Днём состоялись похороны. Процессия затянулась на несколько часов и вымотала силы подавляющего большинства её участников. Гермиона всё время была в первых рядах — не потому, что ей хотелось выделиться. Наоборот, она с удовольствием спряталась бы в комнате от всей этой траурной толпы. Но её участия требовала ни профессор МакГонагалл, ни Министерство Магии, ни кто-либо ещё. Это было чувство долга.

В гостиной Гриффиндора после завтрака студенты суетливо выискивали среди своих вещей наиболее тёмные. Зрелище было нелепым: эти дети ещё не знали, что это лишь первый шаг в надвигающуюся бездну. Для них смерть — событие, мероприятие, пусть и совсем не весёлое, но довольно официальное. Оттого девочки тщательно приглаживали волосы под тёмными лентами, а мальчишки потуже затягивали чёрные галстуки.

Гермиона поспешила к себе — ей тоже предстояло покопаться в вещах. Она не любила чёрный цвет: в детстве он всегда напоминал ей о чём-то страшном. Темнота и мрак. Гермиона никогда не боялась монстра под кроватью или теней в глубине комнаты. Но было что-то угнетающее в этой черноте. В 5 лет она перепачкала углём любимую плясовую юбку, а в 12 ей впервые пришлось примерить траурное платье на похороны дедушки. Теперь она уже смутно помнила саму процедуру: прощальные речи, слёзы и много цветов. Банальные и угнетающие атрибуты тоскливой церемонии, которую ей предстояло пережить ещё не один раз.

Было что-то отталкивающее в таких пышных прощаниях. На похоронах ведь должны оплакивать покойного, но зачастую они превращались в чествование и обмен запоздалых сожалений. «Наверное, я уделяла ему мало времени», «мне так много хотелось бы ему рассказать», «если бы можно было всё вернуть»… Клишированные фразы, не всегда заученные наизусть, ужасно тривиальные и лишённые искренности никому уже не помогут. Горе само по себе беззвучно.

Альбус Дамблдор был обречён на масштабные похороны. Такой значимой фигуре в магическом мире не оставили выбора. Да и вряд ли он сам планировал такое… Об этом Гермиона думала, завязывая под волосами траурную ленту. Этот ненавистный чёрный цвет! Перед её глазами промелькнула мантия и сюртук с сотней тонких пуговиц. Теперь она ненавидела чёрный совсем не из-за детский воспоминаний.

В дверь постучали.

— Можно? — робко спросил Гарри, заглядывая в комнату.

— Конечно, заходи.

Гермиона приветливо улыбнулась, стараясь при этом сделать наиболее уместную улыбку. Не слишком радостную, но и не страдальческую.

Она заметила, что у Гарри был поднят воротник, а в руках он держал развязанный галстук.

— Поможешь?

Он протянул ей тёмную ленту.

— Разумеется.

Ловкими движениями рук Гермиона перекинула галстук через его шею и завязала ровный узел. Так ведь и должно быть? Её взгляд встретился с Гарри. Они обменялись улыбками и больше ничего друг другу не сказали. Всё и так было понятно. В это мгновение она в полной мере осознала то, о чём ей говорил Люпин: она нужна им. Гарри и Рон, они оба нуждаются в ней. И не только для того, чтобы победить Волдеморта. Они — друзья, а дружба для гриффиндорцев — не пустой звук.

========== Глава 28 ==========

— Гермиона, это безумие!

Возмущённый крик младшей Уизли разнёсся по всей Норе. Даже закрытая дверь и звукоизолирующие чары не могли быть гарантией того, что никто в доме не услышал этого. Поэтому Гермиона лишь тяжело вздохнула.

— Что ты кричишь, как мандрагора? — скороговоркой произнесла она. — Я ведь не сказала, что это моё окончательное решение.

— Но это уже пришло тебе в голову! — чуть тише, но с прежним негодованием возразила Джинни. — Ты собираешься искать Снейпа в одиночку? Ещё не поздно сказать, что ты просто пошутила.

Всё это звучало действительно, как нелепый розыгрыш. У Гермионы не было чёткого плана: одна лишь цель не могла определить всех её дальнейших действий, но уже сама по себе была чертовски опасной. Хорошо, что первой об этом узнала Джинни, а не кто-то из Ордена. Иначе всё бы сорвалось, ещё не начавшись.

— Мне нужны ответы, — уверенно сказала Гермиона и посмотрела на подругу. — Только он может мне их дать, понимаешь? Я хочу знать…

— А я хочу знать, когда ты успела растерять свой здравый смысл? — перебив её, Джинни села рядом. — Ты ведь знаешь, как это опасно. Ты не можешь так рисковать. Что об этом скажут члены Ордена?

— Я не нуждаюсь в их одобрении.

Гермиона улыбнулась и молча вышла из комнаты.

Конечно же, Орден Феникса ни за что не отпустит её. Они в своих-то планах разобраться не могут. После смерти Дамблдора каждый начал тянуть одеяло на себя: Сириус во всё горло кричал, что нужно атаковать первыми, Кингсли осаждал его тем, что Орден пока слабее пожирателей, мистер и миссис Уизли ушли в оппозицию, поставив на первый план безопасность Гарри и своих детей, а Грозный глаз Грюм вообще твердил, что все вокруг идиоты. Во всём этом хаосе каким-то невероятным образом Билл и Флёр смогли выудить согласие на свадьбу, которая должна была состояться в начале августа.

Впрочем, до этого торжественного события Орден планировал провести сложную операцию по перемещению Гарри из его дома на Тиссовой улице в Нору. План «7 Поттеров» появился настолько неожиданно, что показался Гермионе подозрительным. Особенно её смущал автор этой идеи — Наземникус Флетчер. Внешне отталкивающий и едва знакомый волшебник не производил впечатление великого ума, а план с двойниками был весьма изобретательным. Его мог придумать человек с хорошим логическим мышлением и не лишённый воображения.

Тем не менее возражений ни у кого не возникло. Других идей не было, поэтому единогласно было принято решение и назначена дата.

— Гарри будет против того, что мы будем рисковать собой из-за него, — тяжело вздохнула Гермиона на последнем собрании.

— Тогда ты, Грейнджер, сделай так, чтобы у него не было выбора, — ответил ей Грюм.

Сказано — сделано. К дому Гарри они добрались очень быстро. Время было их небольшим козырем: пока в Министерстве догадаются, что к чему, и оповестят пожирателей, члены Ордена смогут разлететься в разные стороны, спутав след.

— Я бы хотел полететь на фестрале, — перед отъездом сказал Рон. — Может, поменяемся?

Он тут же передумал, когда услышал, что полетит вместе с Тонкс. Молодая волшебница произвела на него неизгладимое впечатление в прошлом году: Джинни даже подшучивала, что он влюбился в неё. Хотя это было скорее всего неправдой, ведь Рону просто хотелось покрасоваться, а Тонкс умела ему в этом подыграть. Наконец ему представился удобный случай, который он не мог упустить. Гермиона была только рада этому.

— Грейнджер, ты летишь с Кингсли, — объявил Грозный глаз, но затем, почему-то передумал. — Хотя нет, он лучше присмотрит за одним из Уизли. Поменяйтесь с Люпином.

Ремус, стоявший у окна тут же обернулся. Казалось, он был теперь в ещё большем замешательстве. Гермиону тоже смутила подобная перестановка: они не виделись с ним больше месяца, резко перестав общаться. Люпин сначала был на задании, затем не вылезал из дома Сириуса и за это время не написал ей ни одного письма. Он словно прятался от неё, не выходил к общему ужину, когда она заходила в гости пару раз. Такая перемена в нём наводила Гермиону на совсем нерадостные мысли: неужели она была в последнее время излишне навязчива? А может быть, причина в том, что у него появился кто-то, кто… Впрочем, об этом наверняка бы уже знал Сириус, а от него и все остальные.

Когда они вышли на аллею и подошли к фестралу, получив все ценные указания от Грюма, Люпин впервые обратился к ней.

— Садись впереди, — сказал он, подавая ей руку. — Так будет безопаснее.

— Нет, лучше наоборот, — возразила Гермиона. — Если я сяду за тобой, то смогу отбивать атаки со спины, а ты сосредоточишься на самом пути. Угол обзора будет шире, и мы сможем…

— Сделать тебя лёгкой мишенью? Ну уж нет! — усмехнулся Люпин и решительно покачал головой.

Их взгляды пересеклись и на мгновение они оба замолчали. Усмешка медленно растаяла на его губах — он не собирался менять своего решения. Пусть тактически вариант Гермионы был удачнее, Ремус это прекрасно понимал, но всё же не мог поступить иначе. В его глазах она увидела беспрекословную решимость во что бы то ни стало защищать её. Едва ли она могла его переспорить.