Издалека, Светочка, издалека!

Шеф не всегда такой добрый, чаще задерживает перед важными переговорами или процессами по слиянию компаний. Но если отпускает – нужно пользоваться возможностью без вопросов.

И я пользуюсь ею, чуть ли не вприпрыжку домой бегу. Как раз у меня будет больше времени на отдых перед сменой. Сегодня вечер второго размера. Моего размера. Народу набегает не так много, но работать придется на износ. Опять будут ноги гудеть, словно по минному полю десять километров шла, зато денег потом будет немерено, если клиент попадется с баблом в карманах, а не с фигушками, как в последнее время.

Дом, милый дом. Именно эти слова повторяю про себя каждый раз, когда возвращаюсь в любимую однушку на окраине города. Да, ехать далеко до центра, но эту квартиру я люблю. Люблю ободранные обои, старую плиту, которую давно пора заменить, скрипучую кровать. Даже этот древний комод люблю, хотя сломанная верхняя полка раздражает до ужаса.

И, конечно же, обожаю маленькую мяукалку, которая встречает меня каждый вечер в коридоре.

– И тебе привет, моя масечка, – взяв пушистый комок на руки, глажу шелковистую шерстку. Клеопатра ласково мурчит и трется о щеку. – Проголодалась? Сейчас тебя покормим.

Раньше я не хотела заводить домашних животных, но голубые глазки этой очаровательной сиамской кошечки не могли бы оставить равнодушным даже самого черствого человека на свете.

Мы долго находили общий язык, договаривались, теснились на узкой кровати, но затем моя бука быстро привыкла к обстановке, к кормежке и поздним возвращениям хозяйки. Ночами ждала моего прихода у двери, как верный пес. Ласки хотела. Или вкусняшек из магазина? А черт его знает!

Мой отдых перед тяжелой работой прерывает звонок.

– Привет, доченька!

Мамочка… Как же я рада слышать твой голос! Не такой бодрый, как обычно, но гораздо лучше, чем вчера.

Несколько лет назад у мамы обнаружили рак желудка. Врачи заверили, что диагноз поставлен вовремя, необходимо лишь качественное лечение, которое предоставляют в Израиле. Сколько она уже там? Кажется, целую вечность, а я даже не могу поехать проведать ее – из-за нагрузки на работах. Зато интернет и современные технологии помогают поддерживать связь на расстоянии.

– Как ты себя чувствуешь? – тут же спрашиваю я.

– Отлично, если бы эти евреи не пичкали меня всякой хренью! Куда ты мать отправила?

Как всегда, возмущается. В последнее время претензий стало гораздо больше. Мама прекрасно понимает, что химия необходима для выздоровления, но все равно часто жалуется на побочные эффекты. И на врачей. И они на нее, кстати, тоже.

– Доверься профессионалам. Эти люди помогут тебе выздороветь.

– Они скорее меня в могилу сведут, чем вылечат! Ну, ладно. У тебя все хорошо?

– Да, все отлично, – весело отвечаю я, хотя в горле застрял огромный ком.

Не говорить же матери, что начальник практически каждый день трахается с новой клиенткой, а мне приходится прятать его от предыдущих пассий, или что мне смену в стриптиз-клубе танцевать. Об этой работе вообще молчу. Вряд ли она будет в восторге от моего самопожертвования.

– Я очень скучаю, мам, – тихо шепчу в трубку.

– Моя девочка, я тоже скучаю. Скоро мы обязательно встретимся, не переживай. Кстати, доктор на днях операцию назначит.

Отлично. Заодно он точно скажет, сколько все будет стоить. За время маминого отъезда я накопила немаленькую сумму. Должно хватить. Надеюсь на это, по крайней мере.

– Мне на процедуры пора. Я люблю тебя, Светочка.

– Я тоже люблю тебя.

Мы закончили разговор. В груди неприятно давит. Так всегда происходит после разговора с мамой, но я к этому привыкла. Всего лишь временные трудности. Она в скором времени поправится, и мы заживем спокойно и счастливо.

Я наконец-то смогу уйти из стриптиз-клуба и подумать о перспективах на основной работе. И о личной жизни в кои-то веки вспомню. Еще немного, и все наладится, нужно лишь верить.

Родной клуб встретил тишиной. Софиты не светили в разные стороны радужными бликами, оглушающая музыка не давила на барабанные перепонки посетителям, даже девочки не репетировали начальный выход.

Только добрый и душевный бармен стоял на обычном месте и протирал стаканы. Хотя Витек всегда на посту, сколько бы часы ни показывали. Будет зыркать на девчонок и пускать слюни. Извращенец белобрысый!

Мимоходом здороваюсь с Витьком и, зайдя в гримерку, усаживаюсь на свое привычное место перед зеркалом. Девчонок пока что нет, в помещении совсем пусто и тихо. Неужели я умудрилась раньше всех явиться на работу? Обычно все происходит с точностью до наоборот. То на основной работе задерживаюсь, то еще какой форс-мажор. В общем, все от Антона Борисовича зависит. Главное, чтобы никто не узнал об опоздании. Я не на особом счету, как Буфера, смены отрабатываю от и до.

Помню, как пришла сюда в первый день. Все казалось таким чужим и непонятным. Атмосфера Мулен Руж, запах алкоголя, денег и похоти, сальные взгляды на самые стратегические места твоего тела. Все было непривычным. О моем первом выходе на сцену можно вспоминать чуть ли не со слезами на глазах. Стыдобище!

Но это уже в прошлом.

Сегодня, буквально мгновением раньше, я прошла мимо скромного зала с тремя шестами сбоку и главной сценой с равнодушием. Как будто так и надо. Привычно, что ли.

– Привет, Светик. Готова к смене? – подкравшись сзади как профессиональный шпион, интересуется Лизка. Ну и коза! Я чуть заикой не сделалась, а она еще и глумится.

– Ага, с тобой подготовишься. Репетировать когда будем?

– Шеф сказал, сегодня без кордебалета. Людей мало.

Без начального выхода? Мы редко приступали к танцу поодиночке, но, если такой день наступил, значит, наш пончик лично придет поглазеть на нас да слюнки попускать.

«И приват заказывать сразу с двумя девчонками, включая меня».

Фу! От этой мысли тошнота к горлу подступает. Надеюсь, мои предположения не оправдаются, не хочется мне сегодня перед боссом грудью трясти. Да и вообще, никогда перед ним не хочется ничем трясти!

– Ты чего, Светик?

– Да ничего, забей, – отмахиваюсь от коллеги, завершая яркий макияж прирожденной шлюшки с Ленинградки. Ведь со сцены накрашенные в один слой ресницы мало кто увидит, а вот подводку, тени и яркие губы… Клиенты всегда ценят яркую красоту. Да-да, девочки, слова о естественной красоте полная хрень! Не ведитесь!

– Не переживай, Дмитрич и пальцем никого не тронет.

Ага, конечно! Пусть она это скажет моим незажившим синякам, которые я получила, когда пыталась освободиться из его жирных лап! Или Алине это предъявит, когда та придет на смену.

– Постараюсь, – лишь одно слово срывается с моих уст.

Скоро подошли и остальные девочки. Сексуальные и прекрасные нимфы на сцене и болтливые хохотушки за кулисами. Вообще, коллектив у нас сложился дружный. Всем нужны деньги: кому-то на лечение, кому-то на хлеб. Однако личные проблемы оставлялись за пределами клуба. Никто никого не осуждал, мы все в одной лодке с одним горем.

И с этим никто ничего поделать не может…

Вторник. День второго размера. Но я бываю здесь чаще: и во вторник, и в среду, и в четверг, когда есть лишняя возможность заработать чуть больше. Если не танцую, то сижу с клиентами в зале, предлагаю приват, очаровываю так, что они оставляют здесь целое состояние.

Растяжка в юности сделала свое дело. И продольный, и поперечный шпагат, и складка, и бабочка. Я выгибаюсь на шесте в какую угодно сторону. Если бы не то падение, блистала бы сейчас не на шесте, а на чемпионатах мира.

Я уже готова к выходу и пытаюсь собраться с духом. Со стороны все выглядит легко: выйти, покрутить попкой, уйти. Нужно отбросить стыд, забить на стереотипы, показать этим импотентам высший класс и отправиться домой.

Дмитрич уже спустился, чтобы посмотреть на нас. А я так и знала, что мимо он не пройдет! Вон усаживается в VIP-ложу своей необъятной задницей, облизывается, как кот на сметану.