Примерно через двести, а может и триста шагов она заметила, что его дыханье стало неровным и сбивчивым. На лице и шее заблестела горячая влажная дорожка.

«Хок, опусти меня, я в состоянии идти сама».

В то же мгновение яркая молния резанула по глазам, острым лезвиям вонзаясь в мозг. Мэй с силой прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать.

«И что ты сейчас пытаешься мне сказать? Потерпи совсем немного».

Хок чуть подкинул ее и, сложив руки поудобнее, продолжил идти.

Мэй попыталась вырваться – как бы ни так – силенок у нее совсем не осталось, а Хок хоть и устал, но крепко держал ее. Пока она беспомощно трепыхалась, она случайно задела его больное плечо. В ее руке полыхнуло, хватка ослабла, и она осторожно соскользнула на землю.

Пока они оба стояли, мимо них прошли замыкающие шествие мальчишки и поторопили их. Мэй сидела на земле, унимая тупую боль в голове, Хок, держась за плечо, переводил дыхание.

Огни деревень стали немного больше, но казалось, они ничуть к ним не приблизились. Они наоборот уходили куда-то в сторону. Мэй рассердилась при мысли о том, что они водят их кругами.

«Может, так они больше остаются в тени леса, и незаметно для других продвигаются к деревне».

Мэй не подумала об этом и упрекнула себя за излишнюю раздражительность. Она сглотнула и подняла голову. Хок стоял рядом и потирал занемевшие руки.

«Ну что? Ты и дальше будешь упрямиться?»

В темноте его глаза блестели красными огоньками, словно из-за листвы за ней наблюдал хищник.

«Буду. Так же, как и ты».

Мэй едва удалось сделать два шага, и снова на нее навалилась усталость, боль и тошнота. Позади послышался издевательский смешок – «Ну что я говорил?»

Хок взял ее руку и забросил себе за плечо. Другой рукой он придерживал ее за талию.

– Я думаю, ты пойдешь на компромисс. Сначала левой, потом правой.

– А почему сначала левой? – бессознательно ляпнула Мэй, понимая, что она уже не в состоянии думать ясно.

– Потому что я левша. Итак, пошли.

Она попыталась покрепче вцепиться за спину Хока. Рука под слоем куртки и кофты нащупала острые лопатки, резко выпирающие кости ключицы, а ребра она могла пересчитать, почти не касаясь. Хок торопливо взял ее свободной рукой за запястье и пошел вперед.

Это не сложно, уверила себя Мэй, просто переставляй одну ногу за другой. Сначала перенести вес на левую – да какой там вес, основную его часть взял на себя Хок – а потом подтянуть и переставить правую ногу – ох, как ломились от усталости мышцы. И не забывай смотреть туда, куда ты собираешься ступить, и хоть изредка поднимай голову. Еще нужно одновременно бороться с болью и тошнотой, темные маячащие пятна она уже не замечала, все вокруг и так было темно. В общем, медленно, ужасно, но идти было можно. Левой, правой, левой, правой… правой… и опять правой…

Она пришла в себя тогда, когда ноги почувствовали под собой более-менее ровную каменную поверхность, а не рыхлую почву. Странно, что она вообще обратила на это внимание, ведь она почти висела на плече Хока.

Они были уже в селении и походили к двери одного из покосившегося каменного домика. Мэй сонно осмотрела местность.

От дома в обе стороны отходили другие похожие маленькие дома. Во многих горел приглушенный свет. Кругом стояли столбы, только в половине из них было электричество. В деревне было тихо, слишком тихо. Все жители замерли в своих домах. Мэй почувствовала, как сам воздух был заряжен страхом и напряженностью. В окне одного из дома она заметила чью-то тень. Человек выглянул, с секунду посмотрел на них и быстро скрылся из виду.

Кайро постучал по двери, выбивая кулаком особый ритм.

Дверь тут же открылась, за ней высунулось испуганное лицо пожилой селянки. Но увидев перед собой Кайро и девочку, оно растянулось в улыбке. Пролепетав что-то своей маленькой госпоже, она провела их через зал.

Мэй не успела заметить, как выглядел дом местной жительницы. Они оказались в самой дальней комнате перед стеной, на которой весел старинный гобелен. На нем был нарисован всадник, оседлавший копытное животное, которое они встретили в лесу. В руке всадник держал знамя с фамильным гербом королевской семьи, как на амулете Кайро.

Кайро отдернул гобелен, перед ним была пустая каменная стена. Он слегка надавил на ее, и стена стала медленно отъезжать в сторону. Это была стальная дверная панель, замаскированная под обычную каменную кладку. За ней они увидели вполне современную металлическую лестницу, спускающуюся вниз в просторный коридор. В нем поочередно лампа за лампой загорался голубоватый свет, тускло освещая грязные стены. Такой коридор можно было встретить на судне космических кораблях и станциях, но никак в подвале обычного дома.

Они осторожно стали спускаться по трапу вниз. Коридор закончился еще одной панелью. Кайро открыл и ее, а за ней была еще одна лестница, более широкая и длинная. Она уходила глубоко под землю, конец ее был скрыт в полутьме.

Мэй со стоном облокотилась о стену. При виде тысячей ступеней у нее пошла кругом голова.

Кайро подошел к ним и здоровой рукой обнял ее за талию с другой стороны. Передвигаться, имея поддержку сразу с двух сторон, стало значительно легче. Они быстро спускались, перемахивая через несколько ступеней.

– Там внизу находится наше убежище. Лифт здесь не работает, – Кайро словно извинялся, – он съедает много энергии, а она важна для нас как вода. Это что-то вроде огромного бункера размером с город. Он находится под слоем защитного материала толщиной в несколько метров. Он спасает от землетрясений, наводнений, в нашем случае от взрывов и радиации.

Шаг за шагом они преодолевали спуск. Если хоть немного не двигать ногами, то они будут волочиться, больно ударяясь о ступени. Поэтому она заставила себя перебирать ими, порхая с одной ступени на другую.

Лам бежала спереди, топот от ее ботинок обрывался в темноте, оставляя после себя приглушенное эхо. Сзади и с обеих сторон слышалось сопение – устала не только Мэй, но и шедшие за ними старики и дети. Айн бодро и с невозмутимым видом вышагивала рядом.

Минуя не одну сотню ступеней, они остановились перед еще одной тяжелой панелью. Кайро отпустил Мэй и так же легко открыл и эту. Панель со скрипом и скрежетом отъехала, из расширяющегося проёма повеяло невообразимым ароматом, состоящим из неприятных запахов гнили, сырости и пота.

Панель исчезла в стене, и перед ними открылся огромный плохо освещённый зал, больше напоминавший стальной бункер.

Здесь было много народу. Впервые за долгое время Мэй видела столько живых людей.

Кругом стояло оживление и гул от разных голосов. Здесь скрывались от неприятеля солдаты и офицеры. Их можно было отличить от штатских по грязной форме, которая когда-то была небесно-голубого цвета, и по такого же цвета пилоткам. Они сидели прямо на полу, кто-то чистил свое оружие, некоторые сбились в кучу и ели скромную пищу.

Между ними бегали маленькие дети. Их одежда сильно прохудилась, лица испачканы, многие плакали, но никто не обращал на это внимание. Здесь были и женщины, они носились с большими корзинами и тюками; одеты они были в длинные до пола просторные юбки и блузки с засученными рукавами. На их головах были повязаны длинные платки из плотной ткани.

И много, много раненых.

В затхлом воздухе стоял крепкий запах крови и смерти.

На Мэй со всех сторон нахлынули переживания этих людей. Она "слышала" возгласы боли и крики отчаяния, принадлежавшие мужчинам, женщины пытались держать всё в себе и тихо сходили с ума от всего происходящего. Дети плакали громче всех, они не могли понять причину такой паники. Только изредка где-то промелькнет короткая вспышка смеха и тут же утонет в этом глубоком водовороте безысходности.

С удвоенной силой закружилась голова, к горлу подкатила тошнота. Она вырвалась из рук Хока и рухнула на холодный сырой пол. Из горла вырвался страшный крик, она руками вцепилась в повязку на голове. Она хотела вытрясти из нее все то, что сейчас с такой силой давило на нее. Но кругом были только эти бесконечные возгласы, они с каждой секундой становились все сильнее и громче.