Диплом историка открывал перед Артёмом не слишком много перспектив. Еще в Университете он понял: скучать в архиве и вдалбливать оболтусам в школе, что Ганнибал, карфагенский военачальник, и прадед Пушкина Абрам Петрович Ганнибал – совершенно разные люди, не для него. А проучившись год в аспирантуре, он махнул рукой и на науку. К этому времени Артём окончательно определился: он хочет быть вольной птицей – делать, что нравится, и работать столько, сколько хочется. Тут и пригодилось отличное знание города и французского языка. Посмотрев, что предлагают турфирмы, он быстренько сообразил несколько нестандартных экскурсий с красивыми названиями и разместил объявление на сайтах, предлагающих услуги иностранным туристам. Цену поставил высокую, тем самым сразу заявив уровень. Нельзя сказать, что клиенты стояли в очередь, но и простоя не было. Весной и летом приходилось трудиться от восхода до заката, а частенько и ночью – туристы обожали смотреть на развод мостов. Зимой работы было поменьше. Иногда, в основном осенью, когда в Питере шли затяжные дожди, на Артёма наваливалась хандра, и тогда он валялся на тахте днями напролет. Родители такой образ жизни не одобряли. Особенно душной была мамина забота с частными и навязчиво-долгими телефонными звонками.
Родители не раз предлагали Артёму продать комнаты, купив на вырученные деньги квартиру в новостройке, но он каждый раз отказывался. Плотно стоящие ряды однотипных коробок где-нибудь в Мурино или на Парнасе его совсем не привлекали. У дома, как и человека, должна быть индивидуальность – характер, история, судьба, не говоря уже о внешности. У здания на Фонтанке все это было. Редкого для Петербурга светлого оттенка, украшенный рустом и полуколоннами, дом помнил двух последних царей и смуту революции, вместе с ленинградцами пережил блокаду, каким-то чудом устояв под обстрелами. До революции здесь жили семьи предпринимателей, чиновников, инженеров. На втором этаже принимал больных модный в те годы доктор. Затем в квартирах появились совсем другие лица, да и сами квартиры стали другими – превратились в огромные питерские коммуналки.
За годы советской власти дом обветшал, облупился фасадом, а затем на него положили глаз нынешние дерзкие и эффективные риэлтеры. Включили в какую-то программу, пробили капитальный ремонт от фундамента до крыши и занялись расселением коммуналок. Постепенно, этаж за этажом, квартира за квартирой, дом превращался в нечто среднее между офисным зданием и апарт-отелем. Вскоре из старых жильцов в бывшей коммунальной квартире остался только Артём, остальные комнаты были выкуплены «эффективными». Но как ни склоняли его родители и риэлтеры к продаже комнат, он не соглашался. Более того, доплатил «эффективным» за ремонт и стал обладателем двух полноценных студий в историческом центре, что для одинокого молодого человека было чрезмерной роскошью.
Для жизни Артём купил тахту и зеркальный шкаф-купе во всю стену – «раздвигающий пространство», как сказал продавец, – обзавелся маленькой кухонкой с барной стойкой вместо стола. Возник вопрос, что делать с бабушкиной мебелью. Себе – не нужно, отдать-продать – жалко. Да и неправильно это – получается, вроде как продаешь память. Впрочем, сомнениями он мучился недолго, уже вскоре его необычное хобби потребовало офиса или кабинета.
Астрологией он увлекся еще на третьем курсе университета. Началось все банально – с желания развенчать шарлатанов. Сначала они втроем – Артём, Гарик с мат-меха и Кирилл с астрономического – организовали страничку ВКонтакте, а затем блог. Гарик, раздобыв базы данных жителей города, доказывал, что никакой связи между данными гороскопа и жизненными событиями не существует. Кирилл упирал на физические законы – если Луна еще могла оказывать воздействия на живых существ в силу своей близости к Земле, то планеты, а тем более звезды, удаленные на десятки и сотни световых лет, точно были не при делах. А Артём просто интересовался всем подряд, без какой бы то ни было системы. Вскоре он с удивлением заметил, что астрология работает. Нет, он вполне доверял Гарику, не нашедшему никаких зацепок, только почему-то получалось, что астрология, пасующая на больших массивах, давала отличный результат, стоило начать рассматривать гороскоп конкретного человека.
– Ты подгоняешь данные под результат, – пытался возражать Гарик. – Ты знаешь, что Пушкин стрелялся в тридцать семь, и находишь этому подтверждение в его гороскопе. А надо наоборот – сначала «увидеть» событие в гороскопе, а потом найти ему подтверждение в биографии.
Это оказалось совсем непросто. События путались. Одинаковые положения планет давали огромный разброс в жизни – рождение ребенка проходило под теми же аспектами, что и издание романа, развод ничем не отличался от расторжения делового партнерства, а спрогнозированная болезнь в реальности оборачивалась финансовыми потерями. Но постепенно Артём научился «читать» гороскоп. Только объяснить, как он это делает, он не мог. «Отличная интуиция и чуточка шаманства, – фыркал Гарик. А, может, звезды привыкли к Артёму и начали разговаривать?
Кирюха вскоре потерял интерес к блогу и с головой ушел в науку, Гарик продержался дольше, но его разоблачительные статьи вызывали шквал негативных комментариев. Зато все, что делал Артём, воспринималось на ура.
Как-то незаметно блог начал приводить к Артёму клиентов. Поначалу, чтобы набрать статистику, он составлял гороскопы всем подряд, выпытывая у людей подробности жизни. Затем помогал советом друзьям, да студентки с его курса в поисках «того, единственного» просили просчитать совместимость. Потом начали обращаться знакомые друзей, а дальше подтянулись и вовсе незнакомые люди. Вот тут-то и понадобился офис. Друзей он мог принять на кухне, открыв пару банок пива, а как быть с посторонними?
Бабушкина мебель тоже пришлась кстати. Старинный буфет из мореного дуба был превращен в солидный книжный шкаф, на массивном столе появился рабочий компьютер с маленьким принтером, обтянутое кожей старинное кресло придало рабочему кабинету солидность, а его хозяину весомость. Оказавшись в кабинете впервые, посетители с уважением поглядывали на Артёма – перед ними был не выскочка с мебелью из «Икеи», а солидный человек, с корнями.
Сегодня также ожидался клиент. Вернее, клиентка. Как откажешь, если девушка пишет, что ее хотят убить?
Артём поднялся к себе на третий этаж и открыл дверь, ведущую на личную половину. Бросил на тахту папку с воспоминаниями петербургского сыщика и отправился в душ. Затем проинспектировал холодильник и кухонные шкафы на предмет съестного, но кроме пельменей в морозилке ничего не нашел. Выбор, как всегда, был не ахти – «Классические» или «Фирменные». Зажмурившись, он решил довериться случаю – протянул руку и нащупал пакет. На этот раз повезло «Фирменным», но не повезло ему – пельмени оказались невкусными. Зато свежезаваренный дарджилинг, как и всегда, был на высоте. До прихода клиентки еще оставалось немного времени, и Артём улегся на тахту. Спину кольнул острый пластиковый угол. Он совсем забыл про папку!
Намекаешь, что нужно тебя прочесть? Ладно, так и поступим. Протянув руку, Артём вытащил первую страницу.
Почерк беглый, разгонистый, с сильным наклоном, как будто пишущий куда-то торопился. Буквы мелкие, редкие, словно бисер, нанизанный на нитку.
«Сегодня французские власти обратились ко мне с просьбой помочь. Ни минуты не раздумывая, с чувством признательности я принял предложение. Моя жизнь в Париже была серой и никому не нужной. Мои знания, опыт, репутация здесь ничего не стоили. Я влачил бесцветное, жалкое существование вдали от близких, перебиваясь случайными заработками. В отличие от иных своих соотечественников я прибыл во Францию нищим, практически без средств. Единственным моим багажом, с которым после долгих мытарств я оказался на чужбине, были мои воспоминания».
Просмотрев по диагонали еще пару страниц, Артём потянулся и взглянул на часы – пора перебираться на рабочую половину. Перевод подождет. Главное – каракули читаемы.
