Отворачиваюсь к дороге и высматриваю такси. Кот на руках почти ничего не весит, совсем тощий, но руки все равно затекли. Да и все тело в целом от долгого сидения на неудобном стуле и накопленной усталости – закаменело. Разминаю шею поворотами вправо-влево, повожу плечами, чтобы немного расслабить забитые мышцы. Пытаюсь не вслушиваться в разговор рядом, но все равно в голове составляю картину того, с кем она может говорить в таком ключе: от замаскированной агрессии до елейного голоска.

– С ума сойти, – говорит она с таким придыханием, что я оборачиваюсь.

На проводе точно мужик.

– Макс, зачем гондоны, когда у тебя есть ты? – вкрадчиво, но с явной злостью кидает в трубку и обрывает звонок.

Не хило она его приложила. Бывший?

– Какие же вы, мужики… – говорит, поднимая на меня свои ясные глаза.

– Гандоны? – вскидываю бровь.

– Стопроцентно латексные.

– Тогда мы точно стоим друг друга, – пожимаю плечами и снова опираюсь на столб позади.

– Мы с тобой? – хмыкает, ехидно приподнимая уголок губ.

– Боже упаси. Женщины и мужчины в целом.

– Ну конечно, – фыркает и складывает руки на груди. – И что же, есть теория на счет женщин?

– Чокнутые. Все до единой.

– Ха! – высоко и ненатурально. – Уж лучше быть чокнутой, чем распоследним…

– Гандоном? – напоминаю я, не скрывая уже улыбки.

Это гнездо лучше не ворошить палкой, я еще помню расцарапанную мелкими коготками морду, но как устоять? Уверен, мужик не был изначально таким, просто рядом с ней и святой станет Ганнибалом Лектором.

– Самокритика очень важна. Молодец, продолжай в том же духе, – насмешливо подтрунивает надо мной. – Может быть найдешь себе под стать резиновую бабу!

Вот зараза!

– У меня и с живыми неплохо складывается. А вот твою тягу к резиновым изделиям можем обсудить.

Видеть разгорающееся в ее взгляде пламя – почти кайф.

– Да пошел ты! – взрывается ровно в момент, когда у обочины останавливается автомобиль.

Я делаю шаг к машине, она таращится в телефон, не двигаясь с места. Открываю заднюю дверцу, поворачиваюсь к заразе.

– Едешь?

– Это твоя, – гасит экран телефона, кидает его в сумку.

– Даже так? – и чего удивляюсь, знал же, что с мамой больше не живет, просто сложил в голове какие-то необоснованные факты: если с мужиком своим разошлась – значит вернулась домой. – Вторая машина скоро подъедет?

– Скоро, можешь валить.

И оставить ее одну в ночи? Очень хочется, но честь не позволяет.

– Шеф, подождешь пару минут, пока девушка не уедет? – наклоняюсь в салон и прошу водителя.

– Бесплатное ожидание – пять минут, – пожимает плечами.

– Я заплачу.

Закрываю дверь и делаю шаг к занозе в заднице. Быстрей бы избавиться от нее и спокойно отдохнуть.

– Не всё рассказал мне о резиновых изделиях? – ехидно интересуется, когда я подхожу.

– Хочу убедиться, что ты не станешь жертвой маньяка. Твой внешний вид словно напрашивается.

– Интересно, чем же это? – разводит в сторону руки.

Окидываю ее длинные ноги и затянутые в офигенно узкую юбку бедра и поднимаю взгляд до лица.

– Влажная мечта Чикатило.

– Я работаю в офисе. А тебе, – тычет в меня пальцем. – Стоит проверить свои странные наклонности, я начинаю переживать за дальневосточных женщин, – снова фыркает.

Не женщина, а колючий ёж.

– Зараза, – цежу сквозь зубы. – Ну, едет твоя тачка? – спрашиваю нетерпеливо, еще немного и от голода вцеплюсь в ее шею. Заодно и избавлю себя от вечной кармы.

Она достает телефон, разблокирует экран.

– Черт, – выдыхает. – Отменил.

– Ладно, поехали со мной, от нашего дома вызовешь, – хватаю ее за локоть, она вырывается, оставляя только мимолетное ощущение от соприкосновения кожи к коже.

– Вызову снова, не парься.

– Поехали, говорю. Я тут куковать с тобой еще полчаса не собираюсь. Я голодный и злой, и лучше тебе меня сейчас не провоцировать, – проговариваю еле слышно.

Она игнорирует, тычет пальцами в свой телефон. Точно перекушу сейчас кому-то сонную артерию и пошло оно всё лесом, прости мама, твой давний наказ не смог выполнить.

– Да блин, – раздраженно выключает смартфон. – Поехали, свободных машин нет.

Шагает мимо меня, громко стуча каблуками по асфальту, даже не притормаживает, чтобы дождаться. Облако горького сигаретного запаха забивается в ноздри несмотря на то, что мы не стоим на ветру, а курила она давно. Зараза открывает дверцу и ныряет на заднее сидение, я успеваю заметить только очень провокационный разрез на ее юбке сзади. Потенциальная жертва, как я и сказал.

Огибаю машину, собираюсь сесть спереди, чтобы хоть ненадолго забыть о ее существовании, но, какого-то хрена, ныряю на заднее.

– Здесь с котом удобнее, – оправдываюсь на ее скептический взгляд.

– Да плевать, – устало выдыхает и с протяжным стоном откидывается на подголовник.

Блузка на груди натягивается от глубоко вдоха, а я, как последний неандерталец, заглядываюсь. Не потому, что у меня давно не было женщины. Просто давно не было её. Розовые рюшки наверняка давно в прошлом.

Мы едем в полной тишине. Безумная девчонка выглядит почти нормальной, пока сидит с прикрытыми глазами и захлопнутым ртом. Я начинаю расслабляться, представляя завершение сегодняшнего дня. Надеюсь, успешное, то, где я ужинаю и ложусь спать, а чокнутая навсегда самоликвидируется из моей жизни.

– Возле магазина остановите, – прорезает она идеальную картинку требовательным тоном.

Водитель безропотно тормозит возле какого-то трактира и выключает зажигание. “Ангелочек” резко выпрыгивает из машины и, мелко перебирая ногами в убийственных туфлях, забегает в сомнительного вида магазин. Выходит через несколько минут с бутылкой вина.

– У тебя же дома есть еда? – спрашивает, снова опускаясь на сидение рядом.

– Да, но…

Откручивает крышку и присасывается к горлышку.

– Боже, ты еще и пьешь, – констатирую устало, не веря глазам.

Водитель снова трогается с места.

– Ага, сплошные пороки! – хмыкает. – Знаешь мои любимые? – подсаживается ближе и наклоняется к самому уху. – Сквернословие, самолюбование, злоупотребление алкоголем, блуд.

Выдыхает, оставляя горьковатый запах табака на моей коже и отклоняется, салютуя бутылкой. Делает очередные два глотка и передает бутылку мне.

– Да, у меня есть еда, – принимаю ее негласное предложение. И бутылку.

***

На голодный желудок алкоголь действует отвратно. Сознание ведет с первого глотка, здравый смысл притупляется, и на поверхность выходят инстинкты. Запустить пальцы в длинные светлые волосы, поймать ртом сигаретно-винный вкус. Легкие обжигает от глубокого вдоха, пах простреливает мгновенно вспыхнувшим желанием.

Она – как наркота – действует мгновенно и безжалостно, вызывая потребность закинуться снова, даже если ты в завязке уже долгих семь лет.

Я не понимаю даже в какой момент место кота на моих руках занимает податливое женское тело. Всё как на старой кинопленке – подстерто и рябит, отсвечивает лишь несколько ярких кадров: гибкое тело прижимается ближе, пухлые губы на моих губах. Вкусные. Мягкие.

Вся кровь от головы отливает вниз, заменяя любые мысли одной звенящей потребностью. Я кладу ладони на тонкую талию, пальцы пробивает ток от оголившейся гладкой кожи под строгой рубашкой. Зараза трётся о мои колени, позволяя провокационной юбке скользить все выше, разжигая огонь во мне сильнее. Захватывает нижнюю губу зубками и болезненно прикусывает, до вкуса металла на языке.

Я шиплю и хватаю ее за волосы, запрокидывая голову назад, чтоб взглянуть в бесстыжие глаза. Провоцирует меня. Ничего не забыла. Коварная улыбка на ее губах не оставляет в этом сомнений. Она снова тянется к бутылке на сидении рядом и делает несколько больших глотков, неаккуратно проливая немного себе на грудь. Кроваво-красные капли скользят по молочной коже и ныряют в вырез, я подаюсь вперёд и провожу языком по длинным винным дорожкам, собирая вкус алкоголя и этой несносной женщины. Умер бы здесь и воскреснул.