— Я бы купила его у них в мгновение ока. Ну, я бы так и сделала, будь у меня деньги.

— Значит, нас двое.

Райли села, снова натянув на себя одеяло, и внимательно осмотрела внутреннее убранство здания. В дальнем конце коттеджа перед дровяной печью стояла пара мягких стульев, а между ними — столик с бронзовой лампой. На кухне имелись небольшой холодильник, газовая плита и микроволновая печь, а также прямоугольный стол, накрытый зеленой скатертью в тон занавескам. Под столом стояли два деревянных стула. По другую сторону кухни находилась ванная комната, тоже очень маленькая.

— Ренни очень понравилось бы это место. Так много всего нужно погрызть, — сказала она, оглядываясь в поисках своей одежды. К ее огорчению, она была разбросана от двери до кровати.

Как только ее ноги коснулись холодного плиточного пола, она пожалела об этом. Она нащупала сначала один носок, потом другой и натянула их. С другой стороны кровати Бек делал то же самое, хотя и не прыгал с одной ноги на другую. Теперь он к этому привык.

Пока она приводила себя в приличную форму, он достал еду из холодильника, затем сделал ей бутерброд и подогрел немного куриного супа с лапшой. Решив, что ей следует сделать что-нибудь полезное, она бросила в печь еще немного торфа и подошла к большому окну, выходившему на озеро.

— Идет снег. — Это были всего лишь легкие хлопья, но пока Райли смотрела, они становились все тяжелее. От этого пейзаж становился еще более великолепным.

— Должно быть, около четырех дюймов или около того. Для местных это просто пыльца.

Райли повернулась к нему, услышав в его голосе что-то еще, нотку беспокойства. Она знала, что это не имеет никакого отношения к ним, похоже, из-за предстоящей завтра церемонии.

— Ты готов принять свою клятву?

Бек прекратил помешивать суп, стоя спиной к ней.

— Да. И нет.

Она присоединилась к нему у плиты, взяла у него ложку и прогнала прочь.

— Чем старше становишься, тем больше командуешь, — сказал он.

— Ты только сейчас это понял? — он ухмыльнулся ей. — О какой части этого «нет» ты хочешь поговорить?

Бек взял один из кухонных стульев, развернул его и сел верхом. Он положил руки на спинку.

— Я соглашаюсь на эту чертовщину.

— Да, это так. Ты будешь нести ответственность — ну, ты и еще несколько человек — за поддержание равновесия между Раем и Адом. Это огромная работа.

— По крайней мере, мы стараемся. Не знаю, насколько мы хороши, — признался он.

— А что тебя больше всего пугает? — спросила она, прислонившись к стойке.

— Я недостаточно хорош для этой работы.

— Ладно, это вполне обоснованное беспокойство. Что ты можешь сделать, чтобы подготовиться лучше? Опять учеба?

Он пожал плечами.

— Ну, не знаю. Я думаю, что мог бы проучиться еще десять лет и ничуть не стать лучше.

Райли улыбнулась, теперь уже понимая, в чем дело.

— А это значит, что у тебя все будет хорошо. Ты знаешь свои слабые и сильные стороны. Это все, что ты можешь сделать, Великий мастер ты или нет.

Он склонил голову набок.

— Как же ты стала такой мудрой, Принцесса?

— Не мудра, просто старше. — За ее спиной закипел суп, и она помешала его еще несколько раз, прежде чем разлить в глиняные миски. — А что будет, если ты решишь не становиться Великим мастером? Все твои знания останутся сс тобой.

— Они уже все предусмотрели. Что-то волшебное. Джона сделает это. Я бы кое-что запомнил, но не так уж много. Их секреты остаются в безопасности.

— Эх. Интересно, как они с этим справятся?

— Это лучше, чем отрубить мне голову, — сказал он. — Так они обычно и делали, пока не решили, что заклинание более практично.

— Не шути так.

Расставив еду на стол, они устроились поудобнее. У локтя Бека стояло пиво, а у Райли — горячий чай.

— Ангус рассказал тебе, зачем мы ездили в Прагу? — спросил он в перерыве между двумя кусочками бутерброда.

Она кивнула.

— Знаешь, из всех вещей, с которыми, как я полагала, ты можешь столкнуться, это было не то.

— Да. Я провел последние несколько дней с Джоной, роясь в архивах, пытаясь найти что-нибудь, что соответствовало бы увиденному в Чехии. Пока что никаких успехов.

— А как насчет Ватикана?

— Они делают то же самое, что и мы, но сейчас ничем не делятся.

— Если они уверены, что это Принц, то, возможно, и нет, — ответила она.

Он в отчаянии покачал головой.

— Вот это меня и беспокоит.

— А на что это было похоже?

— Я не могу точно описать, а ведь я уже столько раз видел смерть. У этих людей не было ни единого шанса. Из того, что мы можем сказать, одну минуту они были живы, а потом все сгорело, включая их самих.

— Мой Бог. Как можно бороться с чем-то подобным?

Он покачал головой, не отрывая взгляда от своих рук.

Райли доела суп, собрала тарелки и поставила их в раковину, чтобы вымыть, находя утешение в мирских делах.

— Завтра утром, — начал Бек таким серьезным тоном, что она повернулась к нему, — завтра утром, на рассвете, я хотел бы посмотреть вместе с тобой восход солнца. Ты сделаешь это со мной?

Если он говорил «ты-ы-ы» вместо «ты», то Райли знала, что может дать только один ответ.

— Конечно.

***

Когда без четверти шесть Бек разбудил ее, было еще темно. К счастью, он помнил, что Райли потребуется некоторое время, чтобы одеться и, спотыкаясь, выйти за дверь. Царила благословенная тишина, поскольку ее жених быстро понял, что разговор с ней с утра пораньше пустая трата времени, если не угроза для жизни.

Выйдя наружу, Райли закашлялась от холодного ветра, окончательно проснувшись.

— Ого!

— Неплохо, на самом деле. Несколько недель назад здесь было намного холоднее.

Она застонала, ее дыхание превратилось в плотное облако, когда они шли по снегу. Он хрустел под ботинками. Зима в высокогорье определенно не для слабаков.

— Ты действительно бегаешь в такой нечестивый час?

— Да. Здесь очень тихо, так что я могу все обдумать.

Некоторые не поверили бы, что Бек способен к такому глубокому самоанализу, они просто купились бы на его добропорядочный вид, кажущийся слабаком. Вместо этого у него было инстинктивное понимание людей и их мотивов, отточенное жестокой матерью и адским детством.

Когда Бек взял ее за руку, затянутую в перчатку, и они вошли в медленно отступающие сумерки, Райли почувствовала, что его намерения слишком серьезны для пустой болтовни, поэтому промолчала.

Для нее было важно принести клятву мастера-ловца — настолько важно, что она открыто плакала перед всей Гильдией. Лишь немногие из ловцов ухмыльнулись; большинство знало, что таким образом она отдавала дань памяти своему покойному отцу.

То, с чем столкнулся Бек, было намного важнее. Настолько, что она даже не могла себе представить, какое давление он испытывает. Он уже намекал на это прошлой ночью, но сейчас оно тяжелым камнем лежало у него на груди. Именно сегодня она должна быть рядом с ним, напоминая ему, что он был испытан и избран для этой великой чести. Что он был равен ей, несмотря на все свои многочисленные сомнения.

Бек подвел их к месту, расположенному ближе к береговой линии, усеянной гладкими камнями. Ни один из них не был достаточно большим, чтобы сидеть, поэтому они остались стоять. Вдоль берега тянулись звериные следы. Может быть, лисьи?

Он снял перчатки, сунул их в карманы и жестом предложил ей сделать то же самое. Холодный воздух тут же защипал ей пальцы. Вдалеке из-за холмов показалось солнце, окрашивая свежий снег в розовые тона.

Бек прочистил горло.

— Когда-то здесь, в Шотландии, была такая… брачная церемония.

Глядя на нее, он полез в карман и вытащил полоску зеленой ткани с белой и золотой вышивкой.

— Сегодня я собираюсь дать клятву посвятить свою жизнь защите мира. Присутствие моей жены на церемонии значит очень многое для меня.

Что-то подтолкнуло его к этому, что-то, чего Райли не понимала, но она знала, что расспросы лишь умалят поступок. Это не будет законным браком, но какая разница. Мужчина, которого она любила, хотел сделать ее своей женой здесь и сейчас. Связь между ними будет такой же крепкой, как и любой закон. Сильнее.