– А ты? Думаешь из меня дурака можно делать, только потому, что трахалась со мной?

– Что-о-о? Я не понимаю, о чем ты? Пусти, мне больно.

– На тебя пришел запрос из полиции. Тебя разыскивают. Потрудись объяснить почему – на повышенных тонах говорил я, игнорируя ее просьбу.

– Откуда я знаю, я все тебе рассказала.

– Кроме того, за что своего любовника убила.

– Да пошел ты! Дай уйти, нечего на меня орать, у тебя нет никакого права!

– Прав говоришь, нет? Сейчас я тебе покажу твои права – поднял и зафиксировал ее руки над головой, а ногой раздвинул ноги.

– Пусти меня! Что б тебя…черти в аду трахали!

– Или ты сейчас рассказываешь мне правду, или… – договорить не дала рыжая бестия.

– Или что? Бить меня будешь? Насиловать? Давай! – проговорила девушка со слезами и страхом в глазах, не смотря на боевой настрой.

– Или я сдам тебя органам, они разберутся, что делать с тобой – Лика побледнела до белого полотна и, мне стало жаль ее. Но надо было отыграть свою пьесу до конца. Вызвать ее на эмоции: страх, унижение, потерянное состояние. Все это отпускало спусковой крючок и, человек раскрывался.

– Да что на тебя нашло? Я не хотела твоей помощи, ты забыл? Мне не нужно ничего, потому что ты мне не нужен! И я сказала правду. Отпусти и я уйду, ни минуты не останусь с маньяком психованным – девушка буквально выплевывала мне в лицо обвинения. И я видел, что она не играет. Она говорила правду. В принципе я это и вчера понял, но это досье сбивает с толку. Я опустил голову и думал, как быть дальше.

Но мои невеселые думы прервал звонок в дверь. Я отпустил ее и сказал:

– Будь здесь.

Развернувшись, заметил, как она потирает руки, в местах, где держал ее, и меня кольнула совесть. Слишком сильно зажимал ее, теперь останутся еще синяки, как будто мало ей прежних. После того, что она пережила, эта девочка не заслужила такого обращения. Но я должен был быть уверен, что защищаю невинного. В конце концов, я укрываю преступницу, коей сейчас она является для всех правоохранительных органов. Терзания прервал голос Дима:

– Ну привет, дружище. Рассказывай, как дела. Досье уже читал? – Только его не хватало. Ну почему он появляется так не вовремя? Чуйка у него отменная. Никогда не позвонит, просто вваливается в квартиру, как на облаву. Нет, мы с ним были хорошими друзьями детства, выручали друг друга из задницы, но иногда меня выводили из себя его манеры.

И тут вышла Лика. Полностью одетая и с сумочкой в руках, она начала медленно пробираться к двери. Я выругался. Не хотел пока Диме говорить про нее, надо было время его подготовить. Он хоть честный и дотошный малый и справедливость ставит выше всего, но порядок любит еще больше. И выполнять все по протоколу. Если есть подозрения – надо допросить. Если есть наводка на преступника – закрыть его в камере и проводить расследование. Только так и никак иначе. Понадеялся, что он не узнает ее. Все-таки, сейчас девушка мало напоминала то милое улыбающееся лицо на фото. Запуганная и бледная, даже веснушки померкли от страха, на пол лица синяк, уже начавший окрашиваться в зеленоватые тона. Но, куда там, Дима сделал стойку.

– Ты как так быстро? – задал он вопрос, но тут Лика побежала к двери. Когда я понял, что быть беде, уже было поздно. С проворностью, которую от него не ожидаешь, он, как гончий пес, бросился за ней в погоню. Выругавшись в очередной раз, выбежал за ними. Бегал я, кстати сказать, лучше Димки, но он, почуяв добычу, сбегал по лестнице с какой-то звериной быстротой и ловкостью. Перепрыгивая через ступеньки и спрыгивая в пролеты, он летел на всех порах. Удивительно, что Лика все еще впереди. Кричу ему остановиться, но он, конечно, этого не делает, а может просто не слышит в пылу погони. К сожалению, догнал его слишком поздно.

После допроса я спала, как убитая. Вырубилась, даже не заметила как. А вот пробуждение было неожиданным и неприятным. И какой бес вселился в Алекса? Вот ведь псих ненормальный. А я тоже хороша, видела же, как он с бывшей поступил и как мне могло показаться, что он хороший человек? Быстро собрала вещи. Только пусть попробует меня остановить. Может как раз при гостях постесняется? Аккуратно вышла из спальни. В коридоре стоял мужчина-блондин с цепким взглядом серых глаз. Сначала он равнодушно скользнул по мне глазами, я начала подходить ближе, что бы протиснуться мимо них в открытую дверь. И тут на его лице появилось как будто узнавание, а затем глубокое удивление.

– Ты как так быстро? – пораженно задал он странный вопрос Алексу. О чем это он? Да неважно, надо удирать.

Пока он отвернулся, проскочила мимо них в дверь. Выскочив, я услышала сзади голос визитера:

– Стой, сука, полиция, стрелять буду – но, я пустилась бежать еще быстрее.

Лифта ждать не было времени, я побежала по ступеням, слыша сзади топот ног и какие-то крики, которых я уже не разбирала. Мужчины что-то кричали друг другу. Перепрыгивая через две-три ступени, я все равно слышала, как они приближаются. Господи, за что мне это? Я же ничего не сделала. Вдруг за руку дернули назад, и я даже не поняла каким образом, на одних инстинктах, страхе и злости я выдернула ее из захвата. Однако, по инерции, меня бросило вперед и, потеряв равновесие, я начала падать. Как в замедленной съемке, я наблюдала свое падение и столкновение ребер с бетоном. Приземлившись на лестничный пролет, я больно стукнулась головой и, до того, как все провалилось в темноту, я видела двоих злых мужчин, приближающихся ко мне.

Очнулась лежа на диване и первое, что увидела, лицо Алекса. Тошнит от его лица, или не от него? Почему все болит. Снова. Внезапно силы на сопротивление кончились. Стало без разницы, что будет дальше, будь, что будет. Как я ни рыпалась, все равно осталась в этом дерьме, а может даже забралась в него еще большее. Просто топь какая-то. И мужчина, который собирался помочь, за которого я переживала, с которым предавалась самой лучшей в своей жизни страсти, в итоге не поверил мне и сдал полиции. Не хотелось уже ни выть, ни кричать, ни плакать. Все перегорело. Просто пустота и отрешенность. А Алекс что-то говорит про сожаления. Что мне теперь твои сожаления?

Меня тошнит, а он зачем-то помогает, носит меня, волосы мои держит, пока я с унитазом общаюсь. Почему со мной возится? Я же преступница и разговаривал он со мной, как будто я лично ему дорогу перешла.

– Навалять бы Димычу – услышала я тихий голос Алекса. Просто его мысли вслух. Дима, это наверно тот полицейский. Странно, почему он меня не сдал ему, еще и навалять хочет? Неужели пожалел? Нет, одернула я себя. Глупая и добренькая, всегда была и, похоже, горбатого могила исправит. Вечно во всех хорошее ищешь. Просто с сотрясением, а что оно у меня есть, я уже не сомневалась, тащить меня в «обезьянник» или куда там сажают подозреваемых, попросту не получится. Проще оставить здесь, пока не поправлюсь. Вот Алекс и материт Диму, что теперь ему нянчиться со мной. А и пусть. Не буду облегчать ему задачу, хрен ему.

Стукнул кулаком по стене, я аж подпрыгнула от неожиданности. А вот это сейчас в моем состоянии совсем не кстати. Снова затошнило. Оттолкнула его, хоть и чувствовала, что без него не смогу стоять. Но лучше упасть, чем терпеть его презрение.

Если я не стою, ничего не стою – так тому и быть.

Нечего терять мне, на кого пенять мне, нечего забыть.

Может я не прав, не прав, не прав – не туда зашёл.

Я люблю тебя, жизнь; Я люблю тебя, и это хорошо.

Это хорошо! Это хорошо!

(«Это хорошо» Пицца)

– Ты идиот? – кричу я на друга, а сам проверяю пульс у Рыжей – Ты что сделал?

– Да блин, она скользкая, как змея. Не понимаю, как вырвалась из моего захвата. Мне ведь тоже надо живой взять опасную преступницу.

– Опасную преступницу – передразнил я его – Да ты посмотри на нее. В ней опасности, как в шпице – Задвинул глубоко внутрь себя мысли о том, что и сам несколько минут назад обращался с ней не лучше. Аккуратно ощупал девушку и поднял на руки. Принеся домой уложил на диван в позу, положенную при сотрясении – Молись, чтобы она себе ничего не сломала. А то я тебе что-нибудь сломаю.