До цели мы добрались спустя ещё полчаса. Ни на самом полигоне, ни рядом никого не было, даже охраны. Однако заброшенным это место не выглядело.

– Неделю назад здесь были, – пояснил «третий», спешиваясь.

Я отправил его заниматься мишенями, а сам развернул тюк и вытащил из него изделие отечественного военпрома – пулемёт «Печенег», модернизированную версию старого доброго ПКМ. После чего принялся набивать патронную ленту изготовленными на репликаторе копиями оригинальных патронов.

Гас, следуя моим рекомендациям, установил по три ростовых мишени на дистанциях сто, двести, пятьсот и тысячу тян и, донельзя заинтригованный, вернулся на огневой рубеж.

– На моей родине эта штука называется пулемёт, – сообщил я ему, уложив ленту в коробку. – Стреляет очередями, как плазмоган. По принципу действия похож на «карамультук». Убойная сила на ближних дистанциях, почти как у рельсотрона, на дальних ослабевает, но всё равно – мало никому не покажется, а по износу ствола и надёжности рельсы и близко с ним не стояли. Но самое главное, как и «карамультук», пулемёт не подвержен воздействию искажающих и электромагнитных полей…

Следующие пять минут ушли на короткий ликбез, как надо снаряжать это «чудо-оружие», как целиться и как вести огонь с места и с ходу.

Первые двадцать патронов я отстрелял сам, с сошек, по ближней левой мишени, чтобы проверить, насколько отличаются копии от настоящих 7,62х54. Отличий не обнаружил. Кучность нормальная, отказов не было, все пули легли точно в цель.

– Теперь ты, – кивнул я приятелю и уступил ему место за пулемётом.

Настрелялись мы, прямо скажу, всласть. Семь полных лент, как с куста. Конечно, не непрерывно, а с остановками: для разбора «полётов», новой набивки лент, изучения материальной части, замены мишеней, упражнений по переносу огня по фронту и глубине…

Гас остался доволен. И, ясное дело, не преминул поинтересоваться:

– Сколько ты собираешься их наделать?

Я его разочаровал:

– Нисколько.

– Как так нисколько?!

– А вот так. Пусть будет в единственном экземпляре. Только у нас и ни у кого больше.

– Ага… Чтобы утечек не было, – догадался напарник.

– Именно. Использовать мы его будем только для обороны поместья… Ну и, как исключение, для разовых акций на своей территории.

И это я ещё не сказал ему, что мог захватить с Земли вовсе не «Печенег», а, например, более массовый и подходящий для стрелкового боя АК или какую-нибудь магазинную винтовку, которые кроют наши «карамультуки», как бык овцу, по всем ТТХ, включая удобство использования.

Вопрос: почему я это не сделал? Почему притащил именно пулемёт?

Да потому что незачем нам затевать в Княжестве оружейный прогресс. Себя обезопасили, и хорошо. А остальные пусть лапу сосут и на чужой каравай пасти не раззевают…

В поместье мы возвратились к вечеру, и, если верить Сапхату, Анцилла уже должна была освободиться.

Я, впрочем, навестить её не спешил. Сперва надо было вернуть в челнок цинки и пулемёт, затем обсудить с Гасом стратегию и перспективы его применения, потом пришло время ужинать… На ужине, кстати, экселенса так и не появилась. На вопрос «Почему?» появившийся в летней кухне Сапхат сообщил, что гостья сказала, что ещё занята, и попросила, если возможно, принести что-нибудь прямо к ней в кабинет.

Услышав это, я мысленно усмехнулся, забрал у служанки уже собранную корзинку со снедью «для леди Анциллы» и во всеуслышание заявил, что сам отнесу это всё куда следует.

Если окружающие и удивились подобному выверту, то внешне на них это не отразилось. Ну, хочет барин навестить свою, типа, родственницу, пусть навещает, наше дело сторона…

В комнату к Ан я вошёл без стука.

«Хозяин я, в конце концов, в своём замке или не хозяин?»

«Хозяин, естественно. Кто бы спорил?» – засмеялась, услышав эту невольную мысль, Мела.

«Ну, вот и не спорь, – осадил я её. – И, будь любезна, не вмешивайся. Со своими женщинами я как-нибудь сам разберусь».

«Не больно-то и хотелось», – фыркнула в ответ подселенка.

После парижских событий она уже более-менее оклемалась, но пока ещё старалась быть осторожной. Поэтому, если общалась со мной, то лишь на такие вот относительно нейтральные темы.

Сидящая за столом экселенса встретила меня удивлённым взглядом:

– Дир?! А разве ты не уехал?

Я поставил корзинку на заваленный бумагами стол и уселся напротив.

– Куда я был должен уехать?

Ан внезапно смутилась:

– Ну… я думала, ты уехал с Паорэ.

Неспешно оглядев кабинет, я поднялся, подошёл к стеклянному шкафу и вынул оттуда наполненный на четверть кувшин. Затем наклонился и выудил с нижней полки пустую бутылку из-под вина. Совсем небольшую, примерно на треть от стандартной, зато с этикеткой. Всё это, присовокупив к найденному стакан, я отнёс к столу и поставил перед Анциллой.

– Это была твоя идея?

– Что… ты имеешь в виду?

Женщина опустила глаза, но мне было совершенно понятно, что она всё понимает.

– Вот это, – кивнул я на этикетку. – Ты, кстати, в курсе, что «Кардонийское Чёрное» строго запрещено к употреблению здесь на Флоре? Его производят под личным контролем Князя и только для экспорта на другие планеты. Откуда оно у тебя?

– Я в курсе про запрещение, – тихо проговорила Анцилла. – Пао сказала, что обнаружила это вино в винном погребе. Оно там хранилось давно, ещё со времён, когда был жив старый барон.

– Неубедительно, – хмыкнул я, глядя в упор на Ан. – Ну, да и ладно. Это сейчас не главное. Нашли и нашли. Меня сейчас больше интересует, чья это всё же была идея – разбавлять его соком и подсовывать мне на обед и на ужин?

– Вы его вместе пили, – попробовала оправдать себя герцогиня.

– Ага. Значит, это всё-таки ты предложила, так?

Анцилла вздохнула:

– Ладно. Если ты так настаиваешь, то да, это было моё предложение. И Пао со мной согласилась, хотя и не сразу.

– Но… зачем? Зачем вам всё это понадобилось?

– Боюсь, что ты не поймёшь, – подняла глаза экселенса.

– А ты попытайся.

– Ну… хорошо. Попытаюсь. Но тогда и ты попытайся представить себя на месте обычного жителя твоего баронства.

– Представил, – кивнул я.

– Отлично. А теперь посмотри на своего барона со стороны. Шесть месяцев он был неизвестно где, а потом прибыл в баронство с какой-то женщиной. То ли родственницей, то ли любовницей… Последнее даже более вероятно. Особенно, если учесть, как он ведёт себя с ней, что делает ради неё, как делит своё внимание между ней и миледи – матерью его законной наследницы и хозяйкой поместья.

– Ну, в общем, да. Есть такое, – почесал я в затылке. – Но это лишь подозрения. А подозрения, как известно, к делу не пришьёшь.

– Подозрения рождают сомнения, – изрекла Ан. – А от сомнений, как водится, недалеко до измены. Я знаю, что твои подданные любят свою баронессу. Я это вижу. Опыта, как ты понимаешь, у меня в этом много. Жизнь в правящем доме Империи учит понимать настроения подданных буквально с рождения. А после барьера моя эмпатия возросла на порядок. Так что я действительно знаю, что говорю.

– Ладно. Предположим, ты меня убедила. Местные жители любят свою баронессу, и что?

– А то, что глядя на нас, они перестают доверять своему барону. Я знаю, ты на это внимания не обращаешь, а если и обращаешь, то думаешь, что это всё пустяки. Но ведь это не так, Дир, – заглянула мне в глаза экселенса. – Ты занимаешься то войной, то нашим лечением, то пропадаешь в реакторной, готовишься спасать всю Вселенную… Но люди вокруг об этом не думают. Они думают только о том, что видят. А видят они лишь то, что снаружи. Видят и начинают думать, что ты охладел к миледи и, возможно, даже желаешь заменить её на другую… Скажешь, что это глупость? Конечно. Но только, боюсь, твои люди этого не поймут, и когда ты захочешь от них верной службы и преданности, то именно в этот момент они тебя подведут. Не по злу подведут, а по равнодушию и халатности. Просто из-за того, что не захотят рвать жилы для вот такого хозяина. Я много раз видела это в Империи, но здесь, извини, не хочу.