– Ты… – сердито начала я, когда меня внезапно прервал щелчок ключа в двери квартиры. Вскоре после этого раздался папин голос:

– Эмма, я вернулся! Ты не могла бы зайти в гостиную? Нам нужно поговорить.

– Быстро лезь под диван! – прошептала я, хватая Винценца за рукав и подталкивая его к дивану.

Снаружи уже слышались папины шаги. Зазвенели ключи; наверное, он просто положил их, как и всегда, на маленькую полочку в коридоре и теперь шёл к моей комнате в своих домашних тёмно-зелёных войлочных тапочках, которые, как я думала, он уже давно перестал надевать. Их папе купила в прошлом году на Рождество бабуля Фрида, которая, вероятно, была не совсем трезва, когда выбирала подарок. На них был вышит слон, больше похожий на бегемота, мутировавшего от радиоактивного излучения.

Я лихорадочно пыталась спрятать Винценца под диван, прижимая его плечи к полу, но это было не так-то просто, потому что, во-первых, он сопротивлялся, а во-вторых, был значительно сильнее меня.

– Да я же туда не помещусь, неужели не ясно? Лапки прочь!

– Говори тише, а то папа тебя услышит! И втяни живот, тогда точно пролезешь. – Беспокойно прищурившись, я метнулась к двери гостиной. Папины шаги становились громче. Вот он остановился у двери моей комнаты и постучал.

– Морковка, ты здесь?

Отлично. Есть ещё немного времени.

Винценц между тем неохотно подчинился своей судьбе и, тихо застонав, скрылся под диваном, а я схватила одеяло и разложила его таким образом, что оно доставало до самого пола и закрывало нашего непрошеного гостя. Только с одной стороны оказались заметны кончики его сапог, но было слишком поздно беспокоиться об этом. Папа с белым пакетом в руках вошёл в гостиную. К счастью, он не мог заметить торчащие из-под дивана сапоги с того места, где сейчас стоял. Теперь главное – не дать ему подойти ближе.

– Вот ты где, – сказал он. – Что же ты не отвечала?

– Я… – пробормотала я, медленно оглянулась на него и при этом сама себе наступила на ногу. – Я… Я тебя не слышала… Совсем ничего не слышала… Задумалась просто…

– Вот как? – Папа положил пакет на стол и выудил оттуда картонные коробки с китайской едой из ресторанчика навынос. По комнате поплыл кисло-сладкий запах курицы, который ни с чем нельзя было перепутать. – И что же ты делала?

– Да так. – Немного поругалась с книжным героем, который загадочным образом ожил, а потом запихнула его под наш диван. Я огляделась. Лишь бы папа не заметил, как я нервничаю… И тут в глаза мне бросилась книга, которая лежала на журнальном столике рядом с пустым стаканом из-под лимонада. «Оно» Стивена Кинга. – Читала!

Теперь папа поднял голову и внимательно посмотрел на меня. Почему он смотрел на меня с таким… недоверием? Что ещё я могла тут делать, если не читать? Телевизор-то сломан, и в ближайшую сотню лет его точно не починят.

– Хм, – пробормотал он. – Мне казалось, я слышал мальчишеский голос.

– Нет-нет, – поспешно заверила я. – Это всё Леа… Точнее… Это я. Я ей читала вслух… по телефону… вошла в образ и… Ну чтобы всё звучало более зловеще и жутко.

Папа приподнял бровь – эту мимику я, к сожалению, знала слишком хорошо. Он не поверил ни одному моему слову, но лишь молча указал на дымящиеся картонные коробки.

– Твоя любимая. Садись, пожалуйста, за стол.

Я робко шагнула ближе. Папа был странно молчалив. Тоже не слишком хороший знак – значит, он ужасно рассержен или обеспокоен чем-то. Тут и гадать не нужно было, в чём причина. Конечно, всё дело в беспорядке внизу с утра пораньше. Правда, немного странно, что он принёс моё любимое лакомство, если собирался меня отчитывать.

И тут я поняла, что он собирается сесть прямо напротив дивана.

– А можно сегодня я там сяду? – попросила я.

– Но это моё место, – удивился он.

– Конечно… Просто… Я же очень маленькая для своего возраста. А в одном журнале писали, что для быстрого роста полезно смотреть на север во время еды. – Я и сама в жизни не слышала большего бреда, тем более что за последние два года не выросла ни на сантиметр. Да я и в принципе вряд ли вырасту выше метра шестидесяти, потому что и мама у меня была небольшого роста. От генетики никуда не деться. Но лучшего оправдания я не придумала. Вздохнув, папа обошёл вокруг стола.

– И что это за журналы такие ты читаешь? – проворчал он, но всё же сел спиной к дивану.

Ух, пронесло, кажется. Я тоже с облегчением опустилась на стул. Хотя бы частично проблема была решена, и я могла всё контролировать.

Медленно придвинув к себе коробку с рисом и курицей, я уже запустила туда вилку, когда папа вдруг откашлялся и посмотрел мне прямо в глаза.

– Филиппа мне кое-что рассказала.

– Правда? – Я пыталась отвести взгляд. Ох, Филиппа… Надеюсь, призрак прадедушки Генриха обрушит на неё книжный шкаф.

– А ты мне ничего не хочешь сказать?

Ха. Он это сейчас всерьёз? Конечно, я не хотела ему ничего говорить. Филиппа наверняка наплела ему достаточно, хотя не имела ни малейшего представления о том, что произошло прошлой ночью. Текстовый скачок и дальнейший фокус-покус с появлением Винценца из глупой книжки… Я молча откусила кусочек от курицы и покачала головой.

– Эмма. – Папа говорил скорее обеспокоенно, чем раздражённо. – Тебя не было в твоей комнате сегодня ночью. Думаешь, я этого не заметил? И связаться с тобой я тоже не мог. Поздновато, конечно, я обратил внимание, потому что… у меня были кое-какие дела. Итак, когда ты сбежала и с кем ещё, кроме Леи, ты обычно общаешься?

Ага! Значит, папы вообще не было дома! Интересно, где же он был?

Я была сбита с толку и совершенно не понимала, почему вдруг стало так важно, с кем я дружу.

Нет, правда – какое это имеет отношение к тому, что случилось? К тому же я не по своей воле провела ночь в книжном магазине. Собственно говоря, папа сам был во всём виноват. Это же он забыл о нас. Но, похоже, эту крошечную деталь он сейчас тоже решил опустить.

– Хочешь, отправь меня под домашний арест на неделю, – проговорила я после недолгого раздумья. Не говорить же ему в лоб, что это произошло во многом из-за его легкомыслия. Мне лишние неприятности ни к чему. – Я всё понимаю, я заслужила. Правда, понимаю. Испорченная книга, все дела… – Я сунула себе в рот большую порцию риса и с трудом выдавила улыбку.

Папа провёл рукой по бороде, в которой запуталось зёрнышко риса.

– Да? На неделю? Может, всё-таки на две?

Чёрт.

– И о какой из двух книг ты сейчас говоришь? О той, что обуглилась, или о той, что мы обнаружили в пылесосе?

Я поджала губы. Дурацкий триллер.

Неужели это должно было всплыть именно сейчас? Впрочем, я могла бы догадаться, что Филиппе сегодня понадобится пылесос, чтобы убрать с пола блёстки.

Я молчала.

– Но это на самом деле не так важно, – тихо произнёс папа.

Теперь уже я недоверчиво смотрела на него. Неужели инопланетяне похитили моего отца и вместо него оставили двойника, менее помешанного на книгах? Или… Что всё это значит?

– Что это за парень во фраке был здесь сегодня утром?

Сердце пропустило удар. Не отвечая, я начала есть быстрее. Чёрт, чёрт, чёрт! Мне нужен был какой-то предлог, и как можно скорее. Но мой мозг, казалось, совсем перестал функционировать.

– Эмма. – Теперь папин голос звучал так, будто он выпил уксуса. – Ты уже не маленькая… И вполне логично, что ты начала интересоваться… определёнными вещами… и… Послушай, я… Я понимаю, тебе не хватает мамы. Но со мной ты тоже всегда можешь поговорить. Пока не наделала глупостей.

Ах ты боже мой! Час от часу не легче. Я обеими руками обхватила тёплую коробку с едой и притянула её ближе к себе. Глупостей? Каких ещё глупостей?! Папа всерьёз решил поговорить со мной об этом именно здесь и сейчас? Ну уж нет! Я не собиралась обсуждать с ним тему «Эмма Грюнвальд, мальчики и прочие катастрофы» за ужином, тем более – в присутствии Винценца. Да я ещё даже не целовалась ни разу – поцелуй в щёчку от Джонаса не считается. И вообще – я на уроках биологии не мух ловила, я в курсе, что детей не аист приносит. Так что и обсуждать-то нечего!