Но нет: мы просто соберёмся и поорём! Без программы, без вразумительных требований, просто перегородим проезд и начнём громко жаловаться. Будто кто-то придёт и пожалеет.
Как можно понять, чувства, транслируемые собравшимися, и сама их стачка вызывали у меня сложные и противоречивые эмоции.
Одна часть обоснованно злилась на тех, кто довёл людей до такого состояния, и сочувствовала пролетариям, кои не добьются справедливости. Осознание, что я защищаю в том числе и такую Империю, тоже не добавляло радости. Как не добавило позитива и понимание, что ничего с этим поделать я не могу. Точнее, я могу влезть в конкретно эту забастовку и попытаться что-то изменить, с риском сделать хуже, а также гарантией подставиться под пристальное внимание Сайкю, Онеста и прочих. Но что бы в итоге ни получилось, в глобальном плане это ничто.
Тёмная же сторона, сроднившаяся с холодом тейгу, которую разбередила не имеющая достойной цели злоба на неугодное положение вещей и собственное бессилие его изменить, извратила праведный гнев меня-Виктора, и теперь пренебрежительно кривила губы, глядя на это безвольное стадо, что само позволило обращаться с собой как со скотиной.
«Глупые, слабые, безвольные. Даже перед лицом медленной смерти не способные действовать вне толпы… а в толпе единственное, что могут — громко блеять или устроить погром непричастным — таким же, как и они сами, трудягам. Н͈̘̖̳̭͢и̡̮ͅзш͙͖̯̪̣͢и̢͇̟͖е̨̯̰͚ с̡̝̙̘у̡͇̤щ̧͙̩͙̮е̨͈͖͓с̧̖̠͈т̧͎͉̠в͓̖͢а̢̗̲̩̲.̢͇̪͉ Ч̨͓̩̙е̡̮͔͕̱рв̡̗̬͚и̡̤̫͔͉.͎̬̜̙͎͢ П͉̰̭͢и̧̥͎͉щ͙̮̬͉̰͢а̢̳̩!», — назойливо шептало нечто на задворках сознания.
Заключённая в артефакте сущность традиционно стремилась свести любое негативное чувство к ненависти и желанию уничтожать, безадресному, равно направленному как на виновников, так и на жертв, сочувствие к которым и вызвало злость на несправедливость.
«А чем ты от них отличаешься? — ехидно хмыкала основная личность над мыслями, навеянными демоническим артефактом. — Пока не дошло, что загнали в угол — тоже исполняла приказы и надеялась… На что?
Все мы, людишки, — слабаки и дураки, просто каждый в своей области».
Как часть личности воспитанницы Отряда Убийц, которой внушали трепет перед императорской семьёй, отошла в тень при общении с малолетним правителем, чтобы испытываемый трепет не повлиял на способность трезво мыслить, так и сейчас я-Виктор, со своей бесполезной и бездеятельной жалостью, отправился на задворки сознания, прихватив с собой наиболее радикально-кровожадную грань меня-Куроме. Ну, а холод, вновь поселившийся в груди после начала второго этапа синхронизации и навеянные им желания с эмоциями, встретили отпор со стороны всех граней личности и мало что могли сделать для подчинения носителя.
Прошли те времена, когда внутренний диссонанс мировоззрений болезненно рвал душу и грозил целостности разума. Ныне данная особенность не способна на нечто большее, чем порча настроения, а в некоторых ситуациях может даже пригодиться. Как, например, давление тейгу, разбудив неприязнь к «ничтожным» митингующим (тварь в мече и к участникам детского утренника ненависть нашлёт, только дай ей повод и возможность!), помогло взглянуть на ситуацию с разных сторон.
Люди. Они — мы — по большей части просто рабы обстоятельств. Эти загнанные по маковку в дурно пахнущую субстанцию недобунтовщики, оказавшись в иных условиях, и сами с радостью бросятся выжимать соки из попавших к ним в зависимость бедолаг. С другой стороны, злокозненные эксплуататоры могут являться неплохими (на общем фоне) мужиками, которые просто вынуждены играть по установленным правилам. Да и воспитание с влиянием общества, в том числе и семьи, не стоит списывать: жена хочет выглядеть не хуже заклятых подруг, детям тоже необходимо хорошее образование, одежда, деньги на карманные расходы и прочее.
Можно немного улучшить условия, воспользовавшись упомянутыми мной недорогими средствами, но только попробуй средний фабрикант (сомневаюсь, но — а вдруг?) по-настоящему играть в бизнес с человеческим лицом, взявшись за улучшение ТБ и остального, как его тут же начнут пилить домашние, недовольные падением уровня доступных средств. Да и в обществе не поймут, не говоря уже о том, что конкуренты с радостью сожрут ослабевшего соперника.
Глупо упрекать людей за то, что они играют по установленным правилам, и ещё глупее их за это ненавидеть. А попытка бороться с несправедливостью, находясь в рамках игры и не пытаясь посягнуть на её правила — попахивает совсем уж идиотизмом. Или злонамеренным желанием использовать доверчивых дураков в своих интересах.
Болото. И я, впрочем, как и моя пламенная революционерка-сестра, не в силах его изменить. Не в одиночку. И даже не малой группой. Потому как, сколько камней в него ни кидай, сколько нехороших богачей и чиновников ни убивай (хоть Кокэя, хоть самого Онеста!), эта трясина булькнет, вздрогнет… и успокоится. Вон, прошлый Император попытался изменить систему к лучшему, и даже не сказать, что совсем безуспешно — школы и больницы открылись с его почина, поддержанного премьером Чоури. Но как только реформатор с женой благополучно «заболел», все разом заглохло.
А почему? Потому что они пошли против системы, за изменение которой, по-хорошему, и стоило браться в первую очередь. А так-то ни старая аристократия, ни новая, ни даже неблагородная буржуазия не желали реформ. При этом правитель не смог найти точку опоры, вот и не взлетели его начинания. Народные массы, конечно, прошлого Императора любили, но при всей своей многочисленности имперское простонародье слишком аморфно и разобщено, чтобы учитывать его в серьёзных раскладах. Все «народные» телодвижения традиционно оканчиваются бестолковой шумихой, пусть даже иногда масштабной и кровавой. Вряд ли они смогут самоорганизоваться без влияния со стороны; скорее уж, пойдут по пути террора, который прост и результативен в короткой перспективе, но практически бесполезен и даже вреден в перспективе длительной.
Зато если в противовес Палате лордов создать какой-нибудь Народный совет, пусть даже на правах ни на что не влияющей говорильни… Такой центр кристаллизации очень быстро обрастёт мясом, превратившись в удобный инструмент для противостояния с существующими силами. В среднем выходцы из крестьян и бедных горожан плохо образованны и глупы, но их очень много — соответственно, и исключения составляют приличное число. Значительная часть которого сочувствует или явно поддерживает революционеров. То есть данным ходом можно убить сразу двух зайцев: создать себе опору и отнять часть поддержки у бунтовщиков.
Разумеется, такие заигрывания довольно опасны: можно, наоборот, взрастить рупор и главный локомотив движения революционеров — не говоря уж о том, что в нынешней ситуации задумку зарубят на стадии идеи. Однако ввиду грядущей бури последнее затруднение вполне устраняется привычными для убийцы и начинающей заговорщицы методами. Ну, а для решения проблемы революционеров просто нужно тщательно фильтровать «народно выбранных» представителей от слишком амбициозных и радикально настроенных. Да и революционеры, которые пытаются действовать политическим, а не силовым путём — вполне удобны для моих целей.
Радикалов, впрочем, тоже имеет смысл использовать. А после, когда вся эта сомнительная публика станет мешать, её можно повторно почистить. Особенно сие будет удобно, если заранее разведать все их норы и каналы связи… или даже создать их.
Нужно приказать своим людям подкинуть интересную мысль членам фракции либералов, которым такое будет интересно, а также подыскать несколько живых марионеток-политиков или создать парочку своих заготовок под «народные» партии. Пусть Счетовод подумает, как проще это реализовать. Тем более, что до определённого этапа нам даже не нужно их контролировать. Пускай члены Совета лордов подхватывают идею, пускай забирают себе рычаги управления новым политическим инструментом или пытаются извратить затею до неузнаваемости. Пускай! На первых порах новый политический орган или даже просто идея его существования, поселившаяся в умах людей, уже одним своим наличием сыграет на руку моим замыслам…
