— Я никогда не была с мужчиной.

Я задумался. Я смотрел на неё и пытался понять, лжёт ли она. Она очень… я не знаю, как это назвать. Но это что-то в её внешности заставляло меня чувствовать нечто странное внизу брюшка и желание ласкать её.

— Ложь? — сказал я. Мне кажется, она нравилась многим мужчинам.

Софа вздохнула и отпила. Так это правда?

— Почему? — изумился я.

— Так вышло, — пожала она плечами. — Давай, теперь ты.

— Но ведь ты такая… такая…

— Если я кажусь такой тебе, это вовсе не значит, что все меня такой видят. Каждый видит то, что хочет.

Я вздохнул. Затем сказал:

— Меня никогда не целовала женщина.

— Ложь! точно ложь!

Я усмехнулся. И отпил. Софа же выкатила глаза.

— Но… стой, а мама?

— У меня нет мамы.

— А… оу… и ты рос без материнской любви и ласки?

Я кивнул.

— Мне всегда хватало папы, но… если честно… я никогда не понимал, где моя мать. Он как-то раз сказал, чтобы я об этом больше никогда не заговаривал. Я и вот. Но наверное, мне бы хотелось, чтобы она у меня была.

Софа сочувственно на меня посмотрела. Затем придвинулась и обняла. И улыбнулась.

— Всё понять не могу, как у демона могло родиться такое чудо? Думаю, ты один в один твоя мама.

— Наверное, — немного засмущался я. — Папа и я вообще не похожи.

— Не удивительно. Было бы странно, если бы демон был таким милым златовласым и голубоглазым лапочкой.

— Это так смущает… и так приятно, — промямлил я, утыкаясь Софе в плечо.

— Какое же ты солнышко, Рафи, — сказала демон, и, прижав меня к себе, мягко, но ощутимо поцеловала в щёку. — Тебя невозможно не любить.

Я сильно раскраснелся. Затем взял рыжую в охапку и обнял крыльями, руками прижимая к себе и дыша ей в щёчку.

— Тебя тоже, — тихо сказал я.

Софа ерошила мои волосы, нашёптывая мне ласковые слова и поглаживая большой животик, в котором урчало, ибо из-за того, что мы долго играли, я много съел и выпил. В какой-то момент она подняла голову, смотря на небо, и сказала:

— Я пойду, проверю кое-что, и вернусь. Посидишь?

— Хорошо, — кивнул я.

Она улыбнулась и ушла, скрывшись за деревьями. Я же держал в руках бутылку и улыбался. Она такая хорошая, такая замечательная… мне кажется, я… я полюбил её. Раньше я никого не любил кроме папы, но я понимаю, что это точно любовь.

Раздался шорох. Затем шаги. Я встал было на ноги, чтобы сказать Софе о выводе, к которому пришёл, и замер. Передо мной стоял отец.

— Ох, наконец-то! — сказал он, хватая меня за плечи и обнимая. — Рафи, сынок, какое счастье!

— Папа? — ошалел я. — Но ты… но как… как ты меня нашёл?

— Очень просто. Я почувствовал, как твоя аура удаляется от дома, и по её следу нашёл тебя.

Мне стало стыдно.

— Папа, извини меня, я…

— Идём домой, — сказал он строго, взяв моё запястье. — Там поговорим.

— Нет, отец, стой! — упирался я. Затем я взял его ладони, улыбаясь. — Снаружи мир так прекрасен… тут цветы, звери, птицы, люди… и ещё у меня подруга появилась.

— Подруга? Вот эта? — он пихнул плакат с личиком Софы мне в грудь. — Воровка и дикарка? Мм, как я счастлив.

— Нет, она хорошая. Она такая добрая, заботливая, и… по-моему… — я чуть засмущался и немного улыбнулся. — Мне кажется, я ей нравлюсь.

— Ты? Ей? Рафаил, ты шутишь? — отец взял меня за бока. — Это преступница, и чем, скажи на милость, ты мог ей понравиться? Наивностью? Глупостью? Или лишним весом? — он похлопал меня по животу, заставив себя стыдиться и втянуть брюшко. — Раф, пожалуйста, не упрямься. Идём домой.

— Нет, — сказал я, смотря в золотые глаза отца.

Он наклонил набок голову. Ухмыльнулся.

— Нет? О, конечно, как скажешь. Ты же у нас знаток всего и вся, как я мог забыть?

— Папа…

— Раз уж ты намерен сбежать, то не кажется ли тебе, что для начала нужно вернуть воровке одну вещь? Эту, например?

Отец вынул из-за пазухи амулет. Я невольно ахнул. Он его нашёл.

— Откуда ты…

— Ты же ей веришь, и в женщинах разбираешься. Тем более, в ворах. Давай, — он всунул мне в руки амулет, — отдай его ей. И посмотри, как она в ту же секунду сбежит.

— Отец, умоляю…

— Я пытаюсь уберечь тебя. Не дать страдать сердечными муками, а собственный сын говорит мне, что его любит дикарка! Пойди, проверь её. И только попробуй потом сказать, что я не предупреждал.

Он взмахнул чёрными крыльями и умчался в небо. Я же сглотнул горечь в глотке, запихнув амулет в карман и сев перед огнём. Я впервые видел его таким сердитым. Я люблю Софу, она прекрасная, но… но что, если папа окажется прав?

— А вот и я! — раздался голос Софочки. — Ох, ты чего такой грустный? Что-то случилось?

— Я так… задумался, — тихо сказал я, вытерев слезинку с щеки и повернув к демону голову.

Она неловко улыбнулась.

— Пойдём, кое-что покажу.

Она протянула мне ладонь. Я сглотнул. Тихо шмыгнув носом, я взял её за руку и пошёл туда, куда она вела. Мы прошли по тропинке, перешагнули пару сваленных деревьев, и оказались на небольшой полянке. Тут летали светлячки, полянка была как бы огорожена свисавшими лианами и ветвями. Здесь цвёл папоротник. Огромный красно-золотой цветок пышно раскрылся среди зелёных больших листов.

— Как красиво, — сказал я, зачарованный этой мирной и спокойной идиллией.

— Говорят, папоротник цветёт раз в году. И если увидеть его цветок, то вскоре встретишь любовь всей своей жизни, и вы навсегда станете неразлучны, — сказала Софа, поглаживая пальчиками лепестки цветка. Затем она подняла к небу голову и улыбнулась. — Смотри скорей!

Я посмотрел на небо. По нему стрелой промчалась звезда. Затем вторая, третья, седьмая, двадцатая… звездопад. Самый настоящий. В книгах он был изображён всего одной летящей куда-то звездой, а их так много… и так красиво… Видя моё восторженное лицо, Софа засмеялась и повалила меня и себя на траву. Мы лежали рядом, держась за руки, между нами цвёл папоротник, а над нами сияло бескрайнее небо, по которому куда-то мчались звёзды, унося прочь плохие и печальные мысли. Дух захватывало от того, насколько это было прекрасно. Я глянул на папоротник. на Софу. Затем повернул к себе её лицо, держа за щёчки.

— Спасибо, что ты свалилась в мою башню с неба, — сказал я.

— Пожалуйста, ангелочек, — улыбнулась она, гладя мою щёку и придвигаясь.

Падали звёзды. Цвёл папоротник. А на лесной полянке сидели Софа и я. Демон притянула меня к себе и поцеловала. Горячо, нежно, прямо в губы. Я терялся и краснел, и всё же не отпирался. Я хотел, чтобы это продолжалось, и целовал в ответ. Первый поцелуй навсегда останется в моей памяти. Потому что он случился в первый день моей свободы.

====== Ложь? ======

Софа отпрянула, смотря мне в глаза и поглаживая по щеке. Она улыбалась.

— Я… Соф, слушай, мне кажется, я…

— Чшш, — она прильнула ко мне, давая себя обнимать. — Не говори ничего.

Мы легли на траву, обнимаясь и прижимаясь друг к другу. Демон дышала мне в шею, обнимая и нежно поглаживая руками по бокам. Мне, если честно, очень нравилось, и не хотелось, чтобы она переставала меня трогать и ласкать. Мы долго молчали, лёжа рядом и смотря на падавшие звёзды. В какой-то момент я коснулся рукой амулета. Сглотнул. Софа плотнее прижалась ко мне, умиротворённо дыша и немного улыбаясь, поглаживая мне низ живота.

— Софа, — позвал я.

— М? — она повернула ко мне голову.

— Послушай, я хотел… спасибо тебе.

— Да не за что, — улыбнулась демон, скользнув ладошкой мне под живот и немного примяв, от чего у меня вырвалось постанывание. Я выпятил брюшко, даваясь себя гладить. — Ох, иди ко мне.

Она поднялась надо мной, массируя мне животик. Я смотрел на неё, постанывая и прижимаясь.

— Я ещё кое-что хотел сделать, — сказал я, накрыв её руку на животе своей.

— Я тебя слушаю.

— Ты мне очень нравишься. Ты мне нужна.

— Рафи…

— Я не хочу тебя шантажировать… на, — я вынул из кармана амулет и протянул демону.