Софа умилительно улыбнулась.
— Чьё мнение тебе важнее: моё, или мамы?
— Твоё конечно.
— Тогда не волнуйся так, — она чмокнула меня в нос. — Мне ты таким очень даже нравишься. Разве для нас с тобой полнота не естественна?
— Наверное, — промямлил я. — Я тебе честно нравлюсь?
— По, я тебя и твой животик обожаю.
— Правда?
— Да. Он такой красивый, кругленький, мягкий, пухленький и приятный. Вдобавок, очень тёплый и пушистый.
— Хех… не зря он моя гордость… — засмущался я.
— Конечно не зря, — Софа легла на кровать, обнимая мой живот и прижимаясь к нему своим беременным пузиком. — Ох, По, ты поправился?
— Есть такое.
— Ты ж мой хорошенький, — улыбнулась она. — Ты такой красивый с твоим белым круглым животиком.
— Ты красивее, — я поцеловал её, поглаживая пузечко. — Тебя не тошнит?
— Нет, я в порядке. Давай спать, мой пухленький? я очень устала.
— Конечно, моя булочка. Доброй ночи.
Софочка зевнула, уткнулась мордочкой мне в плечо и вскоре заснула. А я смотрел на неё и улыбался. Я тебя люблю, моя милая пухленькая панда.
Прошло несколько месяцев. У нас с Софой родился сын. Родился он несколько дней назад, и мы дали ему имя Линдор. Боже мой, какой же он хорошенький. Такой маленький, беззащитный, такой милый. Когда Софочка показала его нашим друзьям, то Тай Лунг многозначительно посмотрел на Тигрицу и сказал:
— Давай тоже детей заведём?
— Зачем? — изумилась та.
— Чего у панды есть, а у меня нет? Я про По, Софочка, не про тебя, — пояснил барс, дабы Софа не возмутилась, на всякий случай.
— Завидуй молча, — сказал я, взяв сына у пандочки, ибо ей нужно было поесть. Линдор чуть захныкал, на что я стал его укачивать. — Чш-чш-чш, это папа, тише, маленький.
— Это слишком мило, — пискнул Богомол, смотря на меня. — Ты так аккуратно его держишь своими лапами.
— А что у меня с лапами не так?
— Они как… — начал было Обезьяна, но замолк, видя гневный взгляд нашей мамы-панды. — Ничего, нормально всё.
Линдор вздохнул и стал рассматривать меня. Я умилительно на него смотрел, и чмокнул в лобик.
— Сыночек, — прошептал я, гладя его по щёчке.
— Дорогая, нам срочно нужен ребёнок, — не унимался Тай Лунг, приставая к Тигрице. — Я тоже хочу с ним сюсюкаться и играться.
Воительница притянула его к себе и что-то прошептала на ушко. В следующий миг барс наклонил её над полом и начал жадно целовать.
— Не съешьте друг друга, — буркнул я, отворачивая ребёнка. — Не смотри, сынок, тебе рано такое видеть.
— Когда наши дети станут достаточно взрослыми и овладеют кунг-фу, мой сын станет самым великим воином, и…
— Твой? — переспросила Гадюка.
Все уставились на Тигрицу. А Тигрица отвесила Тай Лунгу хорошую такую затрещину, впечатав в стену, и сказав:
— Трепло пятнистое.
— Я тебя тоже люблю, — промямлил он, падая на пол.
В общем, у них тоже должен был родиться ребёнок, и за разгляшение секретной информации Тай Лунг был послан далеко и надолго. В деревню за яблоками. У меня же снова захныкал Линдор. Софа взяла его на руки и принялась успокаивать и кормить.
— Чшш, всё-всё, мой мальчик, мамочка рядом. Мама с тобой.
Я смотрел на жену и сына и тихо радовался. Внутри было такое блаженное чувство спокойствия, умиротворения и семейного счастья. И даже некая грусть. Мне не говорили «мамочка рядом» или «мама с тобой», несмотря на папину любовь мне всё равно не хватало мамы. Я вижу, что она есть у моего сына, и я даже немного завидую ему. Но я рад, что он не будет расти без матери. Линдор накушался, и сытый задремал. Софочка поцеловала его в лобик, бережно укачивая и вытирая щёчки от капель молока. Затем она увидела, как я на неё смотрю.
— Всё хорошо? — спросила она ласково.
Вместо ответа я обнял её, вдыхая сладкий запах шерсти. Она пахнет молоком, пирогами и мёдом. Тёплая, мягкая, ласковая. Хотелось оберегать её всеми силами души. Она для меня больше, чем любимая женщина. Она мать моего сына. Мама, которой не было у меня, но которая есть и будет у Линдора. Наверное, в глубине сознания я буду относиться к Софе, как к своей матери. И дорожить ею вдвое сильнее.
— Я тебя люблю, мама-панда, — тихонько улыбнулся я, обнимая её и смотря на спящего сына.
