– Фух… Вроде зашли, – я выдохнула и села обратно на ступеньку, сделав глоток тоника.

– А как мама это вообще все объяснила? – Николь села ко мне.

– «Ну, это же мой отец, как я могу его посадить? Что я могу сделать, Яна, ты должна меня понять!» – спародировала я свою мать.

– А твой папа?

– Она запретила ему трогать этого ублюдка.

– А ты кому-нибудь рассказывала еще?

– В прошлой школе сообщила психологу, – я заново закурила.

– И что?

– Ни-че-го, – выдохнула я вместе с дымом. – Психологиня послушала, и все. Как будто ничего не произошло. Мы как ни в чем не бывало ездим к бабушке с дедушкой еще на праздники. Мать считает, что это нормально. Ну, она же, типа, меня больше не оставляет наедине с ним…

– Ян, это жесть! Как ты с ней живешь вообще?

– Сама не знаю, если бы не папа, я бы реально вздернулась.

– Реально, хоть отец поддерживает. А сколько тебе было?

– Я точно не помню, со скольки лет. Примерно с пяти и до семи точно… Знаешь, в детстве я не понимала, что со мной происходит. Помню, я лежала на спине и заметила, как у меня пульсирует живот, я подумала, что это ребенок от этого урода, я просто подошла к зеркалу и била себя в живот в истерике, – я замолчала и потрясла банку, чтобы убедиться, что там не осталось больше алкоголя. Ника молча протянула свой коктейль и крепко обняла меня.

Пиликнул мой телефон.

– О, пришла! – по этажу негромким эхом стала биться об стены минорная песня. – Мне нравится. А как хоть переводится?

Я решила поскорее сменить тему.

– Спаси меня…

Я заплакала.

Утром меня ждала эсэмэска в телефоне от Миши: «Любимая, проверь почту». Я взяла со стола ноутбук и села на кровать. Мой парень прислал мне аудиофайл. «Твои зеленые глаза…» – с первой строчки я поняла, что он посвятил мне еще одну песню. Я откинулась на подушку. По всему моему телу то тут, то там пошли приятные покалывания.

Это был особенный день. Я надела самое красивое белье под школьную форму, которое купила с карманных денег. Белый кружевной комплект. Бюстгальтер с пуш-апом и трусики шортиками, они зрительно подтягивали попу. После уроков я собиралась ехать к Мише. Его родители улетели в Корею на несколько дней. Квартира и их спальня были в нашем распоряжении. Весь день я волновалась, представляла, как это все случится, в разных вариантах. Я не могла больше ни о чем думать и поэтому сбежала с математики. В автобусе я заметила, что пропустила и не сбрила маленький пятачок волос на коленке. Эти несколько черных волосков на бледной коже сильно бросались в глаза. Ничего не оставалось, как заскочить в магазин и схватить одноразовую бритву. «Блин, мне палево», – отправила я сообщение Нике. Подруга моментально перезвонила.

– А ну, прекрати, ты ведь говорила, что терять уже тебе нечего?

– Я не об этом. Я просто толстая. Я не хочу раздеваться, вдруг я его перестану возбуждать.

– Ян, очнись! Ты что гонишь? Где ты толстая?

– Не надо меня успокаивать! Ты же видела мой целлюлит на животе!

– Ты больная уже совсем! У тебя хорошая фигура! Миша тебя обожает, он тебе песни и стихи посвящает, подарки дарит. Давай так, если вдруг что-то пойдет не так, я исполню любое твое желание! Любое! Могу стащить у родаков виски!

– Не… Давай так, встанешь во время урока и признаешься в любви Пиявкину?

– Идет!

– Ты этого не сделаешь?

– Не сделаю, но не потому, что не сдержу слово, а потому, что я окажусь права и у вас сегодня романтик пройдет отлично! Ты где там вообще?

– Под его домом. Ладно… Спасибо тебе, моя хорошая. Моя лучшая подруга. Клянусь никогда не предавать нашу дружбу.

– И я клянусь. Иди уже!

Миша встретил меня бурными объятиями, от него приятно пахло мужским дезодорантом и теплым, травяным его собственным запахом. От его поцелуев в шею у меня перехватило дыхание. Я чувствовала, что он очень возбужден. Я быстро скинула кеды:

– Стоп, я на минутку…

Я быстро забежала в ванную, чтобы сбрить те жуткие волоски. Решила сразу раздеться до нижнего белья. Мне казалось, что я выгляжу нелепо. Я попыталась втянуть свой дряблый живот и по-разному натягивать трусы в поисках наилучшего положения, чтобы они врезались в мои бока хотя бы не так заметно. Все-таки лучше остаться в рубашке, чтобы прикрыться, – подумала я, и как только я потянулась за ней, дверная ручка в ванную комната задергалась:

– Любимая, ну, ты чего там?

«Ладно, в ванной окон нет, сбежать не получится», – собралась я и открыла дверь в напряженном ожидании реакции.

– Какая ты у меня красивая, – промурлыкал мой парень и обнял меня. Он начал снимать с меня бюстгальтер, но у него не получалось ловко разомкнуть мелкие крючки. – Пошли в спальню, – прошептал он мне.

Мы свалились на свежее постельное белье. Его поцелуи покрывали все мое тело, оставляя след от мурашек… Я сама расстегнула верх от белья, подставляя грудь. Я забыла о волосках, целлюлите и вообще обо всем на свете. Миша снял с меня трусики и вошел. Я так хотела его, что сразу расплылась в удовольствии. Он кончил чуть позже.

– Все хорошо? Тебе понравилось? – обняв меня, Миша пристально смотрел в мои глаза. Видно, что он сильно переживал, – это был его первый раз.

– Да, все хорошо, – я гладила его волосы.

– А почему не было крови?

– А она не всегда бывает, просто ты все правильно сделал, – прошептала я и прижала его голову к себе. Закрыла глаза и позволила одной слезинке скатиться по щеке.

Эмо-культура стала модой. А любая мода проходит. Раздражали все эти позеры в черно-розовую шашечку. Бесили малолетки, отобравшие у меня легендарный 2007-й еще до его окончания. Я уже мечтала поскорее вырасти и как можно дальше отойти от этих позорников. Я стала стыдиться всех тех, кого считала близкими и любимыми. Избегала встреч, не брала трубку. Стала одеваться гламурно, состригла ровную челку, удалила из айпада Психею, Оригами, Аматори… Кеды сменили кроссовки со стразами. Мне их выдала мама. Она радовалась, что я наконец-то выросла из неформального стиля.

И это еще не все.

Я бросила Мишу.

Почему? Да все очень просто. Не могла распознать в заботе и уважении любовь. Для меня любовь была насилием. И жизнь я ощущала через боль. Сама не осознавала этого.

Начало 9 класса.

Мне понравился блондин с голубыми глазами из 11 «А» нашей школы. Серьезный и взрослый. Я выучила наизусть расписание Артема, чтобы чаще пересекаться с ним на переменах. Обычно он ходил в компании своего друга Эдика. Мы переглядывались, они оба улыбались мне издалека, но никогда не подходили. В одну из перемен я снова поднялась этажом выше, где у них проходило обществознание. Я высматривала Артема, но по холлу бродил кто угодно, только не он. Прозвенел звонок – я побежала на свой урок. На лестнице я встретила Блондинчика. По его раскрасневшимся щекам я поняла, что он был на улице. Когда мы приблизились друг к другу, он наклонился и шепнул, чтобы я на следующей перемене подходила в курилку. Меня приятно покалывало всю скучную физику. Ника сразу заметила мое приподнятое настроение. Хотя мы уже почти не общались, после Миши, мы все еще сидели за одной партой. Она продолжала гулять с той компанией музыкантов, а я хотела найти тусу повзрослее. Теперь мы виделись только в школе, хотя Ника часто кидала мне СМС – звала погулять.

– Эй, и че ты звал меня? – крикнула я Артему в курилке. Он стоял со своими одноклассниками.

– А ниче, просто…

– В смысле? Ну ладно, я тогда пошла, – я пожала плечами и резко развернулась.

– Погоди! Ты неправильно поняла. Просто постой с нами. Куришь?

Я в ответ молча достала пачку сигарет.

– А ты с характером! Как тебя зовут?

– Яна.

– Меня Артем.

– Я знаю.

– Даже так? Хм… А пошли посидим в кафе Эдика после школы? – Артем пододвинул друга к нам поближе. Эдик был нерусский, карачаевец. Смуглый, черноволосый, с карими глазами, низенького роста и с кривыми зубами. Обеспечен, его родители держали два кафе кавказкой кухни. Строгие люди, поэтому друзей Эдик водил туда, только когда они куда-нибудь уезжали.