых дней ровно, как и духи, населявшие это место. Жизнь била ключом.

Пташки терялись среди гнёзд, постепенно уступая место ночным обитателям верхних этажей леса, и лишь пучеглазая старушка сова покачивалась на ветвях дуба, предвкушая очередную бессонную ночь. Где-то вдалеке послышался вой одинокого таёжного волка. Семейство ланей остановились на водопой — стройные, тонконогие создания, около дюжины голов. Их вожак — крупный бурый самец вобрал в лёгкие прохладу вечернего воздуха и высвободил струи пара. Один лишь вид сего статного, величественного животного и его могучих ветвистых рогов вызывал восхищение и трепет в глазах каждого наблюдателя.

Вуаль темноты продолжала опускаться на мир.

Среди кустов бесшумно, словно кошки промелькнула пара силуэтов. Они двигались стремительно, но плавно избегая препятствий, дабы не привлекать внимания со стороны. Низкие хвойные кроны служили им укрытием, а ветер, дувший в лица, надёжно скрывал тонкий аромат чуждый для жителей леса. Затрещала тетива. Щелчок! Одна за другой две стрелы свистнули в воздухе, выпущенные в один единственный миг из единственного лука.

Молодая самка оленя упала навзничь не в силах опомниться и понять происходящего. Сородичи помчались прочь. Большие тёмные глаза застыли в приступе ужаса. Стрелок опустил лук, в то время как его напарник уже метнулся к жертве, отыскав беспокойное оленье сердце коротким ударом клинка. Глаза животного вспыхнули искрами и потухли окончательно. Боль ушла. Более не было ни страха, ни страданий. На поляне повисла тишина.

— Lavaka sil-sin, — трясущимся голосом пропела девушка, вынимая из плоти оленя окровавленный кинжал. — Silanna gil-sintalost.

Она благодарила создание за принесённую жертву на языке «Mónlin», молила духов природы за его упокой, согласно традициям эльфийских охотников. Но не только манера речи выдавала в охотниках представителей эльфийского рода. Высокий рост, узкие плечи и бёдра, стройное сложение тел, укрытых одеждой из прочного сукна и грация, проступавшая в каждом, даже самом простом, обыденном движении. Их снаряжение представляло собой пару композитных луков и коротких однолезвийных клинков, служивших средствами охоты и защиты в условиях дикого леса ничуть не хуже, чем обострённые чувства восприятия.

Девушка склонилась над телом оленя и засучила рукава. В её движениях, ныне проглядывалась некая скованность. Из тени капюшона показалась прядь волос цвета первого снега, а едва различимый взгляд устремился в направлении стрелка. Компаньон коротко кивнул, обозначив согласие.

Охота была закончена, настало время для следующего этапа. Скрипнув зубами, охотница вонзила сталь в тело.

Когда процесс был завершён, солнце скрывалось за линию горизонта. Тьма плавно сковывала мир в нежных объятьях. Первые блики звёзд проступили на тёмной завесе неба, словно стаи застывших светлячков. В самом центре небосвода, заливая всё видимое пространство прохладным сиянием, возвышалась она — Её Величество Луна. Бледный диск идеально круглой формы с размытыми лёгким пурпуром границами. Если и существовал на свете пейзаж, способный прикоснуться к душе обездоленного путника, то это было грядущее полнолуние в месяц Изумрудной Песни (апрель).

Девушка брела впереди, прогибаясь под весом выпотрошенной оленьей туши. Несмотря на принадлежность к сильному полу её напарник совершенно не торопился пачкаться в крови и предлагать помощь. Он двигался неспешно позади, параллельно любуясь завораживающим видом звёзд. По всем признакам то был лесной эльф — типичный представитель западных земель Иролла́на, однако едва капюшон сполз с его чела — на свет явилась необычная деталь внешности.

Лесные эльфы Ироллана имели светлую, лишённую всяческой растительности, гладкую кожу. Бледная кожа народа Игг-Шайл — тёмных эльфов, стала следствием их подземного образа жизни. У охотника же кожа имела фиолетовый оттенок близкий к цвету лавандовых лепестков.

— Хорошая работа, Лиа́ра, — улыбаясь, произнёс он. В свете звёзд проступили лозы острых зелёных татуировок, украшающих темпераментное лицо. — Зверь не мучился. Немного замялась со свежеванием… но для первого раза неплохо. В будущем, будь аккуратнее с лодыжками. Продолжай в том же духе.

Эльфийка промолчала. Её голова опустилась немного ниже, но причиной тому был совсем не вес добычи. Эта охота не была для Лиары первой, но в этот вечер впервые её рукой была отнята жизнь.

— Ри́лан? — прервав молчание, тонким голосом пропела девушка. — Это правда, что нас — эльфов, называют хранителями природы? Я имею в виду другие народы.

— Ну, куда чаще я слышал совсем иные наречения, — улыбнулся охотник. — Остроухие разбойники, например. Но, да. Порой нас зовут стражами природы.

— Тогда, почему мы убиваем её детей?

Рилан протяжно вздохнул.

— Лиара, мы — не убийцы. Охота — совсем иное. Ты поймёшь со временем. Мы должны быть сильными, чтобы выживать.

— Понимаю. Но… мы ведь несём в себе частицу Сила́нны. Богиня природы благоволит нам. И всё же, мы должны отнимать жизни её созданий. Разве это правильно?