Вся эта чушь, которую показывают в фильмах: полицейский взламывает машину, выдёргивает провода из-под приборной панели и с лёгкостью заводит тачку без ключей, в реальности не работает. Современные машины полностью защищены от подобных взломов и, если ты не крутой взломщик, у тебя вряд ли получится сдвинуть авто с места без электронного ключа. Нужно уходить и придерживаться изначального плана – топать пешком, стараясь не попадаться никому на глаза, но этот проклятый кроссовер не даёт мне покоя.

Я рискую. Выбираюсь из укрытия, оглядываюсь по сторонам и подхожу ближе. Она торжественно сверкает в утреннем солнце. Наверное, когда-то машина была гордостью для своего владельца, а сейчас это груда ненужного никому металла, и я никак не могу понять, что я здесь делаю.

Но не зря я привыкла доверять своему чутью. Похоже, судьба сегодня ко мне благосклонна. Вижу, что на водительском месте сидит человек. Вернее, он висит на ремне безопасности. Водитель мёртв. На лобовом стекле виднеется след от пули, от него словно паутина во все стороны расходятся тонкие трещины. Сразу определяю, что стреляли из снайперской винтовки и это пугает. Я опасливо оглядываюсь по сторонам, ожидая услышать выстрел, но кругом мёртвая тишина. Ни звука. Даже птицы не щебечут. Если снайпер и был поблизости, то сейчас уже ушёл.

Стараясь не размышлять над тем, кому бы это понадобилось убивать человека таким сложным способом в мире, где от законов остались лишь воспоминания, я распахиваю дверь машины с водительской стороны, предварительно задержав дыхание. В полицейском прошлом я была привычна к запахам трупов, но с тех пор растеряла весь навык. Мне не хочется сблевать утренний кофе себе на ботинки. Но, к моему удивлению, труп совсем свежий. Он ещё не начал гнить. Убили вчера, не раньше. Делаю осторожный вдох и ничего особенного не чувствую. Я мгновение смотрю на него: мужчина лет сорока, одет чисто и со вкусом, короткая стрижка, приятные черты лица, если бы не помутневшие стеклянные глаза и навеки застывшая гримаса боли, обезобразившая беднягу. Сначала я даже не понимаю, куда попала пуля, а потом вижу кровавое пятно, расплывшееся слева на груди. Чертовски точный выстрел, прямо в сердце. Мне становится не по себе. Снайпер такого уровня большая редкость среди штатских. Получается, где-то в домах прячется безумный полицейский, отстреливающий мирных граждан только для собственного удовольствия. Больной маньяк. Лучше бы этих ублюдков байкеров убивал. Нужно убираться отсюда как можно скорее.

Быстро обхожу машину. Снимаю рюкзак и ружьё и не глядя бросаю их назад, забираюсь в салон, на пассажирское сидение. Пистолет всё ещё у меня в руке. Я кладу его на колени и отщёлкиваю ремень безопасности, удерживающий бывшего владельца «порше», обыскиваю его карманы и нахожу желанный ключ, потом бесцеремонно выталкиваю труп на улицу. Он грузно падает на асфальт, словно мешок, набитый мокрой соломой. Не слишком вежливо, но я знаю: ему всё равно, а у меня нет времени на ритуалы, принятые в цивилизованном обществе. Да и где вы сейчас видели цивилизованное общество? Мир вернулся в дикое пещерное существование. Прав тот, у кого сила и пушка больше.

Мне некогда размышлять над наступившей несправедливостью, потому я прячу «зиг-зауэр» в бардачок, перебираюсь на место водителя, и пробую завести машину. К моей неописуемой радости у меня получается с первого раза. Мотор тихо тарахтит и, кажется, этот звук самое приятное, что я слышала за последние пару месяцев.

Фары не включаю, ни к чему привлекать внимание. Первым делом я блокирую все двери, оборачиваюсь и ищу глазами свои вещи. Рюкзак лежит на сидении, ружьё рядом, а прямо под моим барахлом обнаруживаются картонные коробки, доверху наполненные припасами. Похоже, парня пристрелили в тот самый момент, когда он успешно затарился провизией и собирался отвезти это богатство домой. Это большая удача, теперь мне не стоит беспокоиться о еде и можно ехать без остановок до самого замка. Думать о том, что где-то голодная семья ждёт добытчика с едой, не следует, всё это пустое. В современном мире жалость непозволительная роскошь. Снова всплывают мысли о Стефане и его семи принципах, среди которых была и помощь нуждающимся, но я довольно быстро гоню их прочь и мягко нажимаю педаль газа. Машина плавно и бесшумно трогается с места, и уже вскоре я выезжаю за пределы города, к своему счастью, не повстречав ни одного живого человека.

О покойниках или хорошо, или ничего, кроме правды. Я совсем не знала хозяина «порше», но истина в том, что этот мужик совершенно не разбирался в музыке. На жёстком диске его машины одни приторно-медовые завывания американских поп-исполнителей, а мне нужна грёбаная нормальная музыка, чтобы не уснуть. Радио уже пару месяцев не работает и потому приходится ехать в тишине. Я рулю третий час и устала как собака. Последний раз водила машину ещё до того, как началось всё это безумие. Никогда не любила дорогу и не понимаю тех, кто считает вождение развлечением. Хотя в этой тачке грех жаловаться, это тебе не старенький «поло» моего отца с механической коробкой передач.

Я проснулась в три утра, сейчас половина двенадцатого, и очень хочу спать. Глаза слипаются, и приходится прилагать усилия, чтобы не отрубиться и въехать в придорожный столб на скорости сто пятьдесят километров в час. В общем-то, быстро сдохнуть, в нынешних обстоятельствах не худший вариант, но только вот мне нужно закончить задуманное, а для этого хорошо бы сохранить целыми и руки, и ноги. Сейчас отдала бы полжизни за свой телефон и подборку тяжёлого металла или старого рока. Но смартфон с функцией определения местоположения стал слишком опасен, потому дорогой смартфон давно гниёт на дне реки, где только рыбы оценят мой музыкальный вкус.

Приходится отрезвлять, себя пощёчинами, но помогает ненадолго и чувствую к концу поездки, на моих щеках будут красоваться неприглядные синяки – рука у меня всегда была тяжёлой. За три часа лишь однажды заметила банду. Успела свернуть с дороги и затаиться. Я слышала рёв двигателей. Мотоциклы пролетели мимо на предельной скорости. Я не видела их, лежала на красном кожаном сидении, размышляя, что цвет салона удачно скрывает пятна крови её бывшего владельца, и не поднималась, пока звук не затих. «зиг-зауэр» всё это время сжимала в пальцах правой руки. Мне казалось, я не испугалась, но, когда убрала оружие обратно в бардачок, заметила, как сильно трясутся руки. Я порылась в коробке на заднем сидении и нашла там блок сигарет. Знала, что найду, ведь в бардачке хранились несколько зажигалок. Я не курила много лет. Стефан не переносил запаха табачного дыма, и когда мы стали жить вместе, я бросила эту дурную привычку. Сейчас же с лёгкостью открыла пачку и закурила. Не знаю, можно ли разучиться курить, но после третьей затяжки я закашлялась, из глаз потекли слёзы, и я выкинула остаток сигареты в окно. Табачный дым словно проник в мозг и чуть затуманил его. Приятное чувство, но оно быстро прошло, и остался лишь мерзкий привкус во рту и сильная жажда. Выпив пару глотков воды из бутылки, что забрала из дома, я нажала на педаль газа и плавно поехала дальше.

Окраины города вымерли. Здесь раньше кипела жизнь, но с приходом банд частные дома потеряли свою привлекательность. Первых рабов воровали как раз из этих уютных коттеджей с каминными трубами и черепичными крышами. Коттеджные посёлки опустели. Многие дома сожгли. Раньше я любила дорогу из города в наш замок, сейчас же предпочла бы ослепнуть, чтобы не видеть, во что превратили мою страну.

Сонливость накатывает волнами. Не нужно было курить, от этого только хуже. Начинаю строить планы в голове, чтобы чем-то занять мысли. Если всё пойдёт хорошо, то к ночи буду в замке. Когда мы покидали родовое имение Стефана пару месяцев назад, там оставался только старый смотритель Мориц и его жена Каролина. Хочется верить, что они и сейчас ещё там. Находится одной в этих каменных стенах, где ещё живы воспоминания нашей со Стефаном семейной жизни будет невыносимо. Хотя я не собираюсь задерживаться там надолго. Мне нужно несколько недель на подготовку и разведку, и они будут непростыми. Без интернета искать что-то стало намного сложнее. Придётся работать ногами, как в старые добрые времена. Ничего, я это умею.