– Ты умрёшь, если не остановишь кровь, – снова сказал я.

Он улыбнулся.

– Я видел тебя. Говорил с тобой. Ради этого стоило жить. Конечно, здорово было бы вернуться домой и рассказать о тебе людям. Но я и так получил больше, чем ожидал.

– Ты бестолковый, – буркнул я, сгреб его в охапку и поднялся в воздух. Он сразу же потерял сознание от боли и не дёргался.

Что бы ни представлял обо мне этот жалкий бескрылый, я вовсе не был ни всемогущим, ни неуязвимым. И хоть мои раны заживали не в пример быстрее, чем его, я точно так же мог испытывать боль и истекать кровью.

Поэтому я и смог помочь ему.

Я принёс его на плато, заросшее мягкой травой, где любил отдыхать сам. Промыл его раны водой из источника, вправил как смог тонкие косточки и сделал повязки из коры росших в предгорьях белых деревьев. Так, как поступал сам, когда ранил о камни руку или ногу.

Я не испытывал к нему ничего, ни любопытства, ни жалости, но оставить его умирать на камнях показалось мне неправильным.

И раньше, бывало, я подбирал существ. Больных или раненых. Стараясь спасти их от гибели. Одни выживали, другие нет. Чаще всего мне попадались крылатые твари, птицы и ящеры. Но иногда это были горные прыгуны или даже кроффы-хищники.

Не знаю, что побуждало меня делать это. Я предпочитал не задумываться. Алой посмеивался надо мной, называя мои поступки глупой жалостью. Не думаю, что могу испытывать жалость. Но всё же какое-то чувство я испытывал, иначе зачем бы мне возиться с глупыми тварями?

Конечно, бескрылый был прав. Алой несомненно убил бы его, если бы встретил. Но не потому что жесток. Просто он не ценит жизни этих существ. Я тоже, но… иногда я помогаю им, вот и всё.

Несколько дней пролетели, как сухие листья, гонимые ветром. Время от времени я вспоминал о бескрылом и поднимался на плато, чтобы оставить ему еду и воду.

Раны его оказались чистыми и начали подживать, хотя кости, верно, срастутся не скоро.

Он не заговаривал со мной. То ли спал, то ли всё ещё часто терял сознание. За эти дни я смог толком его рассмотреть. Раньше я так близко бескрылых не видел.

Они оказались более других животных похожи на нас с Алоем. Только кожа их была куда нежнее, кости тоньше, да и весь облик тщедушнее. Рост меньше, едва мне по грудь. Ну и, конечно, у них не было крыльев. Спины их были ровными и не имели таких мощных мышц.

Зато лицо «моего» бескрылого оказалось очень похожим на моё или Алоя. Голова его чуть не втрое меньше моей, черты костистые, губы тонкие. Но, несмотря на это, схожих черт было так много, что мой гость уже не казался мне уродливым.

Я даже пожалел его. Творец поскупился, создавая этих существ. Такие хрупкие кости, такая тонкая кожа. Толкни его, он упадёт и непременно сломает себе что-нибудь. Совсем не странно, что он разбился, сорвавшись со скалы. Странно, что он вообще не рассыпался на части.

А ещё, глядя на него, я думал о его вопросах.

Я не так любопытен, как Алой. Тот наверняка встречал кого-то из других изначальных, если они существуют, конечно. Алой, возможно, искал их, я нет.

А я силён и способен передвигаться быстрее всех живых тварей под небом. Это же существо – слабое и хрупкое. Сколько времени он потратил, чтобы добраться сюда с равнин? Сезон, два, а может, и больше. Зачем ему ответы? Разве знания стоят собственной жизни?

Однажды утром я набрал ягод в распадке и принёс ему. Опустившись на плато, я увидел, что он очнулся и сидит на лежанке из веток, что я сложил для него.

Я ссыпал ягоды ему на колени и хотел было уйти, но он удержал меня.

– Не исчезай, прошу тебя.

– Перестань хватать меня, если не хочешь опять сломать себе что-нибудь, – буркнул я, усевшись на траву. – Я не знаю ничего из того, что бы ты хотел услышать.

– Тогда просто побудь рядом, – тихо попросил он. И отпустив мою руку, виновато добавил: – Прости. Наверное, я всё ещё не могу поверить в то, что вижу, поэтому так хочу прикоснуться к тебе.

Я хмыкнул, и он, осмелев, улыбнулся.

– Многие сотни лет предания о тебе передавались из уст в уста. Уже очень давно никто не видел тебя. Только золотистую тень в облаках. Может, ты, а может, просто большая птица.

– Да, я не спускаюсь к равнинам.

– Ты и в предгорьях не появляешься. Я здесь уже много месяцев, а увидел тебя, только поднявшись сюда.

– Глупо было лезть в горы, бескрылый. – Я покачал головой. – Ты не создан для жизни в скалах.

– Зато ты создан, – сказал он и посмотрел на меня. Не знаю, что я увидел в его взгляде. Восторг? Восхищение? Обожание? Никто не смотрел на меня так. Крылатые твари любили меня, но в их глазах не светился разум. А Алой… Когда-то очень давно, может, он и смотрел на меня так… но когда это было? Я уже не помню, что чувствовал тогда.

– Ешь ягоды, к вечеру, может быть, будет рыба, – буркнул я и покинул плато. Так быстро, как мог. Почти сбежал. Что-то новое зарождалось в моей душе. И это что-то беспокоило и радовало меня.

В сумерках, подлетая к плато, я увидел огонёк внизу. Бескрылый развёл костёрчик из прутьев, коры и сухой травы.

Рыбу, что я принёс ему, он пожарил, нанизав на прутик и подвесив над огнём. Я в огне не нуждался, но любил смотреть на языки пламени. Пока он жарил и ел рыбу, я сидел неподалёку и смотрел на огонь.

– Ты ведь поднимался высоко, за облака? – неожиданно спросил он.

– Да.

– Расскажи, что ты видел?

– Горы, равнины, море… – отозвался я нехотя. Этот бескрылый слишком много говорил.

– Море? – живо переспросил он. – Я был у моря. Там на берегу тоже живут люди. Они делают лодки из дерева и ловят с них рыбу.

– В море живут чудовища.

– Да. И ещё изначальные. Бат и Кхор.

– Ты их видел?

– Нет. Но люди говорили…

– Люди могли и придумать.

– Но ты ведь существуешь? И ты, и Алой. Значит, и они существуют.

– Зачем ты ходил к морю? Искал их?

– Нет, их не искал. – Он поднял голову, и в свете костра его глаза блеснули золотым. – Я всегда искал тебя, Рис. Только я не думал…

Он замолчал. И странно, вместо того чтобы радоваться тишине, я вдруг спросил: – Что не думал?

– Что так всё выйдет. – Он грустно улыбнулся. – Нет, конечно, я не мечтал быть полезным тебе, ты такой… сильный, свободный, тебе никто не нужен. Я хотел только поговорить. Узнать, что ты видел, что знаешь о нашем мире. Я надеялся, что люди не врут и ты так мудр, как о тебе говорят. Но я не думал, что ты станешь возиться со мной. Я знал, что ты добр и великодушен, но не думал, что тебе и вправду есть дело до смертных.

– Ерунду говорят твои люди. – Я почему-то разозлился. – Мне нет дела ни до кого. Мне просто… скучно.

– Вот на это я как раз и надеялся. – Бескрылый рассмеялся, а я перестал злиться. – Как выглядит мир с высоты, Рис? – снова спросил он. – Пожалуйста, расскажи мне.

– Я… не знаю, как это описать, – нехотя отозвался я. – Деревья, скалы, пустыня, всё маленькое, как будто нарисовано кем-то.

– Он круглый?

– Что?

– Наша земля, она круглая?

– Конечно. Ты что, слепой? – Я решил, что переоценил разум бескрылого. – Ты что, не видишь, как движутся вокруг неё спутники, как встаёт и садится солнце?

– Значит, она висит в пустоте?

– Не висит, а движется. – Я устал от этого глупого разговора и, в раздражении случайно шевельнув крыльями, раздул костёр, снопы искр полетели прямо в лицо бескрылому. Тот успел прикрыть лицо рукой. Измочаленный рукав его одежды тут же загорелся, но он быстро потушил его, хлопнув несколько раз ладонью.

– О, не злись, пожалуйста, Рис. – Вместо того чтобы испугаться или обидеться, он огорчился. – Конечно, я кажусь тебе глупым. Так и есть. Ведь я видел так немного. И всё то, что я знаю и видел, лишь куски, которые никак не хотят стать целым. Как высоко ты поднимался?

– Так высоко, что дышать там почти нечем, а холод такой, что трескается кожа, – сказал я, пожалев его. – Я видел весь горный массив целиком, а ещё равнины, море, пустыню, лес и степи за лесом. Одна река, что начинается здесь в горах, течет через нашу равнину и впадает в море. А вторая через лес и дальше через те равнины, что у западного хребта, чтобы там превратиться в большое озеро. Наверное, было ещё что-то, но я не помню. Я не поднимался так высоко уже очень давно.