Я кивнула. Ренуар погладил меня по руке.

— Не лейте слёз, моя леди. От них ничего не изменится.

Я вновь кивнула и попросила советника дойти со мной до комнаты. Он рассказывал мне про то, что происходило у папы, как меня искал Каин, как Верд подозревал, что я сбежала с каким-нибудь простолюдином и через года три вернусь с бастардом на руках. Если честно, никогда не понимала, почему братьям можно заводить хоть полчища бастардов, а вот если у меня или кузин такой появится, то всё, позор и развод. В моей спальне и вправду ничего не было тронуто. Кровать так же заправлена, все мои книги на своих местах, и только на столе лежала маленькая шкатулка.

— Это не моё, — сказала я советнику. Ухмыльнулась. — Признавайся, кто из братьев тут служанок одаривал?

— Это твоё. Милорд хотел подарить тебе это на свадьбу. Когда ты пропала, он часто заходил сюда, и однажды оставил это, строго запретив хоть кому-то из слуг прикасаться к шкатулке. Он сказал, что её возьмёшь в руки только ты, и никто больше. Но думаю, многим всё-таки было интересно…

Он рассказывал про порывы служанок, но я уже не слушала. Я еле держалась, чтобы не разреветься. Открыла шкатулку. Там лежал кулон на золотой цепочке и двумя камнями — красным и голубым. Они изображали пламя. Символ нашей фамилии. Я сглотнула. Вынула кулон и надела на шею. Глянула в зеркало. Подвеска в форме огня лежала на моей груди и сверкала. Только мне не очень понятно, почему половина его голубая. Обычно огонь изображают красным, ну или оранжевым с бронзой. Тут был какой-то смысл, наверное, известный только отцу. Но он не успел мне ничего подарить и рассказать. Я заставила себя улыбнуться и посмотрела на советника.

— Спасибо, что довёл. Я сейчас переоденусь и выйду…

— Конечно, сейчас позову служанок.

— Да ладно, я и сама могу… — я осеклась, а Ренуар удивлённо на меня посмотрел. Я уже отвыкла, что обычно всё делают за меня, вплоть до надевания платьев. — Пардон, задумалась… зови.

Он вышел, а ко мне зашли две девушки. Что могу сказать, если отвык носить корсет, то заново привыкать очень тяжко. Особенно после полугода ношений шмоток оверсайз. Но я выдержала. И в обеденный зал пришла в своём любимом тёмно-синем платье. Правда, надо будет потом не забыть выкинуть все корсеты к херам и вводить новую моду. В зале был огромный стол, заставленный едой, на фоне которого порой терялись я и Каин. И иногда мать. Ой, кстати о матери!

— А где матушка? — спросила я Ренуара.

— В крипте. Молится. София, мне кажется, тебя будет ждать не самый тёплый приём…

— Я знаю. Она никогда не любила меня.

Вошёл Верд. Мы втроём принялись обедать. И боже мой, я совсем забыла, как вкусно у нас в замке готовят! Я смаковала поросёнка, оленину, зайцев и индеек. Божечки, как вкусно-то! Через пару часов, когда мы наелись и напились, Верд потянулся и пошёл обратно, принимать просителей. Я поплелась следом, сцепив руки и обнимая брата за живот.

— Я с тобой хочу, — сладко улыбалась я, льня щекой к его спине.

— Мешаться будешь.

— Не буду, честно-пречестно. Я буду сидеть тихо, как мышка.

— Ты и тихо — две несовместимые вещи.

— Ну чего ты? Я же соскучилась, — я плотнее обвила его руками. — Я хочу с тобой побыть, братик.

Он вздохнул и промолчал. Собсна, это означало, что он как бы тоже соскучился, но при Ренуаре показывать этого не будет, ибо нефиг. В зале Верд расположился на троне, а я рядышком, на месте леди. И так как накушалась я очень вкусно, меня потянуло спать. Я легла головой брату на плечо и закрыла глаза. И стало мне хорошо. Меня даже мурлыкать потянуло. Правда, едва в зал вошёл первый проситель, как Верд шустро посадил меня прямо и всем видом показывал, что внимательно слушает, а я тут просто так рядом сижу, погреться зашла. Спустя час в зал вошла мать. Я сначала её даже не узнала. На фоне отца она всегда выглядела очень худой, а сейчас выглядела ещё и постаревшей. Она возможно не любила, но глубоко уважала папу, и горе утраты отразилось морщинами на её лице.

— Верд, — заговорила она холодным и всегда неприятным мне тоном. — Скажи, что стражники обознались, и твоя сестра не… — она заметила меня. — С… София?

— Она самая, — спокойно ответила я.

Мать рассматривала меня не больше минуты, после чего властно подняла голову и слегка прикрыла глаза.

— Где ты была?

— Тебе всё рассказать?

— Будь столь любезна.

— Короче! — оживилась я, вскочив на своём месте. — Я прыгнула в портал и оказалась в соседнем измерении, а там время и правила существования другие, ну и короче я там скентовалась с парой хороших человечков, они пустили меня к себе пожить, а потом я нашла демона, мы спасли ещё одного, а потом появился третий, а ещё меня утянуло в другой параллельный мир, а потом…

— Так, достаточно, — остановила меня мать, вскинув руку. — Теперь назови мне хоть одну причину, по которой я не должна наказать тебя за твой побег.

— Я… я… я просто…

— Отлично. И где он?

— Кто? — не поняла я.

— Где твой бастард? Где мужлан, с которым ты убежала? Можешь не прятать, я всё равно найду.

— Господи, мама! Ребёнка вообще-то девять месяцев вынашивают, а не полгода, тебе ли не знать!

— Ты дерзишь мне?!

— Вроде ещё нет.

— София, — она стремительно подошла ко мне и взяла за плечи с такой силой, что мне показалось, будто там сейчас треснут кости. Мать злилась. — Ты сбежала, бросив жениха и свой народ. Ты хоть на секунду можешь представить, как ты нас опозорила? Отец весь извёлся, пока тебя искали, а ты…

— И именно поэтому ты вышла замуж за дядю! — не выдержала я, отпихнув от себя её руки. — Знаешь что?! Не тебе меня упрекать!

— А кому ещё?! — она занесла руку для пощёчины.

— Ты предала папу! Ты не лучше… ты даже хуже меня!

— Сейчас же замолчи, наглая девка!

Её ладонь неслась к моей щеке, как её остановил Верд. А я уже испугаться успела. Брат отвёл меня за себя, а сам стоял перед матерью.

— Матушка, пожалуйста, не надо её бить.

— Ты не слышишь, что говорит твоя сестра? Ты, может быть, заболел, Верд? — она бережно взяла его лицо в руки. — Она только что сказала…

— Я слышал, что она сказала. И нет, я вовсе не заболел, — он отпрянул от неё. — София только вернулась, не бей её.

— Она совсем совесть потеряла! Ты не понимаешь, что она свела отца в могилу?!

Мне аж сердце кольнуло от этого, а дыхание перехватило. Верд это услышал и взял меня за руку, продолжая держать за своей спиной.

— Отца в могилу свело вино и пожар. Но не родная дочь.

— Верд!

— Я лорд, — властно сказал он. — И я приказываю, не сметь бить мою сестру.

Мать молча посмотрела на него. Затем на меня.

— Конечно. Милорд. — сухо сказала она, развернулась и пошла к выходу.

Дверь захлопнулась. Брат же повернулся ко мне и взял за щёки.

— Только не плачь.

— Она… она… эт-это не я!

— Я знаю, что не ты. Конечно это не ты.

— Я любила… почему она… она же…

— Чшш, — Верд обнял меня и стал ласкать. — Ты же знаешь мать, пожалуйста, не нужно плакать. Успокойся, слышишь? Я, Каин, все знают, что ты последняя, кто мог бы быть виновен в смерти отца.

Я шмыгнула носом и закивала, утыкаясь в грудь брату. Он усадил меня на моё место и поцеловал.

— Воды дать?

— Не надо, — я вытерла слёзы. Глубоко вдохнула. — Я в-в порядке.

— Умница, — Верд убрал мои волосы за ухо и заметил кулон. — Откуда это? Не помню, чтобы у тебя был такой.

— Отец хотел подарить… Ренуар передал, — коротко сказала я.

— Красивый. Возможно, поэтому мать так к тебе относится.

— Потому что у меня украшений больше? — фыркнула я.

— Потому что отец любил тебя сильнее, чем её.

— А вас с Каином типа нет!

— Мы сыновья. Нас он любил по-другому. А ты единственная дочь, да ещё и младшая. Если честно, я порой… я даже завидовал тебе.

— Ты? — изумилась я. — Мне? Почему?

— Как-то раз, ты наверное уже не помнишь, в детстве меня отругал Ренуар, и я хотел пойти пожаловаться папеньке. И я нашёл его на конюшне. Он усадил тебя на своего коня и пытался научить держаться за уздечку. Ты что-то бубнила и не хотела сидеть на месте. Отец куда-то отошёл, а тебя увидел конюх. Он плохо видел и часто путал меня с Каином или детьми кухарок. И тебя он принял за дочь кузнеца. Конюх живо спустил тебя и принялся ругаться. Ты испугалась и заплакала. Тогда пришёл отец и… — Верд задумчиво улыбнулся. — Он рявкнул на конюха так, что у того аж седые волосы появились. Взял тебя на руки, залез на коня и поехал куда-то. В город, кажется. И тогда я понял, что за меня он ещё никогда так не орал. Он только смеялся, когда я говорил, что Ренуар ругал меня или давал подзатыльники. Смеялся и гладил по голове. Но никогда не орал на него.