- Я все понимаю, малыш.

- Ты ведь в курсе, как с ней тяжело бывает.

- Просто не хочу, чтобы она себя винила и думала, что ты ее ненавидишь.

"Винить себя ей есть за что" - мелькает в голове мысль, за которую я тут же начинаю презирать себя. Конечно, Ами не виновата в том, что случилось, она же меня ногами в живот не пинала, но отголосок от ее поведения все равно остался. Я не хочу общаться в данный момент не только потому, что мне тяжело, но еще и потому, что могу выплеснуть на нее боль, обиду и ярость. Почему-то на Рустама срываться мне так не хочется. Возможно, из-за того, что мы с ним по-настоящему близки, и я понимаю его, его боль и злость, что он скрывает, знаю его прошлое, а с Ами такой близости нет.

- Скажи ей об этом, ладно? Я ее не виню, но пока не хочу принимать посетителей. Это... слишком рано.

- Хорошо, малыш. Но мне важно знать, что ты думаешь на самом деле, - муж внимательно вглядывается в мое лицо. Очень трудно выдерживать его взгляд и при этом врать. Конечно, он почувствовал, что я смягчаю все, что говорю. Но мне не хочется причинить ему боль. Тем более, когда мне кажется, что дурацкие мысли со временем перестанут меня посещать.

Если Рустам однажды справился со своей болью, то и я с ней когда-нибудь справлюсь. Справлюсь ведь? Да?!

Снова стараюсь говорить помягче, но выходит надрывная речь на грани истерики:

- Я думаю, что ты... должен был сначала один на один решить проблемы с дочерью, не должен был оставлять меня. И еще что ты был слишком мягок с ней. Слишком. И мне трудно объяснить, что я чувствую сейчас. У тебя есть дочка, а у меня ребенка не будет. И хоть ты ее любишь, мне-то она чужая. Хотя бы сейчас я не хочу делить твое внимание с кем-то, слушать чье-то нытье, просто хочу успокоиться. Понимаешь? Хочу, чтобы мы только вдвоем были. Я и ты. Поскорее бы сбежать из этой больницы, где мне все время говорят "Еще родишь! Не плачь!" Вернуться в наш дом в Америке, и там постараться забыть. И чтобы только ты был рядом. А потом... позже... Амилия к нам приедет. Не сейчас. Пусть сейчас она отправится к матери. Пожалуйста.

Рустам хватает меня за руки, крепко сжимает ладони и какое-то время молчит, затем отпускает руки и поднимается с постели. Я в ужасе смотрю на него и думаю, что сейчас муж уйдет, что он не понял меня, что я обидела его. Но Рустам лишь подходит к кулеру, набирает в стаканчик воды, а так же берет платок с тумбы, после чего возвращается ко мне. Протягивает стакан. Пока я пью, он вытирает слезы с моих щек. Я даже не заметила, как снова начала плакать, пока говорила.

- Я все понял, малыш. Мы приедем домой и побудем вдвоем. Обещаю. Все, что ты сказала, я заслужил. Да. Мне нужно было решить проблемы с дочерью, а я вовремя все не исправил. Не выяснил, почему она так себя ведет. Не достучался. Но... если я отошлю ее сейчас, ты ведь понимаешь, как это будет выглядеть для нее? Словно ее прогнали. Словно она виновата. Когда вернемся домой, я поговрю с ней и объясню, что тебе нужно время. Уверен, она поймет. Но сейчас, пусть она здесь будет, с нами. Дай ей шанс хотя бы извиниться. Не знаю, о многом ли я прошу. Не заставляй меня выбирать между вами. Это слишком тяжелый выбор.

- Хорошо, - я всхлипываю, отставив пустой стканчик в сторону и прижав руку мужа с зажатым между пальцами платком к своей щеке. - Хорошо... хорошо... Прости меня. Прости, пожалуйста. Прости меня.

- Тебе не за что просить прощения, Ян. Мне есть за что. Прости меня, малыш.

Он тяжело вздыхает и прижимает меня к себе. Целует щеки, губы, глаза. Хочу, чтобы он всегда был рядом. Хочу, чтобы он только моим был. Вот такая я эгоистичная. Он - любовь всей моей жизни. Единственный мой мужчина. Других мне не надо и никогда не было нужно. Я не могу его потерять...

- Врач сказал, что здесь тебе хотя бы несколько дней придется побыть. Пролечиться, чтобы осложнений не возникло. Как только выпишут, сразу домой полетим. Не станем в Москве задерживаться... Ты сегодня ела, малыш?

Я качаю головой, стыдливо опустив взгляд. Есть как-то не хочется.

- Нужно поесть, Ян.

- Я не хочу.

- Я знаю. Но надо. Если потребуется, я тебя из ложки кормить стану, но питаться ты нормально будешь. Поняла меня?

Спорить с мужем на этот счет бесполезно. Он сам подзывает медсестру и просит принести завтрак, о которого я чуть ранее отказалась. Рустам проводит со мной в палате еще около двух часов. Следит, чтобы я все доела до последней крошки. Затем мы вместе просто лежим, он гладит меня по волосам, рассказывает всякие истории, стараясь отвлечь меня от внутренних терзаний. Уходит, когда меня начинает клонить в сон. Обещает вернуться через некоторое время.

Я засыпаю, но довольно быстро просыпаюсь от собственного крика. По щекам текут слезы. Мне приснилось, как кровь снова текла по бедрам. Я опять теряла своего малыша. Бежала по бесконечным коридорам дома и звала мужа, но он не отзывался. Его больше не было рядом. Я осталась одна наедине со своим горем.

*********

Без Рустама время опять словно замирает. Тревога не покидает с того момента, как я проснулась от жуткого кошмара. Картинки из сна вновь и вновь всплывают у меня перед глазами. Я брожу по палате из угла в угол, потом ложусь в постель, когда живот начинает потягивать, затем снова встаю и брожу, но картинки так и не исчезают.

Кажется, проходит целая вечность, но на самом деле не больше двух часов. Я это понимаю, когда приходит медсестра давать мне лекарство по графику.

Не выдержав напряжения, я хватаюсь за телефон и просматриваю список пропущенных звонков. Много от Рустама - еще когда он утром звонил, от Нимб и Сашки. Не знаю, что мне делать. Сразу звонить мужу наверное странно... Он ведь недавно ушел. Но мне было бы спокойнее, если бы я сейчас услышала его голос.

Набираю номер мужа. Он отвечает мгновенно.

- Да, малыш? Что случилось?

- Ничего... я просто... просто хотела твой голос услышать. Так легче.

- Все нормально. Ты можешь звонить мне, когда угодно, - отвечает мягко и спокойно. За это я ему благодарна.

- Знаешь, когда ты ушел, я заснула совсем ненадолго. Мне сон плохой приснился. Время, проведенное с тобой и покой, что ты принес, разом стерлись. Мне снова тревожно и страшно.

- Этот сон связан с... - Рустам не договаривает, но мы оба прекрасно понимаем, что он имеет в виду.

- Да. С этим. А еще с тем, что тебя вдруг не оказалось рядом в трудную минуту.

Он молчит. Я не знаю, о чем муж думает в это мгновение тишины. Сейчас любая заминка с его стороны кажется мне предвестником чего-то нехорошего.

- Я всегда с тобой, малыш. Даже если меня нет рядом, я всегда о тебе думаю. Прости, что не был с тобой так часто, как ты того заслуживала.

Сразу вспоминаю разговор, что проходил между нами четыре года назад, когда Рустам рассказал мне о смерти сына. Тогда муж признался, что редко бывал дома, много работал, и жалеет, что не был с Марселем в последний день его жизни. Я тогда сказала, что он не виноват, что он делал все, чтобы обеспечить достойное лечение своему ребенку. А сегодня я буквально бросила ему в глаза обвинения ровно противоречащие всему тому, что я говорила ранее. Это было жестоко с моей стороны. Вот только признаться в этом, попросить прощения слишком тяжело. Вдруг он согласится со мной? Назовет меня плохой женой? Отвернется?

- Все хорошо. Я тебя люблю. Приезжай скорее, пожалуйста.

- Постараюсь, малыш.

Попрощавшись с мужем, я долго смотрю в экран телефона, раздумывая, набрать ли кому-то еще или нет? Сашка звонил несколько раз. Наверное, переживает, почему сестра так долго трубку не берет и не перезванивает. Но если поговрю с ним, боюсь расплакаться или еще чего, что напугает брата сильнее. Повзонить Нимб? Она наверняка издергалась вся. Как-то я обвинила ее, что она мне сразу из больницы не позвонила, когда попала с угрозой во время беременности. А теперь сама ей не звоню...

Нет. Не хочу. Пока не хочу ни с кем больше говорить...