Ефрейтор был уверен, что это Лукин опять напился и решил посреди ночи попрактиковаться в стрельбе по ближайшим деревьям. А может и по феленидам— кто его знает?

Покачав головой и пожелав лейтенанту скорейшего вытрезвления, Александр приземлился на подоконник и, зябко поежившись, пожалел что не прихватил из спальни хотя бы китель. На морозном сквозняке дующим из форточки бойцу было не очень комфортно. Особенно когда из одежды на нем были лишь одни трусы.

— Ты слышал? — послышался голос учительницы начальных классов.

— Угу… — отозвался Александр, глядя как его подруга присаживается на полу, неподалеку от него.

Обрадованная поступком своего кавалера, девушка была наряжена в довольно непристойный наряд, включающий лишь сетчатые чулки, да совершенно прозрачное нижнее белье. Впрочем, ефрейтор был отнюдь не против.

— Это ведь этот псих там стреляет, да? — обеспокоенно продолжила красноволосая девушка, глядя на ефрейтора.

— Ну да, наверное.

— Из леса стреляли?

— Ну да… — все так же без особого интереса ответил Лисин, искренне недоумевая почему его пассия так сильно взволнована далекой стрельбой.

«Ну напился он, ну стреляет. Да фиг бы с ним! Не в городе же.».

— Ты бы сходил, проверил, а? — глядя прямо в глаза своему человеку, попросила Адели.

Ефрейтор ошарашенно уставился на свою пассию, словно гадая, не сошла ли она с ума. Заметив реакцию мужчины, фелисина несколько потупилась и чуть покраснев, пожала плечами:

— Ну… Мне кажется, тебе не стоило быть таким резким в его отношении. Наверняка он сейчас переживает.

— Так ты сама мне целый месяц мозг полоскала! А теперь тут заявляешь!

— Молодой… Человек! Я всего лишь говорила, что тебе нужно самому устраивать свою жизнь, а не подчиняться какому-то психопату. Про то, что тебе обязательно нужно со всеми рассорится я даже не заикалась. — насупившись, проговорила учительница.

«Да она прикалывается!»

— Саша, мне просто немного жалко его. Он ведь сейчас переживает. И я очень волнуюсь как бы он с горя не натворил бед… Ну чего тебе стоит, а? — неуверенно закончила замерзающая на сквозняке фелисина.

«Жалко ей! А мне, значит, посреди ночи в лес идти? К пьяному вооруженному лейтенанту!? Она с ума сошла?» Ефрейтор искренне недоумевал, с чего это вдруг его подруга озаботилась судьбой лейтенанта. «Может и вправду сезонное обострение? Надо бы у Лисси попросить литературы на эту тему.»

Лисин вяло отмахивался от просьб своей возлюбленной, но та никак не унималась. Наконец не найдя в себе сил сопротивляться дальше и смирившись с неизбежностью предстоящей ночной прогулки, ефрейтор решил хотя бы извлечь выгоду:

— Окей, ладно… Но только если ты наконец согласишься на мое предложение. — заявил он, ища солдатский ремень под кроватью.

— Какое предложение? — невинно захлопала глазками Адели, забираясь на кровать и принимая соблазнительную позу.

— То самое. Которое… Ну это. — боец дотронулся языком до своей щеки, чем заставил учительницу обильно покраснеть.

— Эм… Ну, наверное… Хорошо, если за время своей прогулки ты замерзнешь, то так уж и быть, я тебя разогрею. — сбивчиво пробормотала фелисина, смущаясь еще больше.

«Ну хоть что-то… Блин, чувствую себя каким-то подкаблучником. Время уже за полночь, а мне этого алкоголика по лесам искать! Нафиг, нужно было сказать, что устал и все.» — вздохнул про себя Лисин и, сопровождаемый подружкой, отправился в прихожую за бушлатом.

Закончив с одеждой и немного помявшись, боец все таки решил взять с собой автомат, посчитав, что в лесу водятся не только кролики. Обычно ефрейтор никогда не носил с собой оружия, но утром Гремма просила его «стрелялку» для какой-то своей знакомой художницы, которой нужно было нарисовать некий плакат. А в казарму Александр не заходил с обеда, так что пришлось забрать Калашников с собой к Адели. Пожав плечами, Лисин подумал, что может быть оно и к лучшему. Мало ли что.

Пообещав вернутся не позднее, чем через час и получив напоследок горячий поцелуй, боец вышел из дома учительницы и, поежившись от морозного воздуха, закурил.

— Ну и куда дальше-то? Мне этого придурка по запаху искать? — проворчал боец и побрел по аллее, пытаясь понять с какой стороны раздавались выстрелы.

Едва солдат успел отойти от дома на несколько шагов, как, примерно в километре, послышался приглушенный грохот.

— Блин, он там тир что ли нашел!? Алкоголик недоделанный, наверняка белую горячку поймал! Как бы еще в меня не пальнул ненароком… — недовольно прокряхтел Лисин и повернувшись по направлению выстрелов, перешел на полный шаг.

Вот же ебанный дракон! И прапор этот маразматичный… Хоть бы проводили!

Затащили меня в свою вонючую нору, а мне теперь по ночному лесу шароебится. Валентин, мать его, мало того что загрузил и запугал дальше некуда, так еще и провожать отказался. Устал он, блин! Мол, не маленький я, чтобы меня провожать… Можно подумать — я в этом лесу ориентируюсь! Да еще ночью! В какой стороне город-то вообще!? Блин, как бы не заблудится еще…

— Твою же за ногу… — с досадой сплюнул я и остановился посреди невысокого сугроба, чтобы закурить.

Бензиновая зажигалка, несмотря на холод и ветер, загорелась с первой попытки и я с облегчением вдохнул первую порцию дыма.

Вот же американцы проклятые! Как кучеряво живут… У нас такая зажигалка — штук пять стоить будет, не меньше. А они их каждому солдату раздают, наверное. Да и фиг с ними, с зажигалками. Эта гидра метеоризма каждому военнослужащему в зоне конфликта всегда выдает все необходимое. От носков с колой и туалетной бумагой, до пистолетов. Пришел на склад, заполнив формуляр и хоть гаубицу бери — ничего не жалко для рыцаря демократии!

А у нас, блять!? На тебе автомат, на тебе патроны с пайками и иди нахуй! Что? Обувь износилась? А иди в жопу, новую только через полгода получишь. Спички, курево, бритвы — хрен тебе! Сам покупай. Высокое начальство, блин. А потом еще искренне удивляются, — как же так, солдаты все небритые, грязные да еще и в местных магазинах толпятся. Идиоты.

Зато как сделать какую-нибудь станцию помех, с мощностью такой, что аж птицы в небе поджариваются — ради бога! Вот вам хоть миллион, хоть миллиард, ничего не жалко!

Помянув добрым словом отцов-командиров я двинулся дальше, но не пройдя и пары шагов, поскользнулся обо что-то склизкое под снегом и рухнул мордой прямо в сугроб.

— Да твою же…

Однако мою едва начавшуюся тираду, прервало что-то очень быстрое и горячее, пронесшееся совсем рядом и ударившее в ствол дерева в полуметре от меня. И пока я пытался сообразить что это было, откуда-то сбоку, послышалось какое-то лязганье, будто затвор ходит. Тут же я ощутил приступ острой боли в левом ухе.

Вот жеж блять! Да вы тут все с ума посходили!

Исключительно на одних инстинктах, я, не вставая, перекатился вбок, под защиту лежащей ели. Не обращая внимания на ветки с иголками я быстро прополз под стволом и перевернулся на спину, поспешно расстегивая кобуру с Кольтом.

Давненько меня убить не хотели! Аж целый месяц как… И кто же на этот раз!? На мурзилок с «водометами» не похоже.

Достав пистолет и сняв его с предохранителя, я хотел было утереть свою рожу от налипшего снега и крови, однако с удивлением обнаружил что зажженная сигарета все еще у меня в зубах. Быстро отшвырнув её в сторону, я еле успел перекатится в сторону, прежде чем еще одна серия дозвуковых пуль успела бы найти меня.

— Блин, больно-то как… — еле слышно проскулил я, ощупывая раненое ухо.

Но ощущения от прикосновений были такие, что я быстро оставил это дело. Тем не менее мне удалось понять, что от ушной раковины почти нихрена не осталось. Да и щеку задело. И в голове словно паровоз гудит. Заебись просто…

Перевернувшись обратно на живот, я аккуратно привстал и усевшись на землю, уперся спиной о ель. Выглядывать из-за укрытия я не решился, так как ночь и один хрен ничего не видно. Тем более и так было ясно, что нападавший прячется где-то позади и только и ждет пока я высуну свою бестолковку. Правда, не особо понятно как он видит-то? Темно же…