Артём закончил вступление. Группа сегодня подобралась большая – седьмого июля всегда так. Молодые пары – наверняка студенты. С этими понятно, у них вся жизнь впереди. Но больше половины экскурсантов были пенсионерами. О чем можно мечтать, когда тебе за семьдесят?

– А я слышал, что желание нужно загадывать не в семь утра, а в семь вечера, – скрипучий, старческий голос прервал его размышления.

– Семь часов бывает один раз в сутки. Семь вечера – это придумка экскурсоводов, которые хотят поспать утром подольше, – ответил Артём.

Все заулыбались, а пенсионер поднял вверх большой палец, показывая, что удовлетворен ответом.

Артём отошел в сторону и облокотился на чугунную ограду набережной между Пикаловым и Старо-Никольским мостами. Потеплело. Из-за густых облаков наконец-то выглянуло солнце и позолотило купола Никольского собора. Еще полчаса назад казалось, что день будет хмурым.

Вспомнилась Марина, вернее, она и не выходила из головы. Жаркое ночное дыхание, густой, дурманящий аромат ее духов, переплетение тел в темноте. Нет, между ними не вспыхнуло старое чувство, по крайней мере, с ее стороны. Но помечтать-то он мог.

Людей на набережных и мостах набралось изрядно. К Старо-Никольскому мосту по Крюкову каналу приближался речной трамвайчик – сегодня они тоже начинали рано. Открытая палуба была заполнена под завязку.

Часы показывали без трех минут семь.

У молодых людей, остановившихся по соседству с Артёмом, на лице застыло мечтательное, почти блаженное выражение. Некоторые даже зажмурились, как будто загадываемое желание требовало от них максимум душевных усилий.

«А я что, рыжий что ли? Раз уж я здесь», – спохватился Артём. Он повернулся лицом к мостам, быстро сосчитал до семи и произнес про себя несколько слов.

В этот момент трамвайчик скрылся под Старо-Никольским мостом, а когда показался с другой стороны, по мосту пронесся истошный женский визг. Зацепившись длинным шарфом за какую-то деталь кораблика, рядом с его бортом в поде трепыхалось женское тело. Вернее, в воде была только его нижняя половина, а верхняя с туго затянутом на шее шарфом билась в агонии.

Надо срочно уводить туристов!

Быстро, как только мог, Артём собрал свою группу и, отвлекая разговорами, повел к Никольскому собору.

– Что там случилось? Что там? – на все голоса спрашивали его.

– Несчастный случай. Кто-то был неосторожен и упал в канал.

– Ой! – ахали туристы. – Как же так? Но ведь спасут?

– Спасут, конечно, спасут, – успокаивал туристов Артём, – на трамвайчиках есть спасатели, а нас ждет Никольский морской собор.

Он старался, чтобы его голос звучал уверенно и бодро, но получалось не очень.

Экскурсию он, конечно же, скомкал. Останавливался, теряя мысль, на вопросы отвечал невпопад, поэтому и закруглился пораньше. Он уже хотел вернуться на мост, но к нему подошла пожилая пара из Франции.

– Я служил в береговой охране Ниццы, – сказал старик. – Поэтому знаю, о чем говорю. Та женщина наверняка погибла.

Артём молчал. А что он мог ответить? На помощь пришла жена француза.

– Мы понимаем, что вы не хотели нервировать людей, – заметила она, успокаивающе поглаживая Артёма по руке. – Поэтому мы молчали до самого конца экскурсии. Мы хотим помочь следствию. Совершенно случайно я сняла видео, как кораблик подплывает к мосту. Вдруг запись окажется полезной для следствия? Мы думаем… – Она сбилась. – Нам кажется…

– Нам кажется, это не был несчастный случай, – пришел ей на помощь муж. – Самостоятельно упасть за борт невозможно.

– Но мы не уверены, – быстро вставила пожилая женщина.

– Мы бы не стали вас беспокоить и сами обратились к полицейским, но опасаемся, что они не знают французского.

– Пойдемте, я переведу, – кивнул Артём.

Втроем они вернулись на мост. «Скорая» уже уехала, забрав тело. Трамвайчик стоял пришвартованным к набережной канала – в том месте, где находился спуск к воде. Пассажиры, не решаясь расходиться, а, может, им и не разрешили, под присмотром двух полицейских толпились тут же. А по мосту деловито кружил следователь. Молодой, энергичный, в отличном сером костюме. К нему и направился Артём. Поздоровавшись, он решил не тянуть и сразу заявил, что у французов есть видеозапись.

– Покажите, – последовал быстрый ответ.

Француженка без перевода поняла, что от нее хотят, и протянула следователю смартфон. Разглядеть что-либо на маленьком экранчике было трудно, еще и снималось издалека. Следователь недовольно поморщился, но все же попросил скинуть видео ему на почту. Артём принялся помогать пожилой паре, для которой задача оказалась не по силам. Проще всего получилось перекинуть видео сначала себе, а затем со своего мобильного отправить видео следователю, который вдруг процедил сквозь зубы ругательство и быстрым шагом направился к полицейскому, мирно беседующему с невысоким лысоватым человеком средних лет.

– Опять вы? – с трудом сдерживая негодование, рявкнул следователь и переключился на полицейского: – Вам, товарищ младший лейтенант, нечем заняться, раз болтаете с посторонними?

– Товарищ капитан, – удивленно протянул лейтенант, – какой же это посторонний, это же…

– Где протоколы опроса свидетелей? Почему я должен вас подгонять? – перебил его капитан.

– Слушаюсь, – пробормотал полицейский и, виновато взглянув на своего собеседника, направился к трамвайчику.

Мужчина с залысинами внимательно оглядел толпившихся за ограждением людей и неторопливой походкой направился к растерянным французам, не понимавшим, закончен ли разговор и могут ли они быть свободными. Следователь, похоже, позабыл про них, он поговорил с другими свидетелями, затем направился к экспертам, раздавая по пути приказы.

Артёму надоело ждать.

– Послушайте, – он решительно перегородил дорогу следователю, – если вам не нужны французы, то, может, стоит поблагодарить их за помощь и отпустить, а потом уже заниматься другими делами?

– Они еще здесь? Пусть уходят. Они мне не нужны.

Артём почувствовал, что начинает закипать.

– Поблагодарите и попрощайтесь, – отчеканил он. – Или хотите, чтобы французские газеты написали о хамстве петербургских полицейских?

Капитан сердито уставился на Артёма и уже открыл рот для отповеди, но вдруг передумал. Подошел к старикам и бросил короткое: «Сенкью, гуд бай». Следом за ним попрощался с туристами и Артём.

Он уже собирался уходить, но за спиной раздался незнакомый голос:

– Я слышал, у вас есть видео происшествия, – невысокий лысоватый мужчина вопросительно смотрел на Артёма. – Не могли бы и мне скинуть?

Артём пожал плечами – почему бы и нет? – и полез в карман за смартфоном, попутно исподтишка разглядывая незнакомца. За пятьдесят, но в хорошей форме, лицо интеллигентное, взгляд острый. Кто он? На журналиста не похож – нет в нем напористой бесцеремонности и непринужденности. Полицейский? Чего же тогда капитан вызверился на него как собака на кошку, а не со всей душой? На обычного любопытствующего тоже не тянет – настроен по-деловому. Взгляд цепкий, внимательный. Вот и сейчас – ждет, когда ему скинут видео, а сам незаметно, словно локатор, прощупывает территорию. Так кто же он?

Незнакомец поблагодарил, быстро промотал видео и направился к центру моста, приглядываясь к асфальту. Остановился на самой середине моста, над центральным пролетом, под которым совсем недавно проплывал злополучный трамвайчик, и что-то сфотографировал на асфальте. Любопытство погнало на мост. На асфальте, в самом центре моста светлой краской был нарисован смайлик необычной формы, и незнакомец кружил вокруг него, как кот вокруг сметаны.

– Интересуетесь детскими рисунками? – хмыкнул Артём. – Могли бы выбрать и получше.

– Детскими? – поднял брови мужчина. – Вряд ли это рисовал ребенок. Я много бы дал, чтобы узнать, кто и когда сделал этот рисунок.

– Кто – не скажу, а когда – можно предположить. До момента, как трамвайчик скрылся под мостом, этого рисунка не было. Я проходил по мосту.