Пауза. И довольно длинная. Когда люди не знают, что сказать, то обычно замирают как кролики в свете фар.

– Но так нельзя, – подала голос Бернарда, видимо, вспомнив о своих обязанностях хозяйки, – тебе надо нанять такси.

Хулия легкомысленно пожала плечами.

– Не хочу, чтобы папа (снова французское ударение) слишком легко отделался, пусть понервничает. И потом я прекрасно дойду пешком, в пансионе мы дважды ходили в поход, и я самая выносливая.

Компания переглянулась между собой. Тут подал голос Бальтазар.

– И самая глупенькая, как я погляжу. Уж прости, но мы тебя одну не отпустим. Вызовем такси или, Раймондо, довезёшь девочку на своём автомобиле.

Чуть размахивая руками, Хулия прошествовала мимо Бальтазара и уселась в плетённое кресло, найдя применение рукам – скрестила на груди. Ещё надула губы.

– Если вы дадите мне телефон, я позвоню Хуану, и он пришлёт за мной авто.

– Хуан – это твой жених, дитя? – поинтересовался Гастон.

Хулия смерила Гастона взглядом, но всё же решила, что образ строптивого подростка позволяет ей ответить на вопрос.

– Хуан – это папин дворецкий. Иногда и шофёр, если Рамиро в отпуске.

Компания снова переглянулась.

– Ну, пошли домой, – сказала Бернарда. – Угостим тебя лимонадом, и ты сможешь позвонить.

Хулия шла позади, чуть подволакивая ноги, будто нехотя. В голове при этом у неё стучало: "Боже, что я творю!".

По счастью, никто не стал подслушивать, как она набирает номер. В принципе, Хулия знала, как выглядят дисковые телефоны и, так как любила смотреть старые фильмы, даже представляла, как надо набирать номер. У этого ящика, безвкусно подкрашенного под мрамор, никакого диска не было в помине, только пара трубок – одна, чтобы подносить к уху, вторая, выполняющая роль микрофона. Наверное, надо было связаться первоначально со станцией. Вроде бы станция подключалась автоматически, если ты только снимал трубку. Или надо было набрать какие-то цифры. Что затруднительно, когда набирать их нечем. Технология инопланетян. Хулия держала рычаг аппарата выключенным, при этом громко щебетала в телефонную трубку, понося своего папашу (прости, папа) и, умоляя не просто прислать авто, а авто, которое повезёт её на вечеринку. Достаточно кислое выражение лица и угрюмость после "телефонного разговора" должны были сказать окружающим, что развлечений у подростка не предвидится. А вот неприятности не преминут последовать.

– Приедут через два часа. Папа им уже звонил, сперва подберут его.

Хулия буркнула и уселась на очередное кресло, в любимой позе руки на груди, мол, сами подобрали, теперь нянькайтесь. Два часа у неё, кажется, есть. Через три часа всё будет кончено. Хулия снова облилась холодным потом, глядя, как Лелия кокетничает с Раймондо. Более симпатичного жениха она оставила Бернарде. В любом случае, кажется, Бернарде было безразлично, она не смотрела в сторону парочки. Её взгляд окостенел, она смотрела куда-то наверх лестницы. Вся остальная компания делала вид, что не заметила. В рассказе упоминалось, что они уже привыкли и перестали обращаться внимания на её странности. Бальтазар отдал распоряжение, и служанка принесла Хулии на подносе лимонад.

– А можно шампанское? Мне разрешают шампанское.

Хулия чуть наклонила голову, что должно было быть заявкой на кокетство. Положим, капризный характер был Хулии не свойственен, зато щенячья неуклюжесть у неё получалось на ура – тот же возраст, тот же опыт. Бальтазар скупо улыбнулся.

– В этом доме столь юные особы предпочитают лимонад.

Хулия гибким жестом (или тем, что соответствовало этому термину прямиком из женских романов) взяла бокал с лимонадом и изящно отпила. Весь жест означал: "Вы, конечно, силком затащили меня в свой дом, заставили связаться с родными и поите всякой безалкогольной гадостью, но я не собираюсь показывать вам, что это меня хоть на йоту задело".

Бернарда отмерла. Гастон с Раймондо переглянулись. "Пройдёмте все в гостиную", – мысленно произнесла Хулия.

– Пройдёмте все в гостиную, – с радужной улыбкой произнесла Бернарда.

Высокий потолок, громадные окна метра в три высотой.

– Вы ведь знаете историю нашего рода? – Бернарда всё с той же отсутствующей улыбкой повернулась к гостям.

Никто, кроме Бернарды убить не мог. Вот шарф на раме окна. Всю ночь Бернарда не спала в своей комнате. Почему же Санчес до сих пор в этой петле? Ведь эту загадку решит и младенец. Но, может, Санчеса тут нет. В конце концов, Хулия тут его не видела. Тогда зачем она сама здесь?

– Это легенда ещё восемнадцатого века. Два семейства Сальваторе и Альваррес десятками лет враждовали друг с другом из-за клочка земли посреди реки, небольшого острова. Представители семейств не раз устраивали поединки. Или заключали браки. Ненависть – это вариация любви. В те годы, о которых речь, наследник рода Сальваторе женился на гречанке, про которую мало что было известно, и которую слуги стали обвинять в колдовстве. В то же время наследник Альварресов тоже женился, невесту звали Камилла, она была очень красивой и её тоже обвиняли в колдовстве. Случилось так, что даже несколько слуг ушло из домов, опасаясь будущих несчастий. Но тут выяснилось, что клочок земли король подарил какому-то французу, я забыла фамилию.

Бернарда сделала драматическую паузу. Все очень старались не коситься в сторону Гастона. Хотя Бернарда делала всё возможное, чтобы запугать Гастона, смерть на самом деле грозила Лелии. Она должна была принести шарф, который сейчас висел на окне, а потом внезапно скончаться от сердечного приступа.

– Тот приехал к Альварресам, которые закатили пир вот в этом самом доме. Внезапно француз посреди пира схватился за горло и закричал: «Он душит меня! Душит!». Он побежал по комнате, пытаясь разорвать себе горло, но невидимка продолжал его душить. В какой-то момент он даже толкнул француза так, что тот упал на стол. Француз сопротивлялся, но невидимка одолел его и скоро тот упал мёртвым, разбросав посуду. После семьи обвиняли друг друга в том, что именно те занимались чёрной магией на пиру, но было признано, что тот дворянин подавился и ни одна семья не получила официально обвинений в колдовстве. А остров посреди реки порос бурьяном.

Бернарда наклонила голову к плечу, глядя куда-то в пространство. Гастон наклонился к Раймондо и что-то прошептал. Хулия знала, что именно. "Они тут все сумасшедшие". Она не любила этот рассказ, но всё равно знала почти наизусть, как и всю книгу. Хулия вскочила, схватила Лелию за руку и безапелляционно заявила:

– Я буду гадать тебе по ладони.

Рука Лелии безвольно дёрнулась, но она, сокрушённая невозможностью вежливого отказа, ничего не предприняла. Бернарда вздрогнула от слишком звонкого голоса Хулии.

– И вот теперь, – своими медленными модуляциями Бернарде снова удалось нагнать гипноза на слушателей, – у нас, у Лелии, меня, Бальтазара кровь не только Альваресов, но и Сальваторе. И порой дом снова начинает нас душить.

Хулия негромко, но быстро бормотала Лелии пророчества касательно красивого брюнета, скорой свадьбы и поездки в Нью-Йорк. При названии города Хулия экстатически закатывала глаза.

Теперь должен был состояться спиритический сеанс. Хулия на все сто была уверена, что стол будет качать Бальтазар. Ему надо выманить денег у Раймондо на проект вилл для богачей, про проект упоминалось в начале рассказа. Но жуткие предсказания сыграют на руку Бернарде. Стоило так же понять, откуда донесётся голос «Смерть бродит по саду», который ввергнет всех в ужас. После сеанса все будут разговаривать натянуто-весёлыми голосами и делать вид, что всё в порядке. Это займёт часа два. Тогда придётся ещё раз "позвонить" и сказать, что карета с принцем, вернее, с папой-надсмотрщиком задерживается. За эти три, вернее, уже два с половиной часа надо будет что-то придумать.

– Лелиа, подай мне шарф. Это родовой знак.

Бернарда полулежала в кресле, словно лишившись сил. Хулия крепче вцепилась в руку Лелии, едва не оставляя следы ногтей у неё на ладони. "Ещё же спиритический сеанс, чёрт бы тебя побрал!", – хотелось заорать ей, но вместо этого с капризной истерикой она почти завизжала.