Вдруг я заметил её улыбающееся и румяное от холода лицо с прищурившимся взглядом, когда она пыталась найти меня в кафе и слегка наклонилась из-за декоративной стенки. "Блин, надо было спрятать букет," – резко подумал я и пытался схватить его со стола и положить себе на колени, но она уже его заметила. Даже не сняв верхнюю одежду, она подошла ко мне и, застенчиво улыбаясь, спросила – "Это мне?", – "Нет," – саркастически ответил я, – "Официанткам", неловко посмеялся и тут же поправился – "Тебе." Я помог ей снять пуховик и повесить его на вешалку.

За окном воздух сжимался в минус пятьдесят, сгущаясь в холодное месиво, а на нашем столике стояла настоящая восковая зажжённая свеча, живое маленькое деревце и две чашки с ароматным, по никому неизвестной причине почему заказанным вечером, кофе. Она разглядывала интерьер, замечала какие-то интересные штуки и, с детским любопытством, быстро вставала со своего места, пытаясь поближе это разглядеть. Я смотрел, как она ходит от полки с книгами к полке с какими-то эко-товарами, прибегает обратно и спрашивает меня, купим ли что-нибудь отсюда. "Я бы купила все эти книги" – "Ну давай купим" – "Нее, куда мы их поставим," и снова убегала, чтобы вернуться с каким-то интересным альбомом для рисования и редкими ингредиентами для одного южно-азиатского блюда. И не было в эти моменты никакой зимы, никакого тумана и аномального холода за долгие годы, в эти моменты мы с ней создавали ещё одно прекрасное тёплое воспоминание, которое будет так необходимо, когда вдруг в подобную погоду мы будем не вместе.

Он поставил кружку с чаем на рабочий стол, отодвинул клавиатуру, глубоко вздохнул и повернулся к окну. Гирлянда на ёлке медленно переливалась синим и зелёным цветом, отражаясь в тёмном окне на фоне вечереющего города, а свисающая с потолка мишура слегка покачивалась от малейших движений воздуха в офисе.

– У тебя есть новогоднее настроение? Вот у меня вообще нет. Раньше я всегда ждал Нового Года и подарков. Запах мандаринов и свежего салата Оливье приносил с собой аромат таинственного волшебства, а сейчас ничего этого нет. Столпотворения людей в магазинах, пробки на дорогах, суета, нервы, отчёты, дедлайны на работе под конец года… Хочется снова, как детстве, ждать каникул, а потом прибежать к ёлке и найти там подарки, смотреть мультики, наесться сладостей и ничего не делать…

Он снова тяжело вздохнул, провёл рукой по волосам и встал из-за стола, чтобы размяться.

– Ээ, мужик, тебе 34 года, у тебя жена, двое детей и свой дом, – донеслось с соседнего рабочего стола. – Какого чёрта?! Разве в детстве твоё новогоднее настроение само по себе появлялось? Его тебе делали родители, создавали новогодний уют дома, дарили тебе подарки, кормили тебя мандаринами и сладостями. А ты что? Сидишь тут и ноешь, а сам даже подарки ещё не купил. Елку то недавно поставил и то потому, чтобы в инста запостить. А ребёнку своему какую-нибудь сказку придумал? Какую-нибудь волшебную историю, а? То, что у тебя нет новогоднего настроения это нормально. У твоих родителей его тоже, наверняка, не было, но они создавали его тебе и ты сейчас ностальгируешь по детству. Каммон, чувак.

– Ты, наверное, прав… Но знаешь. Так лень всё, пойду-ка я пораньше сегодня. Хочу успеть предзаказ на пятую плойку сделать и сериальчик посмотреть на Нетфликс, у меня, кажется, депрессия.

– Хуессия у тебя, мужик.

– Да иди ты.

Он оделся, вышел и направился домой, подавленный своим "неновогодним" настроением, по дороге взяв пару банок хорошего, дорогого пива, снова забыв купить подарки, даже не подозревая о том, что через 20-30 лет его дети совсем не будут чувствовать то, что чувствует сейчас он. Они будут свободны от ностальгии по новогоднему настроению. Для них это будет просто праздник, такой же как и десятки других в году.

К проклятому лифту опять очередь, несмотря на пандемию. Люди толпятся у двери, будто в лифте есть сидячие места и их нужно непременно занять. Решаю подняться в офис на пятый этаж по лестнице. Первые два пролёта пробегаю через две ступеньки и немного замедляюсь на третьем. К четвёртому этажу начинаю ощущать нехватку воздуха, делая более глубокие вдохи. Слышу, как бьётся сердце. Мои ноги будто несколько часов мяли в какой-то адской машине и от них остались лишь вялые кожаные отростки, назойливо заявляющие о том, что нужно остановиться и отдохнуть. Наконец мой этаж. Пытаюсь отдышаться, пот скапливается под одеждой, а сердце, как сабвуфер из какой-то проезжающей мимо заколхоженной машины, выбивает глухой, ритмичный бит.

Наступают выходные, в которые, наконец, не нужно никуда ехать и подниматься по лестнице, чтобы сидеть на одном месте 8 часов, не вставая, после которых у тебя затекает шея, поясница, ноги и хрустят пальцы от постоянной долбёжки по клавиатуре. Выходные. Можно выйти на улицу и размяться, убирая снег со двора. Одна лопата снега, две лопаты снега, полдвора уже расчищено, осталось ещё немного. Но спина. Поясница так гудит и ноет, что трудно выпрямиться. К чёрту этот снег, доделаю потом.

Пытаюсь вспомнить какие ещё дела оставались по хозяйству. Вроде вспомнил, но вставать с дивана лень. Да и устал уже, лучше посмотрю ютуб, тем более время позднее, уже 2 часа дня. Кстати, пообедать бы. Что там у нас – макарошки с мясом. Так, добавим майонезика, хлебушка с майонезом, лучок с майонезом и ещё ложка майонеза прямо в рот, чтобы еда мягче шла. После сытного обеда можно и пивка. Выходные же. Хорошо, что заранее подготовился и в пятницу купил блок.

Шесть банок пива зашли на ура. Теперь фильмец посмотреть и спать. Перед сном накрывают разные мысли о здоровом образе жизни, спорте и правильном питании. Видимо из-за постоянной пропаганды этой ерунды в инстаграме. Отбрасываю их и ложусь спать. Снится, будто я делаю отжимания, приседания, качаю пресс, подтягиваюсь и трачу честно заработанные деньги на спортинвентарь. Снится, будто делаю фото самого себя и выкладываю в инстаграм, где мной восхищаются. Просыпаюсь с твёрдым решением с понедельника пойти в зал. Понедельник. Снова проклятый заполненный лифт и эта проклятая лестница. Пятый этаж, одышка, надо отдохнуть. К чёрту эти ваши спортивные залы, от этих лишних движений только усталость и боли в теле, а нужно себя беречь и любить. Всё, устал писать.

– Помнишь, как у края водопада я впервые признался тебе в любви?

– Нет, не было такого? Какой ещё водопад, что ты выдумываешь?

– А помнишь тот вечер у Жёлтого моря, крики чаек, непонятную речь вокруг и запах странной еды? Ты хотела попробовать что-то, а я тебя отговаривал. Классные были дни.

– Ты прикалываешься или что? Путаешь с кем-то? Какое море? Мы с тобой ни разу не были на море! Мог бы хоть раз пригласить…

– Или тот день, когда я упал с мотоцикла, делая какие-то трюки, пытаясь понравиться тебе, и вывихнул лодыжку. Ахах. Вот я неуклюжий был. Дурак. Но ты испугалась за меня и мне это так понравилось, что хотелось притвориться, будто я сломал ногу.

– Какой мотоцикл?! Какая нога?! Хватит!!! У тебя прав нет! У тебя велосипеда даже нет!!!

– А год назад? Я тогда…

– Ааа, перестань, всё. Я устала слушать твой бред…

– Сейчас бред. Завтра я расскажу это тебе ещё раз. А послезавтра ещё. Через год ты будешь помнить всё, что я тебе рассказал и будешь даже поправлять меня, добавляя новые факты. Так устроена память.

– Через год может мы уже не будем вместе.

– Может и не будем. Но память останется. Так вот. Вчера я подарил тебе большой большой букет цветов.

– Оо, господи…

Снег застенчивыми, едва видимыми снежинками ложился на вечерний город, укрывая его романтической негой, незаметной многим горожанам в их будничной суете. Я решил, что аромат горячего кофе добавит ноток уюта надвигающемуся вечеру и купил себе стакан капучино в маленькой популярной кофейне, сел на скамейку на центральной площади и провожал взглядом бегущих с работы, на свидание, по магазинам или по каким-то ещё, известным только им, делам, горожанам. Тёплый стакан приятно грел руки, невидимые снежинки капельками разбивались о лицо, воздух был наполнен спокойствием. Жёлтые фонарные огни добавляли всей картине происходящего, как модно сейчас выражаться, ламповости, то есть каких-то неуловимых ностальгических ноток. Но вся эта внутренняя умиротворённость постепенно сменялась чувством неприятного дискомфорта, накапливающегося где-то внутри меня и напоминающего далёкое, почти полностью забытое детство. Это неприятное ощущение исходило снизу, пробиваясь прохладой сквозь джинсы. Чёрт, догадался я, надо было стряхнуть снег со скамейки, и встал, чтобы засвидетельствовать последствия своей непредусмотрительности. На скамейке осталось характерное мокрое пятно. Ощупал штаны, стряхнул прилипший мокрый снег, представил, как выгляжу со спины для людей, смутился и пошёл скорее к автомобилю, прикрывая рукой мокрые штаны. Скрип колёс проезжающих машин по новому снегу на асфальте аккомпанировал моим чувствам.