— Ох, Софочка! Джеспер, это София. Софа, это Джеспер. Твой новый учитель. Одарённый.

И это был последний день, который прошёл спокойно и мирно, потому что со следующего утра начался кошмар.

====== Зов ======

Меня подняли ни свет, ни заря, и потянули в тренировочный зал. Там меня ждал Джеспер.

— Ты долго спишь, — сказал он сухо.

— Всего шесть часов…

— Целых шесть часов. Итак, София, — мужчина сложил перед собой руки в замок. — Покажи мне, чему научилась за два месяца на Ксентароне.

Я не успела сообразить, как он сделал выпад и взмахнул рукой. В меня полетело три шаровых молнии. Взвизгнув, я отскочила в сторону и возвела стену изо льда, в которую эти молнии и влетели. Затем Джеспер метнул в меня кинжал. Я впопыхах отбила его обратно появившейся битой. Но затем меня прижало к стене порывом ветра.

— Слабо. Очень, — констатировал сенсей.

— Я просто сонная… — промямлила я.

— Так проснись, — он крутанул кистью левой руки. На меня вылилась ледяная вода, заставив меня с визгом вскочить на ноги. — Ещё раз.

Я опять защищалась, как могла. Не знаю, сколько прошло времени, но к концу занятия я валилась с ног. Папенька разрешил мне сегодня остаться дома. Я ела как в последний раз, пока на меня пялились братья. А потом меня швырнули в библиотеку и заставили изучать новые заклинания. Это продолжалось две недели. А когда меня наконец отпустили в школу, я вырубилась прямо посреди урока Калипсо. Меня растолкала знакомая, Лола, и проснувшись, я столкнулась нос к носу с учительницей.

— София, дорогая, тебе нездоровится?

— А? Мне? Нет, хех, я пучком, — я отпрянула от её доброго лица. — Извините.

Она мягко улыбнулась, и продолжила рассказывать про какого-то там короля и его реформы. Нестерпимо хотелось спать. Мало того, что я ложусь в десять, а встаю в четыре, так ещё и устаю вечно использовать магию. Джеспер считает, что я очень изнеженная и слабая. Жаль, что папа запретил мне ругаться матом, иначе бы я высказала всё, что думаю. После урока ко мне подскочил Матиас и тряхнул за плечи.

— Ты живая вообще? А то бледная, как труп.

— Я живой и грустный труп, — зевнула я. — И довольно голодный труп.

— Пошли обедать.

— Пошли, — я сползла со стула. — А где Раф? — я соскучилась по нему.

— Вот, — Матиас кивнул мне за спину.

Я обернулась. И офигела. Нет, это был всё тот же Раф, но он как-то изменился… что-то в нём не так… и до меня дошло.

— Тебя стало меньше? — выпалила я. Да, точно меньше! Свитер не так натягивается на животе, а щёки стали менее округлыми.

— Похоже на то, — усмехнулся златовласый.

Зачем? Тебя заставили? Кто тебя похудел и кому ломать лицо?

— Давай, идём. — Матиас подтолкнул меня к двери. — Тебя ждут тарталетки и блины.

— С этого и надо начинать.

В столовой я чуть не умерла от ужаса. Рафи не ест. Совсем. Сидит и давится салатом и гречкой. Боже, что с тобой сделали? Меня ж всего две недели не было, почему ты перестал есть? Ты так мило кушал пироженки с клубникой, мне так нравилось уплетать их с тобой и говорить: «как же классно жрать!», и слушать от тебя: «не жрать, а есть. И да, согласен». Ты смешно марал кончик носа кремом или пудрой, и пытался его слизать, а когда не получалось, касался кончиком пальца своего пирожного и мазал им мою щёку, пока я над тобой посмеивалась. Куда делся твой аппетит? Зачем ты худеешь?

— Софа, ау!

— А? — растерянно выдала я. — каво?

— Я говорю, ты чего так смотришь? — спросил меня Раф. — Будто привидение увидела.

— Да нет, похуже вещи есть… я задумалась, пардон. Хочешь? — я протянула ему пирожное, предприняв жалкую попытку угостить и накормить его.

Раф моргнул и помолчал три секунды, рассматривая вкусняшку.

— Я… не надо, спасибо большое, кушай сама. Я наелся, а ты очень бледная и выглядишь ослабевшей.

— Спасибо за честность, — поникла я.

— Боже, я не то имел в виду! Не обижайся, я не хотел…

— Я поняла, что ты хотел сказать, спасибо. Я правда устала. — я укусила пирожное. — Матиас, ты мне друг?

— Да, а что?

— Унесёшь? — я жалобно посмотрела на него, давая пустую тарелку из-под блинов. — Ты всё равно уходишь.

Он закатил глаза и взял мою тарелку, удаляясь по своим делам. Я же легла головой на стол. Хотелось спать.

— Где ты была две недели? — спросил Раф осторожно. — Ты заболела?

Ну, если только тобой.

— Нет. Просто теперь дома меня учит одарённый.

Раф ахнул.

— Это же… боже, это так… это слишком круто…

— Нет. Я так заколебалась… преврати меня в картошку.

— Зачем?

— Картошки не владеют магией и их не поднимают в четыре утра и не ведут на экзекуции.

Он мягко улыбнулся, положив руку мне на плечо.

— Скоро всё изменится, Софа. Тебе станет легче. Не пройдёт и века, как ты станешь вовсю пользоваться магией и не испытывать усталости.

— Я всё время хочу есть. А после занятия мне хочется спать, но меня гонят изучать сложные заклинания, и всё кончается тем, что я «слабая и хилая маленькая девочка». Я — хилая. Глянь на меня и скажи это. Я не понимаю силы своих ударов, не могу оценить чужих. Я устала!

— Бедняжка, — Раф подцепил ложкой кусок пирожного. — Я накормлю, раз у тебя совсем нет сил, бедная одарённая девочка. Открывай рот. — я съела кусок с ложечки. — Понимаешь, у тебя очень большая сила. И чем она больше, тем сложнее ею управлять. Вдобавок, ты полукровка, которая вообще всю жизнь была без магии и без понятия, как её использовать. Ты не слабая, уж тем более не хилая. Ты просто не привыкла. Для этого нужно время. У тебя его достаточно.

— Мы же одногодки, да?

— Да, а что?

— Ты либо слишком мудрый, либо слишком пафосный.

— Думаю, и то, и другое, — улыбнулся целитель. — Открывай рот.

Я ела с ложечки, как вдруг ощутила нечто странное. Какое-то необычное чувство в груди. И голос в голове. Тихий-тихий, но вместе с тем очень властный. «Помоги мне». Я вздрогнула. Глюк? «Помоги мне, ну же». Это был приказ. Звучало, как приказ. Раф что-то говорил, обеспокоенно тряс меня и пытался докричаться, но я слышала его лишь фоном. Слова «помоги мне» раздавались с нарастающей громкостью, когда наконец в себя меня привёл чей-то вопль. Кто-то орал на улице.

— Боже, да что ж с тобой?! — паниковал Раф.

— Что? Где? Кто-то кричит? — я уставилась на него.

— Ты меня слышишь?

— Да, да, и не только тебя.

— Слава богу, — выдохнул парень. — Ты вдруг закатила глаза и тебя стало трясти, я думал, у тебя припадок. И да, на улице действительно кто-то кричит.

— Нам надо туда… — я попробовала встать.

— Нет, нам туда не надо, — он усадил меня на место. — Ты сиди здесь и не вздумай уходить. Я гляну, что случилось, и сразу же приду. Если ты в коридоре сознание потеряешь, тебя задавят, — он показал на толпу учеников, что ломилась к выходу.

— Я только… ох… — в глазах потемнело, а голова пошла кругом. — Мамочки…

— Чшш, дышим, — он стал меня исцелять, держа за голову. — Дышим и разговариваем, чтобы не вырубиться. Расскажи мне, что сейчас чувствуешь.

— Мутит… слабость… я, кажется, отключаюсь…

— Не понимаю, — пробубнил он. — Ты здорова… Софа?

— Рафи…

— Софа?!

Я завалилась набок и чуть не рухнула со стула. Парень меня удержал. Затем подул мне в лицо и понёс к окну. Рафи хотел дать мне свежего воздуха. А получилось так, что мы узнали, кто и почему кричал. У ворот во внутренний двор рыдала девушка. Кажется, это была Калипсо. Перед ней валялось чьё-то тело, а на стене была кровавая надпись «открывай глаза».

— Господи, — слетело с губ Рафаила.

— Рафи… голова… — сказала я из последних сил и лишилась чувств.

Я очнулась в кабинете лекаря. На мягкой постели и под одеялом. Возле меня сидел Раф. Он молчаливо смотрел куда-то в стену и я почувствовала, что он держит мою ладонь. Сказать, что меня это тронуло — ничего не сказать.

— Рафи…

Он повернул голову. У него вырвался смешок, после которого парень меня обнял.